ю Гомельской волости до ее существенной трансформации, произошедшей в связи с формированием под московской властью новой административно-территориальной системы.
До XV в. в источниках не было упомянуто ни одного населенного пункта Гомельской земли, хотя уже из летописной статьи 1142 г. известно, что окрестности Гомеля были плотно заселены. В тот год князь Ростислав Мстиславич со смоленским войском шел в Киев, но, узнав, что черниговские князья Ольговичи сражаются против его дяди и брата у Переяславля, «поиде на волость ихъ и взя около Гомия волость ихъ всю»[176]. Здесь имелась в виду вся совокупность владений Ольговичей — Черниговская волость, а около Гомеля была разграблена часть этой волости. Тем не менее уже для XII в. историки выделяют в составе Черниговского княжества ряд территориальных административных единиц, среди которых называют Гомийскую волость[177].
До 1142 г. Гомель в письменных источниках не упоминался. Однако существует стремление связать с его окрестностями событие, произошедшее более чем на полтора столетия ранее, — так называемую Песчанскую битву 984 г. Если верить летописи, в этом году князь Владимир Святославич отправил своего воеводу с характерным именем Волчий Хвост на покорение радимичей. Последние были встречены на р. Пищане (именно в таком написании) и побеждены[178]. Так было завершено покорение еще одного славянского племенного объединения, с этого времени прочно вошедшего в состав Древнерусского государства.
Споры о месте битвы ведутся давно, причем господствующим стало представление о нахождении летописной р. Пищаны недалеко от Пропойска (современный Славгород) у р. Сож. Справа в последнюю втекает небольшая речка Писчана[179]. Однако одна лишь лингвистическая близость названия не могла удовлетворить исследователей. Слабость традиционного варианта места битвы заключалась в его отдаленности от южного рубежа расселения радимичей: ведь встречали воеводу князя Владимира явно не в глубине своих земель, а где-то у их начала. Исходя из такой логики О.А. Макушников выдвинул свою, безусловно, выгодную для него — исследователя Гомельщины, но при этом тщательно обоснованную гипотезу. Прежде всего, исследователь сделал вывод о непременном нападении Волчьего Хвоста на Гомий — южный форпост земли радимичей, миновать который или оставить у себя в тылу нельзя было ни в коем случае, а затем обратился к реконструкции сухопутного пути из Руси на север (от Киева через Чернигов на Гомель). Методика локализации древней дороги как будто не вызывает возражений (хотя за тысячелетие ландшафт мог сильно измениться), однако привязка места битвы к встречающемуся на линии дороги ручью Песошеньке (мелкий приток р. Терюхи, впадающей слева в Сож южнее Гомеля)[180] сомнительна. Отождествить р. Песошеньку (варианты: Песочанка, Песочна) с летописной Пищаной (автор зачем-то последовательно называет ее Песчаной) можно только при очень большом желании.
Между тем подобная же методика привела исследователя Брянщины В.В. Крашенинникова к еще одному варианту локализации места битвы. В районе прохождения восточной границы радимичской территории была замечена р. Пищань, впадающая в р. Десну южнее Выгонич[181]. При этом автор исходил из вероятности передвижения киевского войска по воде (рекам Днепр и Десна), что действительно предпочтительнее перед перемещением по суше.
Таким образом, ввиду некоторых изъянов гипотезы О.А. Макушникова и существования альтернативных довольно обоснованных точек зрения нельзя с убежденностью относить событие 984 г. к истории Гомельской земли.
После 1142 г. Гомель еще несколько раз упоминался в источниках, но уже без связи с окружающей местностью. В качестве города «Гомій» назван в «Списке русских городов дальних и ближних» конца XIV в.[182] В так называемых «западнорусских летописях» сохранилось известие, что в конце XIV в. «в Литве держал Новъгородок князь Федор, и к тому еще Гомеи»[183]. Речь идет о князе Федоре Кориатовиче, который владел Подольской землей, но не пожелал «князю великому Витовту с Подолскою землею слоужити»[184], за что в 1493 г. был лишен своих владений. До 18 января 1401 г. великий князь Литовский Витовт передал кроме прочего своему брату Сигизмунду Кейстутовичу замок Гомей («castro, qui nomen Hoymi») вместе с местом Речицей («item quondam loco dicto Ryczhicza»)[185]. В так называемом «Списке городов Свидригайло», датируемом 1432 г., также замечаем Гомей (Homey)[186].
Как раз с деятельностью Свидригайло Ольгердовича связано косвенное указание источника на существование трех гомельских сел — Даниловичи, Дуровичи и Волосовичи. В апреле 1483 г. король польский и великий князь Литовский Казимир с панами-радой рассматривал судебное дело между князьями Андреем и Семеном Ивановичами Можайскими, с одной стороны, и полоцким наместником, паном Богданом Андреевичем, — с другой[187]. В итоге села были присуждены пану Богдану[188]. Князья признались, что их отец, Иван Андреевич Можайский, взял те села себе после смерти родителя пана Богдана — Андрея Юковича (Саковича)[189], которому дал владения «князь Швитригайло»[190].
Когда Свидригайло распоряжался гомельскими селами — вопрос спорный. Теоретически это мог быть период его короткого правления в Вильне (1430–1432 гг.)[191] или время фактического владениям им Северской землей (1432 — конец 30-х гг. XV в.)[192]. Но также необходимо вспомнить еще один эпизод из жизни князя, когда он «сделался верным слугою Казимира»[193] и получил от великого князя часть домениальных владений. В Книге данин 1440–1455 гг. Метрики ВКЛ[194] встречаем краткую запись (реестр): «Князю Швитригаилу Гомеи»[195]. Кроме того, здесь под отдельным заголовком «У Гомеи» было собрано несколько пожалований Казимира в Гомельской земле. Все они остались без датировок. Идущее за блоком гомельских пожалование Чагинским селом отнесено к 21 мая 11-му индикту, и при этом замечено: «Пр(иказал) сам корол». Таким образом, становится очевидным, что указанное отдельное пожалование было дано после 1447 г. (коронации Казимира) и, очень вероятно, относилось к 1448 г.[196] Впрочем, принимать за верхний хронологический рубеж случайно оказавшуюся рядом с гомельским блоком датировку для всех идущих выше пожалований вряд ли корректно[197]. Тем не менее другие определяющие данные отсутствуют.
Уточнить время распоряжения Свидригайло гомельскими селами позволяет наблюдение за судьбой Гомеля в середине XV в.
С 1440 г. Гомелем, видимо, владел новый великий князь Литовский Казимир. Но вот в феврале 1446 г. из Москвы в ВКЛ бежали активные сторонники свергнутого с престола и ослепленного великого князя Василия II — князья Василий Ярославич Серпуховский и Семен Иванович Оболенский[198]. Бежавший чуть позже Федор Басенок прибыл в Брянск (Дебрянеск), которым к этому времени вместе с Гомелем, Стародубом и Мстиславлем уже владел князь Василий Серпуховский. Брянск был уступлен князю Оболенскому и боярину Басенку, а сам Василий Ярославич остановился в Мстиславле[199]. Казимир, отдавая столь обширные владения лишившимся опоры князьям, очевидно, рассчитывал на какую-то политическую выгоду. Но, как бы то ни было, осенью 1446 г. все выходцы из Московского великого княжества дружно снялись, пошли к Пацину, потом Елне и в самом начале зимы покинули пределы ВКЛ[200]. На московский престол вновь был посажен Василий II.
Таким образом, в самом конце 1446 г. Гомель вновь вернулся к великому князю Казимиру[201] и, возможно, между самым концом 1446 — маем 1448 г. был пожалован Свидригайло[202]. Впрочем, если не обращать внимания на условно принятый временной рубеж, возможную датировку приобретения Гомеля нужно продлить до 10 февраля 1452 г. — даты смерти Свидригайло[203].
Следует обратить внимание также и на те гомельские пожалования, которые были розданы Казимиром до передачи Свидригайло самого города Гомеля. Виленским воеводой Довгирдом было зафиксировано пожалование двух владений: двора Хальче Гарману (Герману) Радивоновичу и села Пресно Евлашку Хурсовичу[204].
Кроме того, за подписью виленского воеводы и писаря Логвина пять человек в Новоселках были даны Бумонту[205]. Учитывая тот факт, что Довгирд умер в начале 1443 г.[206], для первого упоминания трех гомельских поселений остается короткий временной отрезок — 1440–1442 гг.