[1098]. Грамота Василия III подтверждает, как нам кажется, правильность высказанного нами выше предположения о том, что изменение позиции русского правительства в отношении Ганзейского союза, происшедшее в 1512–1513 гг., было связано в значительной степени со сближением России с Империей.
Очевидно, в апреле 1514 г. ганзейское посольство прибыло в Новгород[1099]. В его состав входили: от Дерпта — бургомистр Иоганн Булк, ратман Арнд фон Лон и священник Матиас Леммеке, от Ревеля — бургомистр Иоганн Фиандт и ратман Иоганн Рутгаре. Отчет послов о переговорах не сохранился, и о ходе их мы можем судить лишь на основании немногих лаконичных сведений, имеющихся в письме магистру, написанному послами из Нарвы при возвращении в Ливонию 30 мая 1514 г. Эти сведения мы рассмотрим при анализе договора 1514 г. Пока только отметим, что переговоры были длительными и сложными: послам в течение нескольких недель пришлось заниматься «тяжелой работой»[1100].
Договор 1514 г. занимает особое место в истории русско-ганзейских отношений. Он был заключен после длительного, продолжавшегося 20 лет конфликта между Россией и Ганзой, заполненного напряженной дипломатической борьбой обеих сторон за восстановление торговли на выгодных для каждой из них условиях. Договор, следовательно, подводил итог этой борьбе, а вместе с тем и всему многовековому развитию русско-ганзейских отношений, ибо в последующий период, вплоть до начала ливонской войны в 1558 г., нормы их, установленные договором 1514 г., не подвергались существенным изменениям. Сказанным определяется необходимость всестороннего анализа договора 1514 г.[1101]
Статьям договора было предпослано обширное введение, включавшее четыре момента: 1) указание на приезд в Новгород «по божьей воле… и по… велѣнью» великого князя немецких послов с челобитьем; 2) изложение челобитья послов: «… чтобы великий государь… пожаловать велѣлъ своимъ намѣстникомъ ноугородцкимъ и своей отчинѣ Великому Новугороду, с семью десятью городы взяти перемирье, да и торгъ бы… велѣлъ держати по старинѣ, и торговати бы имъ велѣлъ… въ Великомъ Новѣгородѣ всякимъ товаромъ безъ вывѣта, и солью; и церковь бы, и мѣста дворовые старые немѣтцкие… въ Великомъ Новѣгородѣ пожаловалъ велѣлъ намъ отдати, и дворы бы пожаловалъ велѣлъ поставити и держати по старинѣ»; 3) изложение ответа-пожалования великого князя: ответ, в утвердительной форме повторявший содержание немецкого челобитья, имел по сравнению с ним лишь одно, но очень важное добавление: «А которые церкви руские и концы в нѣмецкихъ городехъ: и бергаместеромъ, и ратманомъ, и купцомъ, и купетцкимъ дѣтемъ, церкви руские и концы очистити по старинѣ, а их не обидети»; 4) указание на заключение мира и срок его: «Взяли перемирье… на десять лѣтъ: от Вознесеньева дни лѣта семь тысячъ двадцать второго до Вознесеньева дни лѣта семь тысячъ тридцать втораго»[1102]
В следующих за начальной формулой частях введения, излагающих немецкое челобитье и ответ на него великого князя, сформулированы некоторые условия, положенные в основу заключаемого мира. Одни из них представляют общие принципы, которые затем были развиты и уточнены статьями договора (например, «торг держать по старине»), другие отражения в статьях договора не получили. К числу последних относится новое для русско-ганзейских договоров и имевшее большое принципиальное значение положение об обязанности властей ганзейских городов русские церкви и концы «очистить» и их «не обидеть».
Русские церкви и концы имелись, как мы уже указывали, в ливонских городах. После создания единого Русского государства великокняжеское правительство энергично добивалось реальных гарантий их неприкосновенности. Этой цели должно было служить включаемое во все русско-ливонские договоры, начиная с 1463 г., обязательство ливонских властей русские церкви и концы держать «по старине» и «не обидеть». На Нарвском съезде 1498 г. русские представители потребовали аналогичных гарантий и от Ганзы. Это требование было повторено в 1503 и 1505 гг. в ответах русских властей на просьбы ливонских городов о восстановлении торговли. Оно было включено, но в более широкой форме (речь шла о русских церквах и концах не только в ливонских городах, но и в немецких городах вообще) в русский проект договора с Ганзой 1510 г. Осуществление этого требования должно было способствовать созданию более благоприятных условий для развития заграничной торговли русского купечества. И именно поэтому Ганзейский союз его упорно отклонял. Но в конце концов Ганза должна была уступить: желательное для русского правительства обязательство Ганзы в той его формулировке, какая была предложена в русском проекте договора с Ганзой 1510 г., было включено в новгородско-ганзейский договор 1514 г. Тем самым создавались более прочные гарантии для деятельности организующих центров русского купечества, уже имевшихся в ливонских городах, и подготавливались условия для возникновения их на территории собственно Германии.
В первой группе статей договора 1514 г., следующей за введением (статьи 1–6),[1103] рассматриваются условия торговли новгородцев в «Немецкой земле» и ганзейцев в Новгороде. Новгородскому гостю гарантируются в «Немецкой земле» «чистый путь» и свобода торговли всеми товарами без исключения с воском (ст. 1); в случае продажи новгородцем немцу нечистого воска он обязан воск обменять (ст. 2); если новгородец будет что-либо продавать или покупать в немецких городах «в ласт», «весчего» с него не брать, если по весу, то брать (ст. 3). Так же и немецким гостям иметь «чистый путь» в Новгородскую землю и торговать всеми товарами без исключения: «и солью, также и серебромъ, и оловомъ, и медью, и свинцомъ, и сѣрою; а заповеди ни которому товару не чинити» (ст. 4); если немец даст за какой товар нечистое серебро, то он обязан его обменять (ст. 5); при продаже немцем в Новгороде соли, сельди, меда «в ласт» «весчего» не брать, при продаже «в вес» — брать; «а вѣсчѣе имати по старинѣ, а ластъ им продавати и купити по старинѣ, не скупо» (ст. 6)[1104].
Основополагающими статьями этой группы являются статьи 1 и 4, предоставляющие купцам беспрепятственный проезд («ѣздити… с товаромъ, горою и водою; путь имъ чистъ приѣхати и отьѣхати») и свободу торговли всеми товарами без исключения («торговати… всякимъ товаромъ безъ вывѣта»). При сравнении с прежними новгородско-ганзейскими договорами оказывается, что им свойственна только одна из имеющихся в рассматриваемых статьях гарантий — «чистого пути»; что касается второй — торговли всеми товарами «без вывета», то она в формуляре новгородско-ганзейских договоров отсутствует. Но зато эту гарантию мы постоянно находим в русско-ливонских договорах, начиная с договора 1421 г.[1105] Очевидно, из них она была перенесена в Договор с Ганзой 1514 г. Предоставление купцам свободы торговли всеми товарами без исключения, несомненно, имело большое значение для успешного развития торговых связей.
Специального комментария заслуживают помещенные в конце статей 1 и 4 после формулы «торговати… всякимъ товаромъ безъ вывѣта» перечни некоторых товаров, которыми могли торговать купцы каждой стороны. Остановимся сначала на перечне, имеющемся в конце ст. 4. Здесь в числе товаров, которыми немцы «также» могут торговать в Новгороде «без вывета», названы соль, серебро, олово, медь, свинец и сера. Составители договора сочли нужным специально подчеркнуть, что свобода торговли для ганзейцев всеми товарами в Новгородской земле распространяется и на указанные товары.
Такое специальное подчеркивание в отношении соли легко объясняется: в конце XV — начале XVI в. русское правительство, руководствовавшееся соображениями протекционизма, пыталось запретить ввоз иностранной соли в Россию. Соответствующие статьи были включены в русско-ливонские договоры 1509 г., а также в русский проект договора с Ганзой 1510 г. Запрет ввоза соли больно ударил по интересам ганзейских городов и явился одной из главных причин отклонения Ганзой русского проекта договора 1510 г. В последующие годы ганзейские города, использовавшие посредничество императора, усиленно добивались снятия запрета на торговлю солью. По договору 1514 г. им это удалось. Чем руководствовалось русское правительство, соглашаясь с требованием Ганзы, сказать трудно. Вероятно, с одной стороны, сыграло роль стремление пойти навстречу желанию императора, а с другой — быть может, выявившаяся невозможность обойтись собственными соляными ресурсами. Как бы то ни было, ввоз соли в Россию для ганзейцев был разрешен, и это обстоятельство специально оговаривалось в присоединенном к ст. 4 договора перечне товаров, которыми ганзейцы могли торговать в Новгороде «без вывета».
Труднее понять, если не привлекать дополнительных данных, почему в этот перечень наряду с солью попали серебро, олово, медь, свинец и сера (в статье речь идет об условиях торговли ганзейцев в Новгороде); если ограничиться только текстом статьи, то мы должны будем предположить, что на новгородские власти ложилось обязательство не чинить ганзейцам препятствий в торговле названными товарами. Но дело в том, что никаких известий о запретах или каких-либо ограничениях русскими властями торговли ганзейцев перечисленными металлами и минералами нет. Наоборот, подобные запреты имели место со стороны соседних с Россией стран — Швеции и Ливонии, боявшихся усиления военной мощи России. Что касается серебра, то вопрос об ограничении ввоза в Россию этого драгоценного металла нередко возбуждали сами ганзейские города, опасавшиеся, очевидно, его утечки[1106]