Говоря о специфически русско-еврейской политике и культуре, следует отметить, что, во-первых, она была тесно переплетена с жизнью русской эмигрантской колонии, во-вторых, пересекалась с немецкой жизнью, прежде всего с жизнью немецкого еврейства. Политическая жизнь русских евреев в эмиграции во многом продолжала линии еврейской политики на родине: так, по-прежнему шла полемика между сионистами и автономистами (сторонниками созданной в 1906 году партии С.М. Дубнова «Фолкспартей» – Еврейской народной партии).
Сторонники сионизма – выходцы из бывшей Российской империи создали в Германии Организацию русских сионистов, Федерацию русско-украинских сионистов, Еврейско-сионистский клуб им. Герцля, объединения «Бет-ваад» («Собрание»), «Тарбут» («Культура»), издавали журнал «Рассвет», под редакцией Ш. Гепштейна, а затем В.Е. Жаботинского.
В 1922 году было возобновлено издание главной газеты российских сионистов – еженедельника «Рассвет», основанного в 1905 году в Петербурге А.Д. Идельсоном, закрывавшегося то царской властью (июнь 1915 года), то советской (сентябрь 1918 года), выходившего под другими названиями и окончательно прекратившего свое существование в России в июле 1919 года602. Бывший «Рассвет», именовавшийся с сентября 1918 года «Хроникой еврейской жизни», был закрыт Петроградской ЧК по доносу Евсекции. Издание газеты (де-факто это был журнал объемом в 24 страницы, который по традиции именовался газетой) было возобновлено в Берлине в апреле 1922 года в качестве органа Федерации русско-украинских сионистов. Сначала ее главным редактором был Ш. Гепштейн, в редакцию входили также И.Б. Шехтман, В. Якобсон, Х. Гринберг, М. Гиндес, М. Алейников.
В начале 1923 года в экзекутиве (исполнительном комитете) Всемирной сионистской организации (ВСО) наметился раскол. В.Е. Жаботинский, основатель ревизионистского течения в сионизме, сторонник реорганизации экзекутивы ВСО, обвинил главу ВСО Х. Вейцмана в чрезмерной мягкости и уступчивости, в нежелании твердо отстаивать интересы евреев в Палестине перед британцами и в переговорах с арабами. Он потребовал от руководства ВСО проведения гораздо более жесткой и бескомпромиссной политики. Жаботинский поддержки не нашел и демонстративно вышел из состава экзекутивы603. В редакции «Рассвета» в связи с выступлением Жаботинского и в особенности в связи с его вхождением в редколлегию журнала летом 1923 года также произошел раскол. 1 июля 1923 года было объявлено, что состав редколлегии покинули Якобсон, Гиндес и Алейников (идейные противники ревизионизма), позднее Гринберг; в новый состав вошли Жаботинский, Ю.Д. Бруцкус, И. Клинов, И. Тривус и М. Шварцман. Фактически «Рассвет» стал трибуной Жаботинского и органом сионистов-ревизионистов604. На его страницах велась полемика с «ортодоксами» ВСО и агитация за создание еврейской самообороны в Палестине605. В «Рассвете» были опубликованы программные по сути статьи Жаботинского «Сион и коммунизм», «О железной стене», «Этика железной стены» и некоторые другие.
В центре внимания газеты – новости сионистского движения, хроника еврейской, русской и русско-еврейской жизни Берлина; публиковались также отклики на события европейской политики. Каждый выпуск включал рубрику «Палестинская неделя» с подробными отчетами о событиях на «исторической родине»: описывалось строительство в городах Палестины, приводились данные о сельском хозяйстве, ремесле, торговле и промышленности, отчеты о деятельности сионистских организаций и организаций еврейских беженцев. Последних авторы «Рассвета» считали своими союзниками, так как они поддерживали еврейскую культурную деятельность, служа барьером на пути евреев к полной ассимиляции606. Печатались также полезные с практической точки зрения сведения об эмиграции (квота на иммиграцию в США, возможности переселиться в Канаду и Южную Америку, цены на билеты и т.д.).
Чтобы сагитировать читателей ехать в Палестину и позволить им представить в подробностях свой грядущий путь на «историческую родину», газета публиковала детальные репортажи из Палестины, из Константинополя, с пароходов, которые перевозят эмигрантов. Отводились страницы для полемики, изложения публичных лекций. В рубрике «Еврейская жизнь» публиковались новости, преимущественно иллюстрирующие положение евреев в разных странах, в первую очередь – в СССР, Польше, Прибалтике и Румынии. Печаталась информация о культурных событиях русско-еврейского Берлина, о новых еврейских книгах. Наконец, газета публиковала прозаические и поэтические произведения, проявляя при этом полную всеядность: стихи Бялика в русском переводе соседствовали с патетичным незатейливым творчеством читателей.
«Рассвет» стремился объединить русскоязычное еврейство и призывал его к созидательной деятельности. В статье «Мы, русские евреи» описание современной ситуации (русские евреи превратились в беженцев, достойных сострадания и милостыни, еврейство России разорено, истощено и само не может поддержать никаких начинаний) завершается призывом: «А вот мы, русские евреи, на это не согласны. Мы заявляем протест и готовы поддержать его. Мы хотим вернуться на наше, принадлежащее нам место. И, кажется, мы можем это сделать. По крайней мере, начинаем мочь»607. Речь шла, разумеется, о сионистской деятельности. Итак, сама тяжесть обстоятельств призвана была содействовать консолидации евреев вокруг сионистского движения.
«Рассвет» регулярно печатал информацию о положении евреев в СССР, уделяя особое внимание подавлению русско-еврейской «несоветской» культуры (закрытию хедеров, судам над религиозными деятелями, арестам раввинов и руководителей общин). Авторы «Рассвета» считали невозможным идти на компромисс с какими бы то ни было советскими еврейскими институциями, даже с теми, которые, казалось бы, ничем себя не скомпрометировали.
В феврале 1923 года публикуется информация об одном из «литературных» процессов, носившем «просветительский» характер (такие процессы широко использовались в советской пропаганде в 1920-е годы):
После ряда примерных процессов над хедерами и еврейской религией еврейские коммунисты в Киеве инсценировали суд над героями литературных произведений Шолом-Алейхема. Главными подсудимыми была Хава (Ева), дочь Тевье-молочника, и ее родители.
Приговор был вынесен в форме следующей резолюции:
«Хава была продуктом эпохи, когда коллективный инстинкт был еще силен в еврейском населении. Ее нельзя осуждать поэтому за то, что она покинула свою семью, находившуюся на примитивной ступени развития. Точно также отец Хавы Тевье не может быть осужден в виду того, что те круги населения, к которым он принадлежал, были отравлены религиозной традицией нескольких тысяч лет»608.
Любопытно, что эта советская форма была использована эмигрантами. 1 марта 1924 года в Берлине состоялся общественный суд над Евсекцией. Целью суда было «вскрыть в форме инсценированного процесса перед широкими еврейскими кругами тот процесс разрушения, который внесла Евсекция на еврейскую улицу»609. Председателем суда был сионист И.А. Тривус. Свидетели – «еврейский учитель Н.Я. Добрим», «сионист д-р М.С. Лурье» и «Д.И. Либерман (погромленный)» предъявляли евсекам ставшие к тому моменту стандартными обвинения. Первое из них совпадало с обвинением, брошенным «Социалистическим вестником» советской власти: Евсекция мешает организации еврейской самообороны от погромов, вербуя евреев в Красную Армию. Евсекцию обвиняли также в разгроме образования на иврите и еврейских общественных организаций, в судебном преследовании сионистов610. В защиту Евсекции И.Б. Шехтман, назначенный ее адвокатом, смог сказать лишь, что «добрых 2/3 инкриминируемых Евсекции деяний не могут быть вменены ей в специфическую ответственность. Они являются лишь применением на еврейской улице общей политики сов[етской] власти»611.
В начале 1920-х годов Берлин воспринимался как сионистская столица – он и был ею. Через Берлин пролегал путь многих сионистов в Палестину612. По поводу перевода организации «Ѓе-холуц» («Ѓе-халуц») из Вены в Берлин «Рассвет» писал: «в настоящее время в Берлине сосредоточивается огромное большинство сионистских учреждений, и переведением “Гехолуца” в Берлин будет облегчена совместная с ними работа, в то время как Вена теряет свое значение сионистского центра»613. Однако вскоре и Берлин потерял этот статус; в мае 1924 года завершается берлинский период «Рассвета»; в декабре того же года издание возобновляется в Париже, новой столице русско-еврейской эмиграции.
В 1921 году в Берлине был создан Союз еврейских общин Пруссии (Landesverband der jüdischen Gemeinden in Preussen); по словам С.М. Дубнова, это был «первый опыт централизации автономных общин в ассимилированном немецком еврействе». В 1925 году на выборах в Союз были выдвинуты кандидатуры «от восточных евреев»: Я. – В. Лацкий-Бартольди, М.Н. Крейнин, М. Соловейчик614. Русские евреи, жившие в Германии, принимали участие во всеевропейских конференциях помощи еврейским беженцам и жертвам погромов, в том числе во Всемирной еврейской конференции помощи (Jüdische Welthilfskonferenz) 1924 года615, в конференции 1927 года в Цюрихе, созванной с целью «преобразования парижского Комитета еврейских делегаций в смысле усиления его деятельности по защите гарантированных международными трактатами прав еврейских национальных меньшинств»