[31], на помощь И. Выговскому 19 мая выступил сам крымский хан Магмет Гирей, имея при себе 240 живущих в Крыму турецких янычар и собирая все ближние подвластные ему племена. Ко времени подхода крымской орды к Голтве в войско хана помимо крымских татар влились татары нагайские, азовские и белгородские и темрюковские черкасы. Численность ханского войска достигла порядка 30–40 тыс. всадников[32].
От мест. Голтвы при впадении одноименной реки в р. Псел хан двинулся на соединение с И. Выговским, с войсками которого сошелся за два дня пути до Конотопа. При встрече хан и гетман заключили союзный договор в форме ленной присяги украинского гетмана в подданстве крымскому хану. И. Выговский привел к хану около 16000 украинских казаков в составе 10 полков: Черниговский (А. Силич), Переяславский (Т. Цецура), Каневский (И. Лизогуб), Уманский (М. Ханенко), Черкасский (Ф. Джулай), Кальницкий (И. Вертелецкий), Паволоцкий (И. Богун), Белоцерковский (И. Кравченко), Подольский (А. Гоголь) и Прилуцкий (П. Дорошенко), — а также от двух до четырех тысяч польских наемников под командованием коронного обозного А. Потоцкого и украинского шляхтича Ю. Немирича. В числе наемников помимо поляков оказались сербы, волохи, молдаване, болгары и венгры[33].
Объединенная татарско-казачья армия приблизилась к Конотопу 27 июня и выслала к русскому лагерю «в подъезд» небольшой отряд. Узнав о появлении в окрестностях Конотопа войск И. Выговского, но не предполагая присутствия с гетманом крымского хана с ордой, кн. А.Н. Трубецкой послал вослед казачьим разъездам И. Выговского своих товарищей князей С.Р. Пожарского и С.П. Львова, отдав им практически всю имевшуюся в его распоряжении конницу, подкрепленную каким-то количеством драгун. То ли посланные воеводы должны были, не ввязываясь в серьезное сражение, произвести разведку боем и выяснить противостоящие русской армии силы, то ли Трубецкой посчитал, что посланных войск вполне достаточно для разгрома гетманской армии. Преследуя казачий «подъезд» за 7 верст от Конотопа князья Пожарский и Львов обнаружили за переправой поставленный для приманки небольшой казачий табор. Увидев, что противник уступает им не только по силе, но и по численности, воеводы соблазнились легкой победой и решили атаковать противника, пока не подошли остальные войска И. Выговского. Когда русские воеводы «заглотили приманку» и, переправившись через речки Сосновку и Поповку, повели свою конницу к казалось бы легкой и быстрой победе, у них с фланга и в тылу появился сам хан со всеми татарскими ордами и остальные войска И. Выговского. Теперь охотник превратился в дичь и атакованная со всех сторон русская конница попыталась пробиться из полного окружения, в котором она оказалась. Спастись из сечи, с боем преодолев переправы через Сосновку и Поповку, удалось немногим.
В бою и при отступлении к лагерю кн. А.Н. Трубецкого сильно поредевших отрядов, прорубивших себе дорогу к русским позициям под Конотопом, пало и было пленено около 3000 русских всадников. Участники боя казаки И. Беспалого позже рассказывали в Москве о той сече: «толко де в то время и татар и черкас побито немало ж»[34]. Многие, включая обоих воевод попали к татарам в плен. Но и победителям виктория досталась дорогой ценой. Взбешенный большими потерями крымский хан приказал казнить всех многочисленных русских пленников. Это был едва ли не единственный за столетие случай подобного ожесточения хана, когда в жертву своему гневу он готов был принести столь дорогую добычу. Мурзы и рядовые татары, для которых пленники были выгодным товаром, подошли к приказу своего хана с прагматической стороны. Полагая взятых на бою своей личной добычей, они постарались укрыть в обозе от избиения как можно больше русских пленных ратников. Тайно от своего хана татары привезли в Крым около 400 русских пленных. Позже их выкупали из Крыма русские послы и христианские купцы. Но не только простые русские ратники пали жертвой ханского гнева: пленный русский воевода кн. С.Р. Пожарский, не склонившийся перед ханом, державший себя гордо и дерзко, сохранил свою честь, но лишился за это головы. Второй русский воевода кн. С.П. Львов был взят в плен, будучи смертельно раненым, и умер при отходе татарского войска от Конотопа. Труп его был брошен татарами в камышах. Когда вести о поражении под Конотопом и гибели воевод, обросшие по пути многочисленными слухами и подробностями, достигли столицы, Алексей Михайлович вышел в траурном «смирном» платье[35]. Трауром в эти дни были отмечены практически все семьи московской элиты, поскольку в коннице кн. А.Н. Трубецкого в поход выступили представители всех московских родов. Не случайно и позже проезжавший в 1677 г. через Конотоп наемный шотландец на русской службе полковник драгунского полка Патрик Гордон записал в своем Дневнике, что «город славен и знаменит по скорбным песням русских о гибели там их конницы».
Пробившиеся из окружения конники принесли к русским позициям под Конотопом весть о гибели значительной части русского войска. Осаждавшие теперь сами превратились в осажденных, но не сняли блокады крепости и не оставляли попыток взять Конотоп до 29 июня 1659 г. В этот день воеводы кн. А.Н. Трубецкой, кн. Г.Г. Ромодановский, А.В. Бутурлин, и кн. Ф. Куракин, исходя из тяжелого положения армии после поражения своих товарищей князей С.Р. Пожарского и С.П. Львова, приняли решение о снятии осады и отступлении от Конотопа[36]. П. Гордон поместил в своем Дневнике краткий рассказ о сражении, который интересен как рассказ талантливого военного профессионала, успевшего послужить в шведской, польской и русской армиях. «Казаки, кои во главе с Выговским подняли тогда мятеж против царя, призвав татарского хана и сойдясь с ним, подступили на помощь [Конотопу]. Выслав сперва небольшой отряд, они подняли тревогу, причем князь Семен Пожарский — горячая голова — выступил с прочими и с лучшей кавалерией и преследовал татар через гать или болото. Хан, незаметно стоявший с войском в долине, вдруг вырвался оттуда тремя огромными, как тучи, массами и, будучи слишком проворен для русских, окружил и одолел га, так что спаслись немногие. Тут погибли несколько полковников со своими региментами, среди коих полковник Джонстон — храбрец и добрый воин, многорусскга дворян с генералом Пожарским и еще одним воеводой»[37].
Собрав из шанцев все войска, пушки боеприпасы и «осадные снасти», воеводы 29 июня повели свою армию из-под Конотопа к р. Семи «обозом». Стремясь развить ослепительный первоначальный успех, хан и гетман атаковали лагерь, а затем обоз русской армии. Упоенные победой союзники вновь и вновь бросали в бой свои полки и тумены, стремясь захватить главную добычу и добить казалось бы уже раз разбитое войско. Но все было тщетно — богатая добыча ускользала из их рук. Русские солдаты, драгуны, стрельцы и пушкари под командой иноземных и русских начальных людей, загородившись возами, прикрывшись рогатками и полупиками огненным шквалом из пушек и мушкетов сносили сотни метких татарских лучников и лихих казацких рубак. Все 15 верст дороги от Конотопа до р. Семи представляли собой поле битвы, отмеченное трупами казачьих и татарских наездников. Попытка преградить путь армии кн. А.Н. Трубецкого на р. Семи у перевоза закончилась также как и все предшествующие атаки на обоз русской армии. Русские воеводы вышли на берег р. Семи и стали лагерем на Белых берегах перед вступлением на собственно русские земли Путивльского уезда. В воспоминаниях участников время, видимо, спрессовалось, почему П. Гордон и записал в своем Дневнике, что отступление армии организовали сразу после поражения русской конницы: «В ту же ночь русские в великом смятении покинули свои траншеи и выступили прочь, но едва успели построить армию в обычный походный порядок на случай угрозы, когда с рассветом татары, казаки и поляки под командой Выговского изготовились на них ударить. Русские, однако, отошли в хорошем порядке, прикрытые вагенбургом и орудиями, так что татары не смогли взломать их строй. После многих летучих схваток и опасностей, как было оглашено тогда и впоследствии, [русские] за два дня отступили к реке Сейм близ Путивля»[38].
На помощь кн. А.Н. Трубецкому выступил путивльский воевода кн. Г. Долгоруков с отрядом, а вперед себя отправил гонца. Но Трубецкой, армия которого уже продемонстрировала свою неуязвимость и недосягаемость для легкой татарско-казачьей конницы, через гонца велел путивльскому воеводе укреплять и беречь путивльские засеки от прорыва крымских татар и казаков И. Выговского[39]. Кн. А.Н. Трубецкой с товарищами привел свою армию в Путивль 10 июля. Проведенный воеводами наличный смотр вернувшегося из похода войска показал масштаб потерь русской армии: всего в походе при осаде Конотопа, на бою с Магмет Гиреем и И. Выговским и в боях при отходе от Конотопа до р. Семи пало и попало в плен 4769 русских ратников, включая двух воевод[40]. Но этим потери России и Украины от союза И. Выговского с крымским ханом не ограничились.
Предупреждение кн. А.Н. Трубецкого о прорыве татар и казаков И. Выговского через пограничные оборонительные линии оказалось пророческим. Правда крымская орда не решилась штурмовать укрепления Белгородской черты