А теперь – по порядку.
Алексей Гольденвейзер прожил долгую, почти 90-летнюю жизнь. Ему пришлось пережить три революции, две мировые войны, две эмиграции. Жизнь выходца из известной киевской еврейской семьи распалась как бы на три части – российскую (1890 – 1921), германскую (1921 – 1937) и американскую (1937 – 1979). Алексей Гольденвейзер известен гораздо меньше, чем его отец и старшие братья – родные и двоюродный. Между тем для историка русско-еврейской интеллигенции вообще и русско-еврейской эмиграции в особенности именно жизнь и деятельность Алексея Гольденвейзера, адвоката, журналиста и «общественника», представляет наибольший интерес. Настоящая глава посвящена «берлинской остановке» на пути Гольденвейзера-младшего из Киева в Нью-Йорк.
А.А. Гольденвейзер родился в семье известного киевского адвоката, выпускника Петербургского университета Александра Соломоновича Гольденвейзера (1855 – 1915). А.С. Гольденвейзер считался одним из лучших цивилистов России, многие годы возглавлял киевскую адвокатуру, опубликовал ряд научных работ, участвовал в международных юридических конгрессах. Александр Соломонович отдал немало сил борьбе за равноправие евреев, в частности, выступал в печати против процентной нормы для адвокатов-евреев. Он пользовался огромной популярностью среди евреев Киева, ибо неоднократно брался защищать соплеменников по гражданским искам728. Преуспевающим юристом был и дядя Алексея Гольденвейзера, юрисконсульт банка Полякова Моисей Соломонович Гольденвейзер (1860-е – после 1920). Моисею Соломоновичу принадлежал также доходный дом в Гранатном переулке в Москве, где одно время снимали квартиру из шести комнат родители будущего академика-диссидента А.Д. Сахарова. М.С. Гольденвейзер, как и его старший брат, был известным библиофилом, увлекался историей, этнографией, историей литературы729.
Старшие братья Алексея Александр Александрович (1880 – 1940) и Эммануил Александрович (1883 – 1953) совсем молодыми, в 1900 и 1902 году соответственно, эмигрировали в США. Оба сделали там блестящую карьеру. Александр Александрович Гольденвейзер окончил Колумбийский университет (1902), защитил там же докторскую диссертацию (1910). Он стал выдающимся антропологом, изучал эскимосов, индейцев-ирокезов, некоторые другие племена, преподавал в ряде университетов, выпустил классические труды «Ранняя цивилизация» (Early Civilization, 1922) и «История, психология и культура» (History, Psychology, and Culture, 1933)730.
Эммануил Александрович Гольденвейзер учился в Колумбийском и Корнеллском университетах, также получил докторскую степень (1907), с 1907 года служил в различных правительственных учреждениях. В 1919 году поступил на службу в Федеральную резервную систему, где с 1927 года возглавлял исследовательский отдел. Опубликовал ряд научных работ, был одним из разработчиков положений о Международном валютном фонде и Всемирном банке731.
Наконец, двоюродным братом Алексея был знаменитый пианист и композитор Александр Борисович Гольденвейзер (1875 – 1961).
Алексей Гольденвейзер учился в киевской Первой гимназии вместе с будущим профессором богословия В.Н. Ильиным, сыном философа и публициста кн. Е.Н. Трубецкого Сергеем и будущим министром иностранных дел петлюровского правительства А.Я. Шульгиным. Любопытно, что в гимназическом кружке элитной киевской гимназии в 1905 – 1906 годах только молодой князь Трубецкой, по его позднейшим воспоминаниям, и Гольденвейзер были противниками социализма732. Возможно, впрочем, что Сергей Трубецкой не все знал о политических симпатиях своего соученика. Или же Алексей Гольденвейзер в студенческие годы изменил свое отношение к социализму. Сам он туманно писал уже в годы эмиграции в статье о Л.Н. Толстом: «Весть о смерти Толстого застала меня в необычной обстановке: в камере для арестованных при полицейском участке. Я был тогда студентом – а кто из русских студентов не был хоть раз арестован?»733
Однако дело было гораздо серьезнее, чем хотел задним числом представить Гольденвейзер. Арестован он был 3 ноября 1910 года вместе с несколькими другими студентами университета Св. Владимира в Киеве за «разброску в здании университета прокламаций в память казненного Балмашева»734. По сведениям киевского Охранного отделения, Гольденвейзер-младший принадлежал к «студенческой фракции партии социалистов-революционеров»735. Он постоянно фигурировал в агентурных сводках и был арестован по крайней мере еще раз – в мае 1911 года, на квартире студента, числившегося по данным полиции организатором и деятельным членом партии социалистов-революционеров736. Однако увлечение радикальными идеями как будто довольно скоро прошло, и Алексей Гольденвейзер по мере взросления и обретения профессионального статуса по своим политическим воззрениям становится левым либералом; его считает «за своего» один из лидеров кадетов М.М. Винавер. Однако формально в партию народной свободы (кадетов) Гольденвейзер не вступил.
Алексей был единственным из сыновей Александра Соломоновича Гольденвейзера, кто пошел по стопам отца. Юриспруденцию он изучал в Киевском, Гейдельбергском и Берлинском университетах. Как и многие другие дети еврейской элиты, обучавшиеся в русских гимназиях и русских университетах, он стал человеком русской культуры. Это не привело к разрыву с еврейством. Впоследствии, став, как и его отец, адвокатом, Гольденвейзер-младший принимал активное участие в «еврейской политике» в Киеве. Он, конечно, понимал язык еврейской «улицы», но, по его собственному признанию, идиш был для него «малознакомым» языком737.
В 1917 году Гольденвейзер был секретарем Совета объединенных еврейских организаций города Киева, одним из организаторов в Киеве еврейского демократического союза «Единение»; делегатом Всероссийской еврейской конференции в Петрограде в июле 1917 года; в апреле 1918 года недолгое время был членом Малой Рады. Драматические обстоятельства жизни в Киеве в 1917 – 1921 годах запечатлены Гольденвейзером в вышедших по свежим следам мемуарах «Из Киевских воспоминаний» (Архив русской революции. Берлин, 1922. Т. 6). 28 июля 1921 года Гольденвейзер с женой выехали из Киева738. Они нелегально перешли советско-польскую границу739 и после двухмесячного пребывания в Польше в октябре 1921 года добрались до Берлина740.
С жадностью читая недоступные в Советской России газеты во время томительного ожидания в Ровно документов на право въезда в Германию, Гольденвйзер задавался вопросом: «Та же ли это Европа, которую мы оставили в 1914 году?» И сам себе отвечал: «Да, как будто та же. Нужды нет, что с тех пор повалились престолы, что перекроены империи, что новые тревоги занимают умы и сердца. Нужды нет, что земля оскудела, что люди измучены и устали. То “что-то”, что мы ценили и чему учились у Европы, то – осталось. Как встарь, мы чувствуем себя здесь в верхнем этаже культуры. Европа осталась Европой в то время, как Россия перестала быть Россией»741.
Поколению Гольденвейзера, поколению студентов довоенных европейских университетов, предстояло убедиться, что прежней Европа не будет никогда.
Но пока что, как бы то ни было, бегство в Германию означало возвращение к знакомой цивилизации.
Надо было зарабатывать на жизнь. Получить работу по специальности было нелегко, особенно учитывая переизбыток людей «интеллигентных профессий», в том числе юристов, среди эмигрантов. Гольденвейзер еще не успел заработать себе имя в профессиональной области, ведь когда случилась революция и время «нормальной» юстиции кончилось, ему было только 27 лет. Однако у молодого адвоката были и несомненные преимущества перед многими коллегами: знание немецкого языка и образование, частично полученное в германских университетах. Другой сложностью, разумеется, была узость «клиентской базы». Приходилось, во всяком случае поначалу, рассчитывать на клиентуру из эмигрантов, а высокой кредитоспособностью эмигранты в массе не отличались. Тем не менее со временем появилась и практика. В фонде Гольденвейзера в Государственном архиве Российской Федерации 157 дел из 180 – «судебные дела разных лиц». За редким исключением дела (гражданские) относятся ко второй половине 1920-х – началу 1930-х годов. Это имущественные споры частных лиц, иски частных лиц к различным коммерческим организациям, тяжбы юридических лиц между собой. И, конечно, дела о подданстве, выдаче паспортов и т.д. Любопытно, что Гольденвейзер вел дела вплоть до 1937 года включительно. Передал он свои бумаги в Русский заграничный исторический архив (РЗИА) в Праге в декабре 1937 года, накануне отъезда за океан742.
С первых лет пребывания в эмиграции Гольденвейзер много писал. Отчасти это объяснялось потребностью осмыслить недавнее прошлое и настоящее, отчасти, что очевидно из его переписки с редакциями, в особенности в начале 1920-х годов, материальными соображениями. Статьи Гольденвейзера появлялись на страницах наиболее крупной берлинской русскоязычной газеты «Руль». Он публиковался в парижских «Последних новостях» и «Звене», печатался в недолговечном нью-йоркском «Утре» (газета выходила в 1922 году под редакцией А. Гана), но особенно часто – в рижской печати, преимущественно в газете «Народная мысль». Редактором-издателем ежедневной газеты, именовавшей себя «органом демократического еврейства в Латвии», был М.Б. Розовский, но, кажется,