— На Донбассе будет то же, Валера, — мрачно предрёк Стрешнев. — Помяни моё слово. Это самое страшное. Потому что… не смерть страшна, не даже мука, но страшно быть убитым в спину мнимыми «своими». Поэтому Сергею с женой лучше держаться подальше от всей этой грязи.
— Совет разумен, — согласился Кумаршин, — но, Игорь, разве ты на его месте последовал бы ему?
Стрешнев усмехнулся.
— То-то же. И Сергей не последует. Хотя бы затем, чтобы не быть в числе паразитов и хороняк. Чтобы не стать такими, как те, кого мы так презираем. У наших душ, Игорь, сорт другой. И что бы ни творили иуды, мы свой долг всегда выполняли до конца. И теперь выполним.
— Один немецкий писатель говорил, что весьма естественно умереть за Родину, на которой невозможно жить. Язвительно, конечно, но, по крайней мере, в моём случае он определённо прав.
— Ничего не попишешь. Нам от бед нашей Родины не укрыться. Мы её передовой отряд — были, есть и будем, пока живы. Ты ведь сам говорил — это наш русский жребий.
— Да-да, русский жребий… — вздохнул Стрешнев, рассеянно глядя в окно.
Машина, вырулив на кольцо, плотно увязла в унылой пробке, тотчас раскалившись под палящим солнцем. Дорога обещала быть достаточно долгой, чтобы обдумать все гложущие душу вопросы. И самое главное — куда же всё-таки теперь податься? Все пути закрыты, везде арканы расставлены… Словно весь мир для него, Стрешнева, обратился в одно гигантское Предместье. Но нашёл же оттуда выход. Пожалуй, и тут один есть — стать призраком и раствориться среди других призраков, сражающихся на сопредельной территории под командой последнего могиканина. И верных бойцов за собой увести. Во всяком случае, могиканин не выдаст, покуда самого не сожрут, и идею Новороссии не продаст никогда. Значит, так и действовать теперь. А там — что Бог даст.
Осень 2014 г.