[671]. В 1550 г. повторилось общее заявление о «кривдах и обидах» от московских «украинных» людей[672], а московской стороной был составлен подробный «Список обидных дел»[673]. В основном речь шла о грабежах и захватах лесных угодий (пчелиных бортей и бобровых гонов), но встречались случаи, когда, например, в Горьске (селе Стародубского уезда) гомельские люди сняли с церкви колокол, унесли две книги и пять больших свечей, увели у попа Нечая четырех меринов. Кража коней также была распространена. Самым значительным событием стал приход людей державцы Оникея Горностая (Ржевского с товарищами) в стародубское село Микуличи и грабеж на 1200 рублей[674]. В 1552 г. старосты Гомеля и других порубежных городов сообщали королю Сигизмунду-Августу о том, что в перемирные годы от московских городов «великие кривды, зачепки и шкоды стали», а их наместники «управы никоторые… в тех делех обидных людем нашим не чинят»[675]. На самом же деле принцип, заложенный в условиях перемирных грамот (князья, наместники и волостели «обиднымъ деломъ у всимъ управу вчынят на обе стороне»[676]), работал. Пограничные споры решались, награбленное возвращалось, виновные наказывались. В целом значительные конфликты на московско-литовской границе происходили редко. Мирная жизнь налаживалась.
Итак, состояние Гомельской земли после присоединения к ВКЛ характеризовалось крайне сложной внутренней ситуацией, связанной прежде всего с негативной деятельностью наместников-державцев и влиянием пограничного положения. Тем не менее мероприятия центральных властей (осуществленные от лица короля и великого князя) по облегчению налогового бремени, защите от произвола державцев, соблюдению прав собственности и, конечно же, обеспечению военной защиты населения способствовали постепенному сглаживанию противоречий. Самое главное — Гомельская земля не вернулась под московскую власть, чему существовала реальная угроза. Вопрос о возврате Гомеля постоянно поднимался московской стороной в ходе переговоров 40-х гг. XVI в.[677] Но безрезультатно. Именно тогда Гомельщина становится неотъемлемой составляющей ВКЛ, окончательно отпадает от такого историко-географического региона, как Северская земля (частью которой являлась с древнерусского времени), включается в процесс этногенеза белорусов и в результате присоединяется к государственной территории Республики Беларусь.
Глава 7.Изменения в составе Гомельской волости после 1537 г.
Возвращение Гомеля со всеми волостями в состав ВКЛ было официально утверждено московско-литовским договором о пятилетнем перемирии 18 февраля 1537 г. Какие-то основные сведения о территории, отторгнутой от московских владений в 1535 г., по-видимому, должны были быть отражены в тексте договора.
Как уже отмечалось, в договорные грамоты вносился перечень в основном тех волостей и сел, которые находились недалеко от границы. Тем самым пресекались возможные претензии на пограничные территории и своеобразным образом маркировалась сама линия границы, точное определение которой в большинстве случаев не требовалось. Внутренние же пределы административно-территориальных единиц, а также границы, терявшие межгосударственный характер, оставались, как правило, вне поля зрения составителей грамот. Таким образом, и от договора 1537 г. следовало бы ожидать сведений о новой московско-литовской границе.
Однако текст договора 1537 г. заимствовал формулировки предшествующих грамот, и в перечне гомельских сел оказались только те из них, которые когда-то формировали западную московскую границу. Теперь они, конечно же, отошли на периферию. Впрочем, часть сел, приписанных в начале XVI в. к Гомелю, осталась у Москвы и была теперь отнесена к Поповой Горе[678]. «Волости» Залесье, Бабичи, Светиловичи, Голодно, Скарбовичи, Лапичи по-прежнему определяли московско-литовскую границу. На значительном участке она следовала по руслу р. Сож и ее притоку Беседи.
Те села, что в грамоте 1537 г. были записаны гомельскими, и те, что остались за Москвой, во всех договорах первой трети XVI в. непременно перечислялись отдельно от Гомеля на московской стороне. Эти села составляли два отдельных массива земель (с западной и восточной сторон р. Сож), вошедших в состав Гомельского уезда. Изначально же они принадлежали не Гомелю, а разным волостям (Чечерской, Стрешинской и Горвальской). Память об этом сохранялась долгое время.
Таким образом, территория, относившаяся к Гомелю, в период московского господства значительно увеличилась. Когда же в переговорах 1537 г. литовская делегация отстаивала свое право на возврат ВКЛ всей Гомельской волости в первоначальном ее составе, бояре могли претендовать на то, чтобы у Москвы остались все села, отнесенные к Гомелю после 1500 г. Так и получилось в отношении поселений северного массива земель (в левобережье Сожа). Однако западный массив земель сразу, без всякого обсуждения, был отдан ВКЛ[679]. По нему никаких вопросов или претензий с московской стороны не возникло: все села к западу от Сожа, специально записанные в тексте перемирной грамоты 1537 г., остались в составе ВКЛ. Впрочем, в данном случае уступчивость московских бояр неудивительна. Они, видимо, прекрасно понимали, что оставить ряд тех сел в составе московских владений никак не возможно: получился бы эксклав — территория, со всех сторон окруженная литовскими владениями, управлять которой было бы проблематично.
Основное очертание гомельской границы, которая приобрела теперь статус государственной, а также внутренний состав Гомельской земли, возвращенной ВКЛ, в грамоте 1537 г. не фиксировались. Кое-какие наблюдения о восточных пределах гомельской территории и выводы о ее внутреннем составе отчасти позволяют сделать материалы посольских книг. Так, постепенные уступки московской стороной гомельской территории (линия р. Сож, 10, 20, 30, 60 верст к востоку от Сожа) определяют большое значение гомельского села Прибытковичи (в среднем течении р. Уть, левого притока Сожа). Описание двух участков предполагаемой московской стороной границы (сначала по р. Щенове и Утье, затем по р. Хоропоть), возможно, свидетельствует о резком сужении территории Гомеля между реками Ипутью и Утью, с последующим ее расширением за селом Прибытковичи и тем местом р. Ипуть, где в нее впадает р. Хоропуть и сама она делает изгиб в своем течении с юга на запад. На восток гомельские земли простирались более чем на 60 верст, так как московское предложение провести границу посредине между Гомелем и Стародубом (в обе стороны по 60 верст) не было принято.
Как уже было сказано, представление о первоначальной территории Гомельской волости (то есть о территории волости до захвата Москвой) было очень устойчивым, однако те же посольские книги свидетельствуют о том, что после 1500 г. к самому Гомелю было присоединено много сел из состава Пропойской, Чечерской, Стрешинской, Горвальской, Речицкой и других волостей. Неустойчивый характер этих присоединений сохранялся длительное время, но показательно, что после возвращения Гомеля в состав ВКЛ часть их так и осталась в составе Гомельской волости. Более того, в ее состав вошли села между Сожем и Днепром, которые в 1504–1511 гг. захватывали стародубские удельные князья и на которые позже претендовали пограничные московские наместники.
Стремление московских властей достигнуть Днепра и установить вдоль него границу с ВКЛ в принципе не увенчалось успехом. После же возврата Гомеля в состав ВКЛ территория, подчиненная Гомелю, была вплотную приближена к Днепру.
2 июня 1504 г. посол короля Александра Ягеллончика Матвей Кунцевич среди прочего передал великому князю Московскому Ивану III список с названиями волостей и сел, которые после заключения перемирия были захвачены Москвой. Среди перечисленных фигурировали горвольские и речицкие села (о них см. выше), находящиеся у берегов р. Днепр[680]. И уже в 1560 г., согласно «Реестру ревизии господарской Гомейской волости», все упомянутые горвольские села оказались в составе Гомельской волости[681]. Речицкие села, очевидно, остались в своей волости.
«Реестр» 1560 г. позволяет более конкретно прояснить границу гомельских земель с московскими владениями на восток от р. Сож, а также восстановить полный внутренний состав гомельской территории.
Итак, в восточной (засожской) части территории Гомельской волости середины XVI в. и конца XV в. почти полностью соответствовали друг другу. Изменения коснулись только соседних с Любечской волостью земель. Клин со стороны Любеча на север вдоль р. Сож был значительно сокращен. Произошло это, очевидно, в первой половине XVI в., то есть в период между временем, к которому относятся сведения «Реестра» 1522 г. и датой составления «Реестра» 1560 г. Конечно, предпочтительнее думать, что распространение территории, принадлежащей Гомелю, на земли Любеча происходило тогда, когда обе волости находились в составе одного государства (Гомель принадлежал Москве в 1500–1535 гг., а Любеч — в 1500–1508 гг.). Однако, возможно, лесные и болотистые пространства Любечской волости, чье подчинение своему центру было лишь номинальным, беспрепятственно осваивались со стороны Гомеля и в то время, когда они находились в составе соседнего государства.
Существенные трансформации произошли в западной части Гомельской земли. Частично они являлись наследием периода московского господства (о них уже шла речь), но некоторые, видимо, можно считать результатами мероприятий властей ВКЛ.