Следующие статьи содержат обязательство ливонских властей возвратить задержанных псковских купцов с их товарами, а также возвратить товар, захваченный у псковского посла[889].
Часть статей раздела договора о торговле (о «чистом пути» и свободе торговли) была традиционной для русско-ливонских договоров. Другие статьи — о праве псковичей торговать в Ливонии оптом и в розницу, о «колупаньи» у них воска «понемногу», об упразднении «колоды» и еще некоторые — встречались уже в псковско-дерптском договоре 1474 г. (там они касались пребывания псковичей только в Дерптском епископстве). Возможно, что эти статьи имелись и в не дошедших до нас псковско-ливонских договорах 1474, 1481 и 1493 гг. Во всяком случае в псковско-ливонском договоре 1474 г. уже была, как это следует из изложения его Псковской летописью, статья об упразднении «колоды» для псковских купцов на территории Ливонии, а также статья, запрещавшая немецким купцам продавать крепкие напитки в Пскове. Запрещение на ввоз соли в Псковскую землю в псковско-ливонском договоре 1509 г. повторяло аналогичное запрещение новгородско-ливонского договора 1509 г.[890] И наконец, такие статьи, как например о запрещении устанавливать цены на товары купцов другой стороны и ограничивать срок их пребывания, являлись совершенно новыми для практики русско-ливонских торговых отношений.
В целом раздел псковско-ливонского договора о вопросах торговли характеризуется обилием и детальностью статей, особенно касающихся пребывания и торговли псковских купцов в Ливонии. Следует отметить, что псковским купцам договор гарантировал такие важные права, как право розничной торговли, освобождение от уплаты таможенных пошлин, — права, которых ливонские купцы в Пскове не имели и которые в средние века иноземным купцам, как правило, не предоставлялись[891]. Все это свидетельствует о большом внимании русских властей к развитию внешней торговли Пскова, в частности торговли псковичей в Ливонии.
Обширный раздел договора, трактующий вопросы юрисдикции и судопроизводства,[892] вводил новые нормы в практику псковско-ливонских отношений. Эти нормы полностью воспроизводили соответствующие нормы новгородско-ливонского договора 1509 г. Поэтому, не повторяя сейчас их характеристики, мы напомним лишь, что новые принципы юрисдикции и судопроизводства, введенные по настоянию русской стороны, создавали более благоприятные условия для деятельности купцов, находившихся за границей.
Эту же цель в отношении псковских купцов в Ливонии преследовала и ставшая традиционной для русско-ливонских договоров (начиная с конца XV в.) статья с обязательством ливонских властей очистить русские церкви и держать их «по старине»[893].
Ряд статей псковско-ливонского договора был посвящен регулированию посольских сношений; эти статьи, как и статьи о разборе «обидных дел» представителями обеих сторон на съезде, были аналогичны соответствующим статьям новгородско-ливонского договора 1509 г.[894]
При сравнении псковско-ливонского договора с соответствующими разделами новгородско-ливонского договора бросается в глаза их одинаковая направленность — стремление к установлению прочного мира на границе и созданию условий, благоприятствующих развитию торговли, особенно торговли русских купцов в Ливонии.
Одинаковая направленность договоров, подчеркиваемая одними и теми же формулировками ряда статей, объясняется тем, что хотя Псков не вошел еще в состав Русского государства, но его политика определялась в значительной степени политикой великокняжеского правительства. Это относится и к договору 1509 г., который был заключен, как гласит его начальная формула, «по воле божьей и велению русского царя Василия…».
Значительный интерес для характеристики русско-ливонских отношений и внешней политики России начала XVI в. представляет анализ псковско-дерптского договора 1509 г.[895] Наиболее раннее упоминание о заключении особого псковско-дерптского договора имеется в источниках под 1463 г.,[896] первый сохранившийся текст договора датируется 1474 г.[897] В конце XV — начале XVI в. отдельные псковско-дерптские договоры заключались каждый раз при заключении русско-ливонских договоров, но до нас дошел, помимо псковско-дерптского договора 1474 г.,[898] только текст договора 1509 г.
Псковско-дерптский договор 1509 г. был заключен в Новгороде одновременно с двумя другими русско-ливонскими договорами. В заключении его с псковской стороны участвовал тот же состав посольства, что и при заключении псковско-ливонского договора, с дерптской — представители дерптского епископа Иоганн Кавер («Иван Ковер») и Керстен Зойе («Керстен Сюге»). В введении к договору указывалось, что он был заключен «по божой воле и по великого господара веленью цара руского Василья»[899].
Первая статья договора устанавливала продолжительность заключенного мира — 14 лет. Вторая статья, на которой мы остановимся далее, обязывала дерптского епископа уплачивать дань великому князю Московскому. Следующая группа статей касалась границы: подтверждалась старая граница между Псковом и Дерптским епископством и предусматривалось недопущение различных случаев ее нарушения. Все эти статьи совпадают (лишь с незначительными изменениями формулировок) с соответствующими статьями договора 1474 г.[900] Группа статей договора 1509 г. была посвящена вопросам торговли псковичей в Дерптском епископстве. Важнейшие из них следующие: псковичам гарантировался «чистый путь», а также право торговли всяким товаром оптом или в розницу; торговать псковичи могли в Дерптском епископстве не только с его купцами, но и с купцами других частей ливонской конфедерации (со «всяким гостем Лифлянтские земле»); для псковских купцов в Дерптской епископстве отменялись и таможенные сборы («колоде по всей Юрьевской земли не быти нигде, и гостинца от того не имати»)[901]. Названными статьями, имевшимися уже в договоре 1474 г.,[902] подтверждались важные права псковских купцов в Дерптском епископстве — право розничной торговли, гостевой торговли (с купцами из других частей Ливонии), свобода от таможенных сборов. Купцы Дерптского епископства, которым, в общей форме гарантировалась свобода проезда и торговли в Пскове и Псковской земле, подобных прав не имели. Более того, псковско-дерптский договор 1509 г. вводил для них, как и псковско-ливонский договор 1509 г. для всех ливонских купцов, запрет на ввоз соли в Псков и Псковскую землю. Договор 1509 г. повторял также имевшееся в более ранних псковско-дерптских договорах запрещение немецким купцам вести торговлю крепкими напитками в Пскове и Псковской земле[903].
Созданию условий, благоприятствующих пребыванию и деятельности псковских купцов в Дерптском епископстве, должны были способствовать и статья о русских церквах в Дерпте, повторяющая соответствующую статью договора 1474 г., и вновь вводимые правила юрисдикции в отношении находившихся на чужбине купцов, аналогичные соответствующим нормам двух других русско-ливонских договоров 1509 г.[904]
Ряд статей договора регулировал посольские сношения, а также различные случаи, возникавшие в практике пограничных отношений: вопрос о выдаче беглых холопов, воров и т. д. Источником этих статей являлись либо статьи более ранних псковско-дерптских договоров, либо новые нормы, внесенные в два других русско-ливонских договора 1509 г.[905]
Для характеристики псковско-дерптского договора 1509 г. существенное значение имеет интерпретация его второй статьи: «А дань блатовернаго гооподара, цара руского, и старые залоги — и то честному бискупу юръевскому давать по старине, по крестному целованью»[906]. Не останавливаясь вновь на вопросе о происхождении и характере юрьевской дани, упоминающейся в псковско-дерптских договорах, начиная с 1463 г., отметим, что связывать с юрьевской данью притязания России на верховную власть над Дерптским епископством, а расширительно над всей Ливонией (как это часто делают в литературе), можно только для середины XVI в., когда в связи с заключением русско-ливонских договоров 1554 г. правительство Ивана IV эти притязания действительно выдвинуло. Рассматривать же для более раннего периода статью о юрьевской дани как выражение притязаний России на верховную власть над Ливонией у нас нет никаких оснований: хотя статья о дани переходила из договора в договор, но дань не уплачивалась, и русское правительство относилось к этому совершенно спокойно. Статья о юрьевской дани псковско-дерптского договора 1509 г. не меняет вытекающую из всего содержания договора характеристику его как акта, цели которого ограничивались установлением мира на западных рубежах России и содействием развитию ее внешней торговли. По своей направленности псковско-дерптский договор 1509 г. совпадает с двумя другими русско-ливонскими договорами этого года.
Русско-ливонские договоры 1509 г. имели большое значение для России. Они устанавливали мир на всем протяжении русско-ливонской границы, причем прочность этого мира гарантировалась не только статьями о заключении 14-летнего мира между всеми членами Ливонской конфедерации, с одной стороны, и Новгородом и Псковом — с другой, но и содержащимся в введении к новгородско-ливонскому договору обязательством ливонских ландесгерров расторгнуть союз с великим князем Литовским и впредь в такой союз не вступать. Развитие событий в Прибалтике в конце XV — начале XVI в. показало, что в связи с созданием и укреплением единого Русского государства Орден не мог собственными силами осуществлять свои наступательные планы против русских земель. Для ведения военных действий против России он нуждался в союзнике (напомним, что, война 1501–1503 гг. была начата только после заключения Ливонией союза с великим князем Литовским), а благодаря указанному обязательству возможность иметь такого союзника исчезла; следовательно, исчезла и возможность возобновления экспансии Ордена против русских земель. Следствием принятого Ливонией по новгородско-ливонскому договору 1509 г. обязательства соблюдать нейтралитет в случае русско-литовского конфликта являлось также создание благоприятной обстановки для борьбы России за возвращение русских земель, остававшихся еще под властью Великого княжества Литовского. Таким образом, договоры 1509 г. не только закладывали действительно прочные основы для установления устойчивого мира на русско-ливонской границе, по и обеспечивали международное положение, способствовавшее решению важнейшей внешнеполитической задачи России.