Договор существенно отличается от новгородского проекта. В договоре по неизвестным причинам не участвовали Псков и Дерптское епископство, хотя участие их предполагалось в новгородском проекте. Отсутствует также статья об обязательстве магистра запретить вывоз хлеба в Выборг, не пропускать через свои владения шведское войско и не сообщать сведений о новгородском войске; отсутствует и статья о гарантии великокняжеским и новгородским послам «чистого пути за море». Принятие этих статей означало, с точки зрения католического мира, измену его интересам и заключение союза со схизматиками-русскими. Именно по этим пунктам Орден проявил твердость и не пошел на уступки.
Начальная статья договора, устанавливавшая границу, формально ничего не меняла, граница оставалась прежней, но вместе с тем принятие этой статьи может расцениваться как успех новгородцев: Орден, подтверждая старую границу, тем самым отказывался от посягательств на Новгородскую землю, выдвинутых в период оформления Салинского договора[163].
Исключительное внимание в договоре уделяется торговле. Собственно весь договор, за исключением первой статьи, посвящен урегулированию вопросов торговли и связанного с ними вопроса о положении купцов на чужбине. Это свидетельствует о той большой роли, которую играли вопросы торговли в новгородско-ливонских отношениях.
Хотя важные статьи новгородского проекта договора не вошли в заключенный договор, но в целом договор отвечал интересам Новгорода: он знаменовал официальный отказ Ордена от притязаний на новгородскую территорию и создавал гарантию благоприятных условий для развития внешней торговли Новгорода. Удовлетворение новгородцев заключенным договором выразил новгородский летописец: «И взяша вѣчный миръ по старинѣ, како былъ при великом князѣ Александрѣ Ярославличѣ»[164] (имеется в виду мир после Ледового побоища).
На съезде были приняты также дополнительные соглашения, которые в текст договора не попали. О них мы узнаем из писем ливонского магистра великому магистру. В письме от 15 марта 1421 г. Зигфрид Ландер фон Шпангейм извиняется перед великим магистром, что не может выслать ему требуемой суммы денег, так как 24 июня текущего года, согласно условиям, принятым в Нарве, он должен возместить новгородцам ущерб (в размере 1720 рижских марок), причиненный им еще во времена магистра Веннемара фон Брюггеней (конец XIV — начало XV в.)[165]. По-видимому, на съезде в Нарве новгородцы добились того, чего они безуспешно добивались от Ордена в 1412 и 1416 гг., — обязательства компенсировать убытки, причиненные в Ливонии новгородским купцам. В результате этого соглашения новгородцы предъявляют Ордену новые денежные иски: в уже упомянутом письме фон Шпангейм сообщает, что в Риге находится новгородский посол, который на основе писем магистра Конрада фон Фитингофа требует уплаты еще 2000 марок.
Содержание договора 1421 г. и дополнительных соглашений, принятых в Нарве, показывает, что в сношениях с Ливонией Новгород руководствовался прежде всего интересами торговли и в первую очередь добивался их удовлетворения.
Русско-ливонские отношения в 20–30-х годах XV в.
Стабилизация, достигнутая в русско-ливонских отношениях после заключения псковско-ливонского договора 1418 г. и новгородско-ливонского договора 1421 г., продолжалась до начала 40-х годов XV в.
Внешнее и внутреннее положение Ливонии в 20–30-х годах было таково, что побуждало Орден заботиться о сохранении мира с русскими землями.
Наиболее важным вопросом внешней политики Ордена являлись взаимоотношения с Литвой. В последние годы жизни Витовта отношения между Литвой и Орденом перестали носить такой враждебный характер, какой имели после Грюнвальдской битвы. Витовт, стремясь к получению королевской короны, которая рассматривалась как символ суверенного и равноправного с Польшей Литовского государства, хотел опереться на Орден. Орден со своей стороны рассчитывал оторвать Литву от Польши[166]. Стремление Ордена разрушить унию Литвы и Польши привело после смерти Витовта к заключению союза между Орденом и Свидригайлом, которого правящие круги Литвы, стремившиеся к независимости, провозгласили вопреки воле польских панов великим князем Литовским. В качестве союзника Свидригайла Орден вступил в войну с Польшей и с Сигизмундом, занявшим в 1432 г. в результате государственного переворота по инициативе польских панов великокняжеский престол в Вильно. В 1435 г. войска Свидригайла и Ливонского ордена были разбиты поляками у Вилькомира на р. Свенте. В том же 1435 г. в Бресте между Орденом и Польшей был подписан вечный мир, по которому Орден отказывался от союза со Свидригайлом, укрепившимся в восточных областях Великого княжества Литовского, и давал обязательство не оказывать помощи никакому великому князю Литовскому в борьбе с Польшей[167]. Военное поражение Ордена у Вилькомира сопровождалось и его дипломатическим поражением.
Неблагоприятный оборот для Ордена приняли в этот период и внутриливонские дела. При архиепископе Иоганне Амбундии (1418–1424 гг.) возобновилась борьба архиепископов против Ордена. Рижские архиепископы стремятся освободиться от зависимости Ордена, в которую они попали в конце XIV в. Борьба продолжается с переменным успехом вплоть до 1435 г. В декабре того же года на ландтаге в Валке было достигнуто соглашение, разрешившее спор архиепископов с Орденом. Ценою уменьшения своей власти над архиепископством и согласия на создание в Ливонии конфедерации Орден добился заключения земского мира между сословиями на 6 лет,[168] что было особенно важно после вилкомирского поражения.
Естественно, что при таких обстоятельствах Орден не склонен был осложнять свои отношения с Новгородом и Псковом.
Новгород и Псков в 20–30-е годы были заинтересованы в сохранении достигнутого status quo в отношениях с Орденом. Договоры с Орденом 1418–1421 гг. удовлетворяли в известной мере, как мы отмечали, обе русские республики. К тому же к сохранению мира с Ливонией их побуждала угроза со стороны Витовта (в 1426 г. имела место война между Литвой и Псковом, в 1428 г. — между Литвой и Новгородом[169]).
Благоприятные отношения, установившиеся между русскими вечевыми республиками и Ливонией в начале 20-х годов, нашли свое отражение в документации Ордена: комтур Динабурга в письме, датированном январем 1422 г., касаясь вопроса о внешнеполитическом положении Ордена, отмечает, что у Ордена с новгородцами и псковичами дела обстоят хорошо[170]. В 1424 г. имело место подтверждение мира между Орденом и Псковом[171].
Стремясь в то время к сохранению мира с русскими землями, Орден не вмешивается в происходившую в 1424 г. распрю между Псковом и Дерптским епископством и не оказывает последнему помощи[172]. Руководствуясь той же целью, он отказывается поддерживать запреты, налагаемые Ганзой на торговлю с русскими. Так, в 1424 г., когда ливонские города обратились к Зигфриду Ландеру фон Шпангейму с просьбой присоединиться к запрету торговли с Новгородом, он отказался, указав, что с Новгородом заключен мир, который он не может расторгнуть. В 1425 г., когда Ганза вновь наложила запрет на торговлю с Новгородом, магистр опять отклонил просьбу ливонских городов о присоединении к запрету[173]. Отказываясь присоединиться к запретам торговли с русскими, Орден вместе с тем вводит ограничения на продажу им металлов: ландтаг, заседавший в Валке в феврале 1421 г., вынес решение о запрещении привоза русским меди, цинка и «других товаров, из которых можно делать оружие»; запрещение распространялось не только на металлы, но и на различные металлические изделия: горшки, кружки, котлы, тазы, тарелки и т. д.[174] Принимая эти меры, Орден стремился не допустить усиления военной мощи русских земель.
Очевидно, в целях сохранения мира с русскими Орден в 1426 г. отклоняет просьбу Витовта разрешить орденским рыцарям участвовать в походе Витовта против Пскова и одновременно ведет переговоры с Псковом о продлении истекающего десятилетнего мира[175]. Местный конфликт, возникший в 1427 г. на псковско-ливонской границе, когда люди из-за рубежа сожгли сено па псковской территории, а псковичи в ответ произвели разорение на ливонской, был улажен, и в 1428 г. состоялось подтверждение мира. С ливонской стороны в нем участвовал не только Орден, но и Дерптское епископство; как сообщает псковская летопись, «псковичи миръ потвердиша с местером и съ юриевцы»[176]. По-видимому, к этому времени отношения Пскова с Дерптским епископством были урегулированы, а имевшая место в предыдущие годы распря сглажена.
Отдельные инциденты, возникавшие в 30-е годы в сношениях Руси и Ливонии, не нарушали установившегося между ними мира. Так, когда в 1430–1431 гг. между Новгородом и Ливонией возникли напряженные отношения в связи с убийством одного русского в Нарве, инцидент был улажен путем переговоров, и осенью 1431 г. путем крестоцелования было заключено соглашение о продлении мира на 4 года[177]. Весной 1436 г. к магистру прибыли новгородские послы для нового подтверждения мира[178]