Русский Жребий — страница 21 из 38

Глава 11.

Утро нового дня началось с очередной перестрелки — правда, вялой с обеих сторон. Укры, видать, ещё не пришли в себя после вчерашнего и вновь наращивали силы. А ополченцам — к чему зазря боеприпасы тратить? Их и так — дефицит острый. Профессор говорил, что в таком же положении была Добровольческая армия в дни Ледяного похода: горстка отчаянных, окружённая со всех сторон многократно превосходящими силами противника и берегущая каждый патрон… Сравнение, может, и лестное, но оптимизма не внушает ни на грош.

В отсутствие капитана Олег оставался на позициях за старшего. Ему, как и другим бойцам, уже порядком надоела позиционная война, оборачивающаяся лишь каждодневными потерями среди мирного населения, и страстно желалось настоящего дела. Но какое, к чёрту, может быть дело? С голыми руками против артиллерии и танков не попрёшь. Сиди и жди… Штурма…

В кармане запиликал телефон. Олег машинально поднёс трубку к уху и вздрогнул услышав:

— Здорово, брат! А знаешь, кого я сейчас вижу в прицеле?

Олег инстинктивно пригнулся.

— Во-во, тебя. Ты башку свою не выставляй в другой раз, а то ведь на моём месте может кто другой оказаться.

— Значит, ты всё-таки здесь? Лёнь, какого хрена ты здесь делаешь?

— А ты?

— Я, вообще-то, здесь живу и вынужден защищать свой дом.

— От кого? От меня?

— Выходит, что и от тебя тоже!

— Вместе с террористами?

— Лёнь, твою мать! Вруби мозги хоть на секунду! Я что — террорист, по-твоему? Других террористов здесь нет!

— Скажешь, русских нет?

— А ты кто?! А я кто?! — заорал Олег в бешенстве, разгибаясь. — Ишь ты, какой справный украинец нашёлся! Коли я террорист, так давай стреляй в меня! Ну! Чего ждёшь?!

— Да не ори ты… Не буду я в тебя стрелять. Никогда не буду, понял? Мы ж братья всё-таки…

— Я тоже не буду в тебя стрелять. Потому что мне жаль отца. И бабку. Но про братьев — не надо… Три дня назад вашей миной убило пятилетнего мальчишку. Террориста, по вашим понятиям. Так, вот, лучше бы ты меня убил, а не детей.

— Я никаких детей не убивал!

— Какая, на хрен, разница, если ты сражаешься на стороне тех, кто их убивает?! Наш прадед войну в Берлине закончил, а ты…

Телефон дал сигнал отбоя. Олег едва удержался, чтобы не швырнуть его о землю:

— Трус! Бандеровец грёбаный! Упырок! — он закусил губу. — Какой же упырок… Чем же их там поят в этом проклятом Киеве? И как же им объяснить…

Лёнька всегда был добрым малым, честным. Значит, если он пришёл сюда, то был искренне убеждён, что здесь — враги. Как это могло быть? Неужели и отец думает так же? И сколько же таких замороченных лёнек по ту строну сражается и гибнет, становясь пушечным мясом в страшной игре мразей-политиков…

Только сейчас до Олега стали вполне доходить слова Профессора, которые ещё неделю назад показались ему при всём уважении пустым мудрованием, не актуальным для текущего момента.

Тот день принес известие о крупной операции «соседей», итогом которой стал разгром колонны противника. Больше всех этому событию радовались Дениро и Каркуша.

— Накрошили укропа — молодцы! — потирал руки одессит, недобро усмехаясь. — Будут вам, сукам, ещё и ягодки. За всё! Жаль, оружие захватить не удалось — пригодилось бы… — он с удовлетворённым видом рассматривал фотографии побоища на своём смартфоне, показывал подсевшему Каркуше: — Гляди, лепота какая! Понабили гадов…

— Можно бесконечно смотреть на три вещи: огонь, воду и накрошенный «укроп», — заключил Каркуша.

— Не вижу причин для вашего упоения, — резко оборвал их Профессор.

— Почему, товарищ капитан? Це ж враги! — пожал плечами Каркуша.

— «Це» — такие же русские и украинцы, как и мы, которым запудрили мозги, заморочили, заставили их поверить в то, что мы их враги, отравили ненавистью их души. Вот, и вся их вина. Думаете, при должной обработке вас бы не смогли зомбировать так же? Ещё как смогли бы. Опыта специалистам в этом деле не занимать, он не один век насчитывает… Поймите же… — лицо Профессора страдальчески исказилось. — Наши настоящие враги — это те, кто исковеркал, вывернул наизнанку души наших братьев с тем, чтобы они стали убивать нас, а мы их. Они одни заслуживают нашей ненависти. И если Бог позволит нам дотянуться до них, то к ним пощады быть не может. Но пока они далеко, и мы вынуждены сражаться с их жертвами, которые гибнут во имя великой лжи, которую сделали их идолом. А они — тоже люди. Русские люди, друзья мои. И радоваться их гибели я не могу, потому что помню, кто они на самом деле, кем рождены, а не кем их сделали мерзавцы-манипуляторы.

Вот уж не стал бы Олег сволочь по ту сторону русскими людьми считать. Выродки они и только. И права, в конце концов, их грёбаная «звезда» с её «Никогда мы не будем братьями». Точно, не будем! Правильно бард российский Лоза ей ответил:

Вы себя возомнили смелыми,

Не рабами, что в цепи закованы,

Только где ваши пашни спелые?

Вы давно свои земли продали!

Никогда вы не будете братьями!

Нам нацисты — враги беспородные,

И не смейте себя, предатели,

Называть Украинцами кровными.

А Профессор гнул своё, с болью в глазах и голосе разъясняя:

— Самая великая победа наша была бы не в том, чтобы убить их, но переменить их сознание, вернуть их! Внушить им наши идеалы, сделать одними из нас. Когда иные из них трезвеют и встают на нашу сторону — это победа. А убить… Это трагическая необходимость любой войны, но никакая не победа! Вдумайтесь! Мы убиваем их, они нас. Знаете, что получается в итоге? Сокращение общей численности русских, славян в мире. Кому это выгодно, кто ввергнул нас в эту бойню, и кому возносится эта кровавая жертва? Нет ничего более страшного, чем заставить две части одного великого народа воевать друг с другом, чем апофеозом Русского Мира сделать битву России и Украины… Только и это ложь! Потому что это не Россия с Украиной воюет, не русские с украинцами, не православные с инославными, и не коммунисты с фашистами… По обе сторона фронта воюют люди разных национальностей, вер, убеждений. Мы могли бы быть со многими из них друзьями, и были ещё совсем недавно. Наш фронт, друзья мои, лишь один из фронтов большой мировой войны нового формата, которая уже идёт по всему миру, то там, то здесь переходя в горячую фазу. За что боремся мы? Отметая многочисленные более узкие мотивации, которые есть у каждого из нас — за сохранение наших традиций, за правду, за наше достоинство и самостояние.

— А что такое традиции? — подала голос Ленка, встряхнув рыжими волосами. — Вы, вот, с Фартовым, монархисты. А Таруса, допустим, социализм чтит. А Каркуша и вовсе таких слов не знает. Да, Каркуша?

— Да уж не безграмотнее тебя! — огрызнулся Каркуша.

— Традиции, — ответил Профессор, больше напоминавший в эти минуты лектора на университетской кафедре, нежели офицера на передовой, — это наша земля, наш уклад жизни, наш язык, наша культура, наши ценности, наша история, наши герои и святыни. А что мы видим с противоположной стороны? Разрушение традиций, принудительное навязывание своих беспочвенных, антиисторических идей, разрушение морально-нравственных ценностей и социальных основ по чуждым западным лекалам, во имя «вступления в европейскую семью» на правах услужливого лакея… А вместе с тем варварское истребление, разорение и разграбление всего, что встаёт на пути, будь то храмы, музеи, памятники, объекты инфраструктуры или частное жильё. По сути дела, то, что мы видим, есть ничто иное как вандализм новой формации, упорядоченный и целенаправленный, нео-вандализм, в котором к вандализму обычному, чинимому «рядовыми» вандалами, добавляется надстройка, управляющая процессом и занимающаяся тем же самым разрушением уже на мировоззренческом, культурном, социально-политическом, духовном уровне. Давно известно, что лучший способ порабощения народа — это лишение его исторической памяти, корней, культуры, языка. Его-то и применяют сегодня нео-вандалы для подчинения себе всего мира, пользуясь для этого возведённой в абсолют Ложью. И потому уже самим этим фактом, фактом непризнания Лжи мы обречены сражаться за Правду! Мы не желаем быть насильно вписанными в заготовленные мировыми кукловодами трафареты, не желаем принимать наглый диктат Лжи, не желаем существовать в качестве людей второго сорта, чьи традиции и сама жизнь втаптываются в грязь. Вот, против чего мы боремся!

— Точно, — согласился Фартовый. — Поэтому-то нас по всему миру столько людей и поддерживает. Они же сами перед тем же выбором стоят. Отстаивать своё или подчиняться чужому, быть этим чужим перемолотыми. Я в Европе бывал не раз — знаю. Усыплённое пропагандой большинство, правда, опасности пока не чувствует. Но не утратившие совести и здравого смысла видят и понимают всё.

— Конечно, понимают! — сказал Каркуша. — Чего уж тут не понять, когда против нас фашисты со свастиками прут!

— И это тоже, — не стал спорить Профессор. — Но понимают они и то, что по всему миру идёт война между новым Мировым Порядком, который не принимает никаких самостоятельных укладов, мешающих формированию единого покорного стада, и «жезлом железным» навязывает уклад опирающихся на власть посредственности ростовщиков, и теми, кто не признаёт этих ростовщических мер и установок. Последние противостоят сегодня не только политической экспансии, финансовому тоталитаризму, но духовной глобализации, подменяющей реальную свободу выбора между добром и злом, свободой самого зла — разнузданием самых низменных страстей, «правом на бесчестье». В этой подмене заключена вся суть Майдана!

Про Мировой Порядок Олегу кое-что читать приходилось. Жидомасоны, Рокфеллеры, мировая олигархия… Правда, вот, вникнуть в этот дело времени всё не доставало. А, пожалуй, ведь надо было?

— Установлению Мирового Порядка послужили и Первая, и Вторая мировые войны, спровоцированные одними и теми же руками, — говорил Профессор. — Третья — призвана довершить этот процесс. И ему очень мешают любые противящиеся силы, будь то отдельные люди или целые страны. В средствах борьбы нео-вандалы не стесняются никогда. Неугодных просто уничтожают, стирают с лица земли, что мы уже видели в Ливии, Сирии, Ираке, а ещё прежде — Югославии. А теперь испытываем на себе… — он перевёл дух. — Для чего я это всё вам говорю? Для того, чтобы вы не заблуждались в отношении реальной сути нашей войны. Древний китайский мыслитель Сунь Цзы говорил, что для победы необходимо знать своего врага и самого себя. Без этого знания нельзя выработать верной стратегии, а одной лишь тактикой можно выигрывать сражения, но нельзя выи