Договоры 1509 г. предусматривали далее, как мы уже подчеркивали, возобновление и дальнейшее развитие русско-ливонской торговли и, что особенно важно, создание благоприятных условий для пребывания и деятельности русских купцов в Ливонии. Последнее означало укрепление позиций русского купечества во внешней торговле, усиление ее активного характера. Вместе с тем активизация деятельности русских купцов в городах Ливонии, через которые осуществлялись торговые сношения с Западной Европой, давала импульс дальнейшему развитию этих сношений.
Русско-ливонские договоры 1509 г. способствовали упрочению международного положения России как в политическом, так и в экономическом плане.
Заключение русско-ливонских договоров 1509 г. было обусловлено не только могуществом Русского государства, отчетливо выявившимся во время войн начала XVI в., когда ему не смогла противостоять литовско-ливонская коалиция, но и некоторыми факторами международной жизни. Одним из них являлось, как уже отмечалось, подписание в 1508 г. «вечного» мира между Русским государством и Великим княжеством Литовским, другим — позиция Империи. Весной 1508 г., когда Сигизмунд, король польский и великий князь Литовский, просил у Ливонского ордена военной помощи против России,[907] император Максимилиан в специальном письме Плеттенбергу советовал воздержаться от военных действий против великого князя Московского, так как вражда с ним не была в интересах Империи, занятой войной с Францией и Венецией[908]. Максимилиан исходил из совершенно правильной мысли, что новый конфликт между Россией и Ливонией (являвшейся частью Империи) осложнит международное положение Империи, активно участвовавшей в это время в итальянских войнах. Надо думать, что позиция императора учитывалась руководством Ливонского ордена при заключении в 1509 г. русско-ливонских договоров.
Хотя договоры 1509 г. и отвечали интересам России, рассматривать их как акты, имевшие отрицательные последствия для Ливонии, было бы неправильно. Договоры предусматривали невозможность повторения агрессии Ливонского ордена против России, и в этом плане они представляли собой дипломатическое поражение Ордена. Чрезвычайно болезненным для ливонских городов был введенный договорами запрет на ввоз соли в Россию. Но в то же время установление прочного мира между Россией и Ливонией, создание условий для дальнейшего развития русско-ливонской торговли (запрет на ввоз соли в Россию был вскоре отменен)[909] явились предпосылками подъема, которым отмечена экономическая жизнь Ливонии первой половины XVI в.[910]
Выгодой в конечном счете русско-ливонских договоров 1509 г. для обеих сторон было обусловлено повторение их норм в последующих русско-ливонских договорах первой половины XVI в.[911]Значительное изменение содержания и формуляра до-говоров имело место лишь в договорах 1550 г. и особенно 1554 г., когда правительство Ивана IV готовилось поставить вопрос о необходимости для России получения выхода к Балтийскому морю[912] путем овладения ливонскими портами.
Глава VIРусско-ганзейские отношения в конце XV — начале XVI в.
Закрытие ганзейского двора в Новгороде в 1494 г.
Важнейшим событием в истории русско-ганзейских отношений 90-х годов XV в. является закрытие ганзейского двора в Новгороде Иваном III в 1494 г.
По поводу причин, обусловивших это событие, высказывались различные точки зрения. В русской дореволюционной историографии в ряде работ решающая роль в закрытии ганзейского двора приписывалась заключению русско-датского союза 1493 г., который был направлен против Швеции, находившейся в союзе с Ганзой[913]. В немецкой историографии, посвященной истории Ганзы и русско-ганзейской торговли, широко распространено мнение о том, что поступок Ивана III находился в связи с его антиновгородской политикой. Как писал Э. Денель, Русское государство «хотело уничтожить все, что могло иметь значение для вновь подчиненного города», с этой целью оно «раздавило сначала русское, а потом немецкое купечество в Новгороде». Аналогичной точки зрения придерживался Л. К. Гетц[914]. Иное мнение высказал Г. Козак: он считает, что причиной закрытия немецкого двора в Новгороде явились в первую очередь противоречия между Москвой и Ревелем, касающиеся состояния русской церкви в Ревеле, обращения там с великокняжескими послами и приговоров, вынесенных ревельским судом в отношении подданных великого князя; поскольку Ревель господствовал во дворе св. Петра в Новгороде, постольку мероприятия, неблагоприятные для существования двора, касались почти исключительно Ревеля[915]. В советской исторической литературе получил развитие взгляд, согласно которому закрытие ганзейского двора в Новгороде было обусловлено стремлением русского правительства к ликвидации монополии Ганзы на посредническую торговлю между Россией и Западной Европой и к установлению непосредственных торговых сношений с европейскими странами[916].
При всем различии изложенные точки зрения имеют общее: они трактуют закрытие ганзейского двора как результат намерения Ивана III покончить с торговлей ганзейцев в Новгороде, что было обусловлено определенным (тем или иным) аспектом его политики. Особое место занимает позиция А. И. Никитского. По его мнению, закрытие ганзейского двора в 1494 г. не являлось важным событием, связанным с политикой Ивана III: оно представляло собой лишь один из обычных в истории русско-ганзейских отношений конфликтов, когда ганзейские купцы в Новгороде арестовывались в ответ на насилия, чиненные русским купцам на чужбине[917].
Чтобы разобраться в причинах и значении интересующего нас события, обратимся к источникам, его освещающим. Наибольший интерес из них представляют материалы ганзейского посольства в Россию осенью 1494 г., участники которого были не только современниками, но в известной мере и наблюдателями случившегося.
Причиной посольства послужили мероприятия, проведенные великокняжескими наместниками в Новгороде по отношению к ганзейцам в 1489–1494 гг.: запрещение продажи ганзейцами соли и меда без взвешивания, запрещение «колупать» покупаемый у новгородцев воск и требовать «наддач» к мехам, повышение весовой пошлины, взимаемой с ганзейцев, распоряжение о том, что ущерб, причиненный русским в ливонских городах, будет взыскиваться с приказчика немецкого двора (hovesknechte)[918]. Эти мероприятия вызвали большую тревогу среди ганзейских городов. Ганзейский съезд в Бремене 25 мая 1494 г., обсуждавший письмо Ревеля о нововведениях в Новгороде относительно соли и меда, принял решение поручить ливонским городам ходатайствовать перед великим князем об отмене «необычных постановлений», направленных против привилегий ганзейского купечества; одновременно съезд постановил прекратить — с целью воздействия на русских — подвоз в Нарву соли и меда[919] (из Нарвы ганзейские товары поступали в Новгород). В результате переписки между Ревелем и Дерптом в июне — июле 1494 г. было решено незамедлительно отправить к великому князю посольство, включающее одного ратмана от каждого города[920]. В качестве посла от Дерпта был избран Томас Шрове, от Ревеля — Готшалк Реммелинкроде. Каждый из них оставил отчет о посольстве.
Отчет Томаса Шрове, сохранившийся полностью, освещает путешествие послов, переговоры и события, случившиеся во время посольства — от выезда Томаса Шрове из Дерпта до возвращения обратно. Отчет Готшалка Реммелинкроде дошел до пас в отрывке, включенном в письмо Готшалка к ревельскому бургомистру Иоганну Ротердту, написанное после задержания Готшалка в Новгороде. Сохранившийся отрывок передает наиболее интересную часть переговоров в Москве, а также обстоятельства закрытия ганзейского двора в Новгороде. Наличие отчетов обоих послов делает возможным сопоставление и взаимопроверку их сведений. Дополнением к отчетам послов служат их счета издержкам, имевшим место во время посольства: расходы на провизию, корм лошадям, перечисляются подарки, поднесенные великому князю и его окружению, взятки русским должностным лицам и т. д.[921]
Материалы посольства освещают его историю следующим образом.
Томас Шрове 1 августа выехал из Дерпта и 4 августа прибыл в Нарву, где встретился с Готшалком Реммелинкроде. 7 августа оба посла выехали из Нарвы и 12-го были в Новгороде; там больше трех недель они ожидали разрешения на дальнейший путь. Из Новгорода послы выехали 4 сентября и 18-го были в Москве. 2 октября они имели первую аудиенцию у великого князя, во время которой передали ему от имени 73 городов статьи — «пункты» (как они названы в отчетах), содержавшие жалобы городов на действия русских властей и населения в отношении ганзейцев; «пункты» были переданы в письменной форме, так как послам было запрещено пользоваться услугами своего переводчика. После вручения «пунктов» великому князю состоялся обмен подарками, а затем послы были приглашены к трапезе великого князя[922].
«Пункты», врученные великому князю, начинаются с жалоб ганзейских городов на нововведения новгородских властей. Города жаловались на постановление об обязательном взвешивании соли и меда, на запрещение «колупать» воск и брать «наддачи» к мехам, на распоряжение о том, что за ущерб, причиненный русским в Ливонии, ответственности будут