Плеттенберг же с неослабевающим упорством продолжал добиваться создания антирусской коалиции. Горячего единомышленника в этом вопросе он нашел в лице графа Вильгельма Изенбурга, наместника (штатгальтера) великого магистра Ганса Тифена, ставшего после смерти последнего в конце 1497 г. регентом Тевтонского ордена[733]. В обращении к ганзейским послам, направлявшимся в начале 1498 г. в Нарву на съезд с русскими,[734] Вильгельм Изенбург высказывает мнение о том, что добиваться мира с русскими (речь шла о русско-ганзейском договоре) бесполезно, ибо им нельзя доверять, а лучше было бы, если бы Орден был так же силен, как и раньше, подчинить русских и заставить их признать католическую веру, как это было сделано в прошлые времена с Пруссией; Изенбург выражает надежду, что Любек к другие ганзейские города окажут Ливонии помощь[735]. О тяжелом положении Ливонии, находившейся «под угрозой русских», Изенбург писал и императору Максимилиану[736].
Изенбургу же принадлежал план новой антирусской коалиции, в которой роль главного союзника Ливонии отводилась Дании. Впервые этот план был высказан в ноябре 1497 г. в письме Изенбурга магистру владений Тевтонского ордена в Германии. Изенбург указывал, что король Дании дважды предлагал ливонскому магистру заключить союз против Швеции, но тот отказывался ввиду опасности нападения русских; следует попытаться при посредстве Ганзы добиться соглашения между королем Иоанном и Стеном Стуре, тогда ливонский магистр сумеет заключить вечный союз с королем против русских. Изенбург просил магистра владений Ордена в Германии довести до сведения императора, князей и сословий империи о своем плане, чтобы они приложили все усилия к улаживанию распри «внутри христианства» (между Данией и Швецией)[737]. В письме Максимилиану, написанном спустя несколько дней, Изенбург просил императора обдумать предложенный план, подчеркнув, что он даст возможность объединиться «христианским странам» против «неверных» (ungläubigen) русских[738]. Хлопоты о создании датско-ливонской коалиции Изенбург продолжал и в следующем году: 25 июля 1498 г. он обратился с письмом к герцогам Саксонским Фридриху и Георгу, состоявшим в родстве с датским королем, и просил их склонить последнего к отказу «для пользы христианства» от союза с русскими[739].
План Изенбурга был встречен в Ливонии с энтузиазмом. Уже летом 1499 г. в Дании побывало ливонское посольство, которое вело переговоры о заключении союза. Было решено продолжить переговоры осенью того же года в Копенгагене[740]. Перед отправлением посольства в Копенгаген в сентябре 1499 г. был созван ландтаг в Валке, на котором обсуждался вопрос о предстоящих переговорах с датским королем. Ландтаг решил предоставить послам полномочия заключить союз на три, два или полгода на том условии, что Дания и Ливония будут вместе воевать против русских, причем датчане должны будут выступить против Новгорода, ливонцы — против Пскова[741]. Речь шла, таким образом, о военном наступательном союзе Ливонии и Дании против России. Датско-ливонские переговоры состоялись в ноябре 1499 г. На предложение ливонского посольства заключить союз против русских датский король ответил согласием, но пожелал, чтобы союз был заключен не только против русских, но и против любых других врагов; кроме того, он потребовал, чтобы Ливония признала его своим охранителем и защитником, подобно тому как признавали его предков[742]. Требования Иоанна вызвали в Ливонии отрицательную реакцию. Плеттенберг в письме к герцогу Фридриху Саксонскому, избранному в апреле 1498 г. великим магистром, выражал свое неудовольствие желанием датского короля заключить широкий союз против любых врагов, а не только против русских, а также требованием, чтобы Орден выплачивал королю ежегодно определенную сумму в знак признания его своим защитником. Плеттенберг подчеркивал, что все это свидетельствует о намерении датского короля стать ногой в Ливонии так, как это сделал польский король в Пруссии[743].с Боязнь Ордена потерять свою самостоятельность и явное нежелание датского короля придавать предполагаемому союзу антирусскую направленность[744] обусловили безрезультатность датско-ливонских переговоров.
Безрезультатными по существу оставались и обращения Плеттенберга к Империи и Ватикану. В ответ на просьбу о помощи император Максимилиан предложил проект объединения трех орденов — Тевтонского, иоаннитов и св. Юрия, чтобы таким образом усилить Тевтонский орден, но руководство последним сочло этот план нецелесообразным, так как он мог привести к потере самостоятельности Тевтонским орденом[745]. Папа Александр VI, не объявляя крестового похода против русских, ограничивался лишь посылкой писем датскому королю, великому князю Литовскому и великому князю Московскому; первых он просил «не держать» мира с русскими и оказать помощь Ливонии, последнего — не нападать на Ливонию[746]. Ганзейские города, приняв на съезде в Любеке летом 1498 г. решение не оставлять Ливонию в случае необходимости «без помощи и утешения», реальной помощи (людьми и деньгами, чего желал Плеттенберг) ей не оказали[747].
В этих условиях, когда, казалось, окончательно исчезла надежда на создание антирусской коалиции, у Ливонского ордена появился реальный союзник — великий князь Литовский Александр. Русско-литовские противоречия, временно сглаженные договором и династическим браком 1494 г., в последние годы XV в., как уже говорилось, вновь обострились. Стремление Ивана III к возвращению всех русских земель, остававшихся еще под властью Великого княжества Литовского, находилось в полном противоречии со стремлением правящих кругов последнего удержать во что бы то ни стало эти земли за собою. Новая война была неизбежной. Уже в последние годы XV в. правительство Александра, готовясь к войне, начинает искать союзников. В 1498 г. посол Александра предложил Любеку, чтобы ганзейские города вступили в союз с Литвой против России (ганзейские города уклонились от этого предложения)[748]. В июне 1500 г. последовало посольство к Плеттенбергу с аналогичными предложениями[749].
Хотя Плеттенберг с момента избрания магистром Ливонского ордена в 1494 г. всю свою энергию тратил на поиски военных союзников против России, на предложения великого князя Литовского Александра он согласился не сразу. Более того, получив первое предложение, присланное с посольством в июне 1500 г., Плеттенберг от заключения союза решил воздержаться:[750] в письме к великому магистру от 5 июля 1500 г. свою позицию он объяснил опасением, как бы Ливония благодаря предлагаемому шагу не попала в большую беду: будучи вовлечена в войну, не осталась бы без помощи, как это имело место в прежние времена[751]. За недоверием Плеттенберга к эффективности литовской военной помощи в случае вступления Ливонии в войну (Литва с лета 1500 г. воевала с Россией, поэтому заключение ливонско-литовского союза означало немедленное вступление Ливонии в войну) скрывалось недоверие к политике Ягеллонов в отношении Ордена: Ягеллоны стремились к подчинению Тевтонского ордена (напомним, что после Торуньского мира 1466 г. он стал вассалом Польши), ветвью которого являлся Ливонский орден[752].
Однако колебания Плеттенберга оказались недолгими. Получив повторные предложения о союзе от Александра, Плеттенберг после совещания с высшими сановниками Ордена 6 декабря 1500 г. решил созвать 17 января 1501 г. ландтаг для обсуждения вопроса об ответе великому князю Литовскому[753]. На ландтаге, заседавшем в Вольмаре, было решено дать положительный ответ и заключить союз с великим князем Литовским против России[754]. Изменение своей позиции Плеттенберг мотивировал тем, что в случае подчинения Литвы «московиту» Орден со всех сторон будет окружен врагами[755]. Мысль же о возможности подчинения Литвы Москве была навеяна, очевидно, поражениями, понесенными литовскими войсками во время кампании 1500 г.[756]
После ландтага в Валке в январе 1501 г. вопрос о вступлении Ливонии в войну с Россией был решен. В письме к Любеку от 28 января 1501 г., обращаясь к ганзейским городам с очередной просьбой о помощи, Плеттенберг сообщал о своем намерении заключить союз с великим князем Литовским и о том, что летом или осенью состоится поход против русских[757]. В ответе послу рижского архиепископа от 5 апреля 1501 г. он уточнил дату предполагаемого похода около дня св. Якова (25 июля)[758]. На принятое решение не повлияло посольство псковичей к магистру, которое в феврале 1501 г. хлопотало о свободном проезде псковских купцов в Ливонию и подтвердило желание Пскова соблюдать мир с Ливонией (имелся в виду русско-ливонский договор 1493 г., заключенный на 10 лет). Плеттенберг в письме к великому магистру заявление псковичей объяснял тем, что русские хотят удержать Ливонию от помощи Литве, но что сами они думают неожиданно напасть на Ливонию