Таким образом, истинная объективная причина русско-ливонской войны 1501–1503 гг. крылась в стремлении Ордена помешать усилению единого Русского государства и вернуться к прежнему соотношению сил между Русью и Ливонией. Кроме того, Орден надеялся, как об этом свидетельствует договор о союзе между Ливонией и Литвой, получить территориальные приобретения за счет русских земель.
Русско-ливонская война 1501–1503 гг.
Совместный поход ливонского и литовского войска против русских, запроектированный в соответствии с литовско-ливонским союзным договором, был назначен на 25 июля 1501 г.[774] Но в связи со смертью польского короля Яна-Альбрехта 17 мая и намерением великого князя Литовского Александра выставить свою кандидатуру на польский престол поход был перенесен на 28 августа[775].
Прелюдией к началу военных действий явился, как это часто имело место в практике русско-ливонских отношений, арест русских купцов. Летом 1501 г. в Дерпте было арестовано 150 русских купцов и захвачено 25 учанов с товарами. Псковичи трижды посылали послов в Дерпт с просьбой отпустить купцов. Дерптские власти отвечали, что купцы арестованы из-за кражи, совершенной русскими в церкви Петра и Павла в Дерпте, и потребовали возврата украденного[776]. Но ясно, что ссылка на кражу, если она и имела место, была в устах дерптских властей лишь отговоркой: истинная причина необычайных по своим масштабам репрессий против псковских купцов заключалась в решении Ливонии начать войну против России.
Псковичи правильно поняли смысл происходящих событий и отправили к великому князю Московскому гонцов с просьбою о помощи. Положение было настолько серьезным, что Иван III не медлил с удовлетворением просьбы псковичей. 1 августа в Псков прибыли воеводы князь В. В. Шуйский и князь Д. Пенко с ратными силами. Однако даже в этот критический момент, когда война с Ливонией в силу политики Плеттенберга стала неминуемой, Иван III, принимая меры к отражению готовящегося нападения противника, сделал все возможное, чтобы избежать начала военных действий: воеводы прибыли с указанием не выступать против «Немецкой земли» без государева повеления. Три недели войска простояли в Пскове в бездействии. И только когда к великому князю прибыл четвертый псковский гонец с известием, что «Нѣмцы жгоут и грабят и головы сѣкутъ и живых ведут в свою землю», Иван III велел своим воеводам идти на Ливонию[777].
Первый стяг с воеводами выступил из Пскова 22 августа, другие стяги — на второй день; вместе с московскими воеводами и их ратными людьми выступил псковский князь Иван Иванович Суздальский (Горбатый) с псковскими посадниками и псковичами. Русские войска направились к ливонской границе[778]. Около 26–27 августа русско-ливонскую границу перешли войска Плеттенберга, которые у Острова 29 августа должны были соединиться с литовскими войсками под командованием полоцкого наместника[779]. Но 27 августа в 10 верстах от Изборска на р. Серице ливонское войско столкнулось с выступившими навстречу русскими силами, и здесь произошло сражение.
Сражение закончилось поражением русских войск. Согласно псковской летописи, поражение явилось следствием успешных действий вражеской артиллерии: «Напустиша боуртальника немецкий вѣтръ на псковскоую силу и на московскую силоу, и пыль ис пушек и ис пищалей». Под ударами артиллерии первыми дрогнули и оставили поле боя псковичи, затем московские ратники[780]. Автор «Schonne hysthorie» также отмечает роль ливонской артиллерии в этом сражении.
Но, помимо превосходства ливонской артиллерии, на исход сражения оказало влияние и численное превосходство орденского войска. По сведениям «Schonne hysthorie», силы Плеттенберга исчислялись в 4 тыс. всадников, 2 тыс. пеших кнехтов, а всего вместе с обозом, артиллерией и крестьянами составляли 80 тыс. человек; последняя цифра — 80 тыс. человек — названа и в заметках Пауля Ватта, советника великого магистра. Численность же русских, по данным «Schonne hysthorie», составляла 30–40 тыс. человек. На данных «Schonne hysthorie» основан рассказ о битве на Серице «Хроники» Руссова. Плеттенберг «выступил в поход в Россию с 4000 всадников, порядочным количеством ландскнехтов и крестьян и с несколькими полевыми орудиями и вскоре встретился с 40 000 русских, из которых он много убил и других обратил в бегство, и гнался за ними около трех миль, и отнял у них весь их обоз, а из своих людей понес не особенный урон»[781]. По сведениям немецких источников получается, что ливонские силы в битве на р. Серице вдвое превосходили силы русских. Но К. В. Базилевич считает, что фигурирующее в немецких источниках число (40 тыс.) русских является преувеличенным. Во всяком случае в битве на Серице со стороны великого князя участвовал отряд не более 5–6 тыс. человек[782].
На другой день после сражения на Серице ливонское войско обстреляло Изборск и затем направилось к Острову, где должно было соединиться с литовскими войсками. Прождав напрасно литовцев, ливонские отряды 7 сентября взяли и сожгли Остров, после чего ушли в Ливонию. Руссов уход орденского войска объясняет эпидемией дизентерии[783].
14 сентября Плеттенберг уже был в Ливонии[784]. По окончании похода он писал, что если бы против Пскова совместно действовали ливонские и литовские войска, то им удалось бы овладеть Псковом[785]. Высказывание Плеттенберга позволяет думать, что целью его похода являлся захват Пскова. Эта цель не была достигнута. Разорение же, причиненное рыцарским войском Псковской земле, должно было побудить русское правительство произвести ответный поход. Таким образом, хотя битва на Серице закончилась победой Ордена, но эта победа не только не дала никаких военных преимуществ, но поставила Ливонию под угрозу ответного удара русских войск. Удар последовал поздней осенью 1501 г.
Поход русских в Ливонию в конце осени — начале зимы 1501 г. обстоятельно освещен в русских и немецких источниках.
В Продолжении Псковской первой летописи сообщается, что 18 октября великий князь послал своего воеводу князя Александра Оболенского «с силою московскою» и «царя тотарского с Тотары» «воевать» вместе с псковичами «Немецкую землю». Русские войска выступили в поход против Ливонии 24 октября и «начата землю Немецкую воевати»; по-видимому, русские войска разделились на два отряда и двинулись по Ливонии в двух направлениях, как пишет летописец, «взяша собѣ воеводы великих князей правую руку, а псковичи лѣвоую роуку».
Под Гельмедом, где находились силы Дерптского епископства («сила немецкая юрьевская»), произошло крупное сражение, в котором с русской стороны участвовали татары и москвичи. Хотя в начале сражения («на первом сстоупе») был убит воевода князь Александр Оболенский, оно окончилось блестящей победой русских: по словам летописца, русские воины били отступавшего противника на протяжении 10 верст, и у него не осталось даже «вестоноши». После сражения воеводы великого князя направились мимо Дерпта и Нарвы к Ивангороду. Псковичи, подошедшие к Гельмеду на третий день, увидели поле, покрытое трупами. От Гельмеда псковское войско также направилось к Ивангороду[786].
В московских летописных сводах при описании похода русских в Ливонию в 1501 г. дается, как это обычно имеет место в московских летописях, мотивировка Военной акции, предпринятой великим князем против Ливонии: великий князь послал своих воевод, князей Данилу Александровича Пенко, Данилу Васильевича Щеня и Александра Васильевича Оболенского, «со многими людьми» «Немецкия земли воевати Ливоньския, за ихъ неправду, что они воевали вотчину его Пьсковь да и гостей его поимаша в Юрьевѣ». При описании сражения у Гельмеда подчеркивается (как это часто делали московские летописцы, описывая сражения между русскими и ливонскими войсками) его внезапность для русской стороны: «И внезапу лучися имъ (русским, — Н. К.) бой великъ, на третьемъ часѣ ноября 24 приидоша Нѣмци безвѣстно съ стороны со многою силою, съ пушками и пищалми, и божьего милостию воеводы великого князя одолѣша ихъ, овѣхъ побита, а иныхъ поимаша, а мало ихъ утече». Вслед за известием о сражении у Гельмеда московские летописцы добавляют: «И ходиша воеводы близъ Колывани и выидоша на Ивань-городъ, а землю Нѣмецкую учиниша дусту»[787].
Масштабы похода русских в Ливонию осенью 1501 г. подчеркивают и ливонские хроники, но их рассказ имеет иную окраску. Автор «Schonne hysthorie» пишет, что когда русские совместно с татарами общей численностью 90 тыс. человек вторглись 31 октября в Ливонию, то они не встретили должного отпора, так как силы Ордена были ослаблены эпидемией. Русские войска прошли через все Дерптское епископство, частично через Рижское и Ревельское епископства, через области Мариенбург, Адзель, Трикатен, Гельмед, Тарваст, Ервен, Везенберг, Тольсбург, Нарву со всей Вирландией и увели с собой в плен 40 тыс. населения. Все же под Гельмедом русским удалось нанести поражение, во время которого у них было убито 1500 человек и пал на поле сражения князь Александр Оболенский. Когда, наконец, были собраны ливонские военные силы, то русские ушли так быстро, что их нельзя было настигнуть. Рассказ «Schonne hysthorie» повторяет с очень незначительными вариациями Руссов в своей «Хронике»[788]