— А моё подопечное семейство?
— Сам бы навестил.
— Ну уж нет, свою часть работы и риска я не уступлю никому.
Курамшин лишь покачал головой.
До Предместья они добрались быстро и без происшествий. Солнце ещё только начинало садиться, а потому было довольно светло. Оставив Валерия в комендатуре, Агния отправилась к своим подопечным, подавив желание наведаться на передовую — проведать ребят и Сергея. Когда до цели осталось несколько минут пути, Агния услышала знакомый свист — начинался обстрел! Взрыв, другой, третий… Яркие вспышки на небе, словно гроздья салюта, опадают на землю. Фосфор?.. Остановив машину, Агния принялась снимать «материал для будущего уголовного дела». Грохот, между тем, становился всё ближе, и она вновь пустилась в путь — нужно поскорее добраться до дома Луговых, а там укрыться вместе с ними в их глубоком подвале. Глядишь, пронесёт!
Однако, положение, которое она застала на месте, поставило жирный крест на этом разумном плане. В отсветах пламени, которым был объят соседний дом, по улице метались Марина и Катя…
— Катя, уходи в подвал! Уходи сейчас же!
— Иди сама! А мы Сашку искать пойдём!
Агния выскочила из машины:
— Что? Что случилось? Почему вы не в укрытии?
— Сашка пропал! — сквозь слёзы истерично выкрикнула Марина.
— Мама, успокойся, ничего с ним не случится! — Катя всхлипнула, повисла на рукаве у матери. — Идём в подвал! Там мелкие одни! Идём!
— Идите обе! А я пойду сына искать! — оборвал Володя.
Очередной грохот заглушил спор. Снова озарилось небо жутковатым «салютом».
— Марина! — крикнула Агния. — Уходите все немедленно в укрытие к детям! Я найду вашего Сашку и привезу! Я знаю, где искать!
— Я с вами поеду! — сказал Володя, устремившись к машине.
— Нет! — отрезала Агния. — Я поеду одна! А вы уходите скорее! Марина, вы хотите, чтобы ваши дети остались сиротами? Володя, уведите их обеих, пока не поздно!
Не дожидаясь ответа, она уехала, надеясь, что несчастные родители всё-таки последуют голосу разума. Конечно же, она не могла знать точно, где искать Сашку. Ясно было лишь одно: мальчик мог отправиться только в одном направлении — к передовой. Туда и отправилась Агния медленным ходом, чтобы успевать смотреть по сторонам в поисках мальчика. Обстрел, между тем, не думал кончаться, и одна из мин разорвалась аккурат позади машины, так что ту подбросило. Скакал, скакал старый газик по изрытой воронками дороге, вихляя, чтобы не попасть под очередной «подарок с неба». Наконец, на пустыре, возле давно разбомбленного маленького завода в сгущающихся сумерках различил острый глаз Агнии яркую Сашкину футболку.
Выскочив из машины, позвала его:
— Саша! Быстро иди сюда! Там мама с папой тебя ищут!
Но мальчик не двигался, словно оцепенев, сидел на земле, обняв себя за плечи.
Не выключая зажигания, Агния побежала к нему, увязая в разбухшей от недавних дождей земле, чертыхаясь и падая. Вот, несколько метров осталось до мальчика, и снова протяжный свист где-то совсем рядом… В долю секунды прыжком достигла Агния Сашки и, схватив его в охапку, скатилась в канаву на удачу приключившуюся совсем рядом. И в тот же миг раздался взрыв такой силы, что оглушённая Агния на несколько мгновений лишилась чувств.
Придя в себя, она ощутила дикую боль в ноге и с опаской взглянула на неё. Слава Богу, не оторвана, лишь посекло осколками, и кровища хлещет — перетянуть бы… Сашка лежал рядом невредимый, но всё такой же неподвижный, точно неживой. Не иначе как шок у мальчонки… Эх, сидел бы дома герой… Как теперь вытаскивать тебя с ногой перебитой?
Агния с усилием приподнялась и увидела, что мина, от которой спасалась она, угодила ровно в то место, где несколько минут назад сидел Сашка.
— Ну, парень, в рубашке ты родился… Да и я тоже… — произнесла Агния и тут поняла, что слышит только одним ухом. Тронула другое — из него текла по шее липкая кровь. — Ну, почти…
До машины оставалось порядочное расстояние, и Агния страдальчески посмотрела на Сашку:
— Значит так, малец, сейчас будем выбираться. Иначе, пожалуй, следующая мина прилетит на наши с тобой бестолковые головы…
Закусив губу от боли, она вытянула своё тело из импровизированного окопа, а затем вытащила оттуда Сашку. Тот снова сел на землю и уставился на неё расширенными от страха глазами.
— Вот, ядрён-батон… — ругнулась Агния. — Что, от страха не только язык, но и ноги отнялись? И как мне тебя тащить до машины? Лучше бы я батю твоего с собой взяла…
Взглянув на изрезанную ниже колена ногу, она глубоко вздохнула:
— Ладно, где наша не пропадала…
Взвалив мальчика себе на спину и велев ему крепко держаться за её плечи, Агния, едва не потеряв сознание от боли, встала на четвереньки и поползла вперёд, время от времени останавливаясь и вновь ложась на землю…
Страшно бывает не только от страха… Больно бывает не только от боли… Да что это? Привязалась эта дурацкая Земфира… Она, кажись, того — супротив Крыма была? К чёрту Земфиру! Надо что-нибудь массовое петь… Сколько мы там проползли? Вот, уже немного осталось… Ещё немного, ещё чуть-чуть, последний бой — он трудный самый…
Холодный пот градом струился по лицу, заливая глаза. Где-то вдали снова грохотало и стрекотало. Это уже наши посылали «ответный привет» противнику, заставляя на время умолкнуть его гаубицы.
Ещё немного, ещё чуть-чуть… Жалко, мобильник улетел куда-то в слякоть, а то можно было бы Курамшину позвонить, и он бы приехал… Ещё немного… Нет, всё не то. Живый в помощи Вышнего… Псалом-бронежилет… Так-то лучше.
Перед глазами всё плыло и переливалось разными цветами. Она уже не понимала, громыхает ли ещё бой, идёт ли обстрел, ибо в единственном слышащем ухе царил нескончаемый гул. Внезапно сквозь этот гул прорезался родной голос:
— Дура! Ненормальная! Я говорил тебе, чтобы ты не лезла на передовую?! Чтобы уезжала отсюда?!
— Серёжа?..
— Олег, возьмите мальчика и отвезите его родителям! Или лучше в наш лазарет сперва!
— Есть, товарищ капитан!
И, вот, уже сильные руки отрывают распластанное тело от земли, возносят…
— Я чуть с ума не сошёл, когда тебя увидел!
— Стоило получить «производственную травму», чтобы такое услышать… Жаль, у меня круги перед глазами, и я не могу увидеть…
— Ну, раз шутишь, значит, жить будешь.
— А куда ж я денусь, Серёж?
В машине было тепло, но от этого легче Агнии не стало. Её колотило всё сильнее. Всё-таки спросила, напрягая остатки сил:
— Ты откуда здесь взялся?
— Курамшин, когда ты не вернулась к комендатуре, стал тебе звонить. Не дозвонившись, набрал Марине. Она ему всё рассказала, и он позвонил Олегу. А Олег этого малолетнего «героя» уже раз пять родителям возвращал. В позапрошлый раз на этом же пустыре его и нашёл. Наша позиция тут как раз недалеко. Так что петлять в поисках нам не пришлось. Сейчас тебя осмотрит наш врач, а потом Курамшин отвезёт тебя в больницу…
Последние слова Агния уже едва расслышала: странно растягиваясь, они сливались в неразборчивый гул, какой рождает обычно бракованная плёнка… Уронив голову на плечо Сергея, она, наконец, провалилась в забытьё, давшее забвение от пронзительной боли.
Глава 13.
Ленку-Белку контузило накануне давно ожидаемой решительной схватки за Предместье. Она отчаянно не хотела покидать передовую, но, едва поднявшись, вновь падала ничком и отчаянно ругалась. Её отправили в Город, в больницу, и Стёпка-Курган теперь грустил пуще обычного. Ленке он уже успел сделать предложение и получил согласие. На войне все узы завязываются скорее, чем в мирное время — всегда маячащая поблизости тень с косой подгоняет умело.
— Хорош хандрить, — подбодрял Олег товарища. — Зато Ленка твоя теперь в безопасности.
— Да какая там на хрен в Городе безопасность…
— Ну, уж получше, чем у нас…
Получше — не то слово. Ещё ночью известно стало, что охватили укры Предместье с флангов. Теперь и в Город отойти нелегко будет. Да и как отходить, когда здесь ещё мирные люди остались? И даже раненых при ночном обстреле вывезти не успели? Отдать их на расправу?
Но и яснее ясного, если вся эта день за днём сгоняемая стальная мощь разом хлынет вперёд, позиций не удержать. ПТРы времён Великой Отечественной и гранатомёты против настоящей танковой атаки не помогут. А ведь ещё и артиллерия работает — против неё и вовсе ничего как не было, так и нет.
— На Прохоровском поле тишина… — это Дед насвистывает, ладя любовно «Утёс». — Дед у меня, ребятки, как раз на Прохоровке сгиб. От, где страшно было, а здесь — ерунда!
— Как сказать, дядя. У твоего деда за спиной «страна огромная» стояла. А у нас… Бросили как кутят, и барахтайтесь, как знаете… — покачал головой Олег.
— Да ладно! Бодрее надо быть! В бою не каждая пуля в цель разит, а из тех, что разит, не всякая наповал!
— Ага, есть такие, чтоб ещё помучиться, — гоготнул Стёпка.
— Ну, вас, ребятки, в пекло! Ну, с Кургана что взять? На то и Каркуша! А ты, Таруса, что? От него, что ль, заразился? Не стремайтесь! Дадим уропам прикурить! Оталлахакбарим их, как тогда в лесу!
— Эх, Борисыч, нам бы твой оптимизм, — усмехнулся Олег, сам недовольный собственным расположением духа.
С самого утра позиций не покидал Сапёр, что-то проверял, давал указания, какие позиции кому занять и когда вступать в бой, о чём-то совещался с Профессором. Утро выдалось жарким во всех смыслах: жарило беспощадно июльское солнце и столь же беспощадно била вражеская артиллерия. Но, вот, смолкла она, уступая место стальному «эскадрону»: ринулись в атаку танки, и закипел бой.
Будь у укров крепко выученные танкисты, дело бы запахло керосином весьма быстро, но куда там — для них эта схватка тоже из первых была.
— Косые, — зло усмехался Курган, когда очередная мина ложилась где-то позади, либо не долетев. — Ну, погоди, свидомая сволочь: уж мы-то не промахнёмся. Нам нельзя — у нас каждый патрон на счету.