Решение возникшей, таким образом, перед ней дилеммы, шведская королевская семья пыталась найти путем соглашения с Габсбургами. В 1589 г. контакты, начавшиеся еще в период «бескоролевья», возобновились. Проект соглашения, переданный императору Рудольфу II представителями Юхана III, предусматривал отречение Сигизмунда и вступление при его поддержке на польский трон австрийского кандидата, который, со своей стороны, обязался выплачивать Сигизмунду денежные субсидии за его отречение от наследственных прав и добиться заключения союза против России и «вечного» мира между Швецией и Речью Посполитой, который предусматривал бы, в частности, признание шведских прав на Эстонию. Союз должен был быть скреплен браком австрийского кандидата с Анной Ваза — сестрой Сигизмунда III[54].
Речь шла в данном случае о переговорах, которые в течение длительного времени оставались тайной для польско-литовских феодалов и лишь в дальнейшем должны были оказать свое влияние на ход событий. Непосредственно после заключения унии международная ситуация в Восточной Европе формировалась под влиянием другой линии в шведской внешней политике, направленной на то, чтобы немедленно использовать результаты политического сближения Швеции и Речи Посполитой для возобновления шведской экспансии на Восток.
Учитывая, что на стороне шведско-польской коалиция был очевидный перевес сил, Юхан III полагал, что в этой ситуации удастся добиться со стороны России значительных территориальных уступок, даже не прибегая к войне. По плану, составленному в Стокгольме, правители России и Речи Посполитой должны были встретиться в Таллине летом 1589 г. незадолго до истечения срока русско-шведского перемирия, придвинуть войска обоих государств к русским границам, а затем вызвать царя в один из пограничных городов и продиктовать ему условия мира. Юхан III рассчитывал, что на мирном конгрессе ему удастся при содействии Сигизмунда захватить львиную часть уступленных Россией земель. В частности, в состав Шведского королевства должны были войти Новгород и Псков[55].
По-видимому, в соответствии с советами Юхана III Сигизмунд III отказался отправить в Москву посольство для возобновления переговоров[56], а летом 1588 г. сам Юхан III обратился с письмом к сословиям Речи Посполитой, прося их согласия на выезд Сигизмунда в Таллин[57]. Одновременно через деятелей антирусской ориентации, подобных Яну Замойскому, шведский король стремился подготовить господствующий класс Речи Посполитой к принятию решения о совместном выступлении обоих государств против России[58]. Как и следовало ожидать, в кругах господствующего класса Речи Посполитой, добивавшихся установления польско-шведской унии, шведские предложения встретили полное понимание и поддержку. Весной 1589 г. вопрос о войне с Россией был вынесен на обсуждение сейма[59]. В это же время в Шведском королевстве начались интенсивные приготовления к намеченной военной демонстрации против России[60] и шведские войска в ряде мест перешли границу, разорив отдельные районы русского порубежья[61]. Считая, видимо, почву достаточно подготовленной, Юхан III летом 1589 г. направил русскому правительству ультиматум. Он требовал немедленно выслать на границу русских «великих послов» для переговоров о мире, угрожая, что в противном случае он не будет «держати своих воинских людей до сроку мирного постановленья»[62].
Русское правительство, хорошо знакомое с текстом предложений, выдвигавшихся шведским правительством на элекции, и располагавшее сведениями об экспансионистских планах Яна Замойского по отношению к России[63], конечно, отдавало себе отчет в том, насколько опасно для него установление польско-шведской унии. Эту опасность оно пыталось предотвратить путем политического сближения с Габсбургами, которые после поражения Максимилиана оказались в состоянии необъявленной войны с Речью Посполитой. Императору были обещаны денежные субсидии для продолжения борьбы против шведского кандидата на польский трон[64]. Однако надежды на то, что конфликт с Габсбургами сможет временно приостановить внешнеполитическую активность Речи Посполитой, оказались тщетными: в марте 1589 г. Габсбурги заключили в Бендзине мирный договор с Речью Посполитой[65], о чем уже в мае стало известно в Москве[66]. Одновременно в Москву, по-видимому, стали приходить сообщения о концентрации шведских войск на границе и пограничных инцидентах[67]. В этих условиях в начале лета 1589 г. русское правительство приняло решение о подготовке к войне со Швецией[68]. Возможно, оно надеялось, что договор, заключенный на злекции с литовскими феодалами, не позволит Речи Посполитой выступить одновременно с Юханом III, и России, таким образом, удастся разъединить своих будущих противников, энергичными действиями выведя Швецию из войны. Ультиматум Юхана III заставил русское правительство еще более форсировать военные приготовления[69].
Когда к осени 1589 г. и Россия, и Швеция оказались на грани войны, неожиданно выяснилось, что в случае выступления против России Юхан III не может рассчитывать на поддержку польско-литовских феодалов. Уже на сейме, созванном весной 1589 г., выявились явные противоречия между отдельными группировками польско-литовских феодалов во взглядах на методы осуществления восточной политики Речи Посполитой. Хотя значительная часть коронной шляхты и сенаторов поддержала планы выступления против России, они встретили резкие возражения со стороны феодалов Великого княжества. В результате никакого решения о направленных против России военных мерах принято не было. В этих условиях согласие сейма на встречу Сигизмунда с Юханом в значительной мере теряло свою ценность для шведского правительства[70]. В дальнейшем, с осложнением международного положения Речи Посполитой, ситуация стала еще более неблагоприятной для Шведского королевства. Заключение Бендзинского мира было воспринято в Стамбуле как присоединение Речи Посполитой к антитурецкой политике Габсбургов, и летом 1589 г. татарская орда по приказу султана вторглась в Подолию, а у Хотина стала собираться для вторжения в Речь Посполитую турецкая армия[71]. В такой обстановке вопрос о выступлении против России стал для польско-литовских политиков уже вовсе неактуальным. На состоявшемся в сентябре-октябре 1589 г. Таллинском съезде представители Речи Посполитой отклонили шведские предложения о заключении союза против России. Юхан III пытался достичь своего, угрожая в противном случае отъездом Сигизмунда в Швецию, но успеха не добился[72].
Таким образом, шведский король накануне спровоцированного им конфликта с Россией сам оказался в международной изоляции. В результате на начавшихся осенью 1589 г. русско-шведских мирных переговорах шведские представители сами предложили продлить перемирие между государствами[73].
Однако это предложение было отклонено русским правительством, своевременно сориентировавшимся в сложившейся ситуации. Действительно, конфликт Речи Посполитой с Османской империей и Крымом привел к существенным изменениям в расстановке сил в Восточной Европе. В то время как внешнеполитическая активность польско-литовских феодалов оказалась целиком сконцентрированной на юге, на южной границе России наоборот наступила стабилизация положения[74], позволившая русскому правительству сосредоточить свои силы на нужном направлении. Поскольку к тому же свобода действий русского правительства не ограничивалась каким-либо формальным соглашением с Речью Посполитой, для русского правительства открывалась возможность отвоевать у Швеции выход к Балтийскому морю, использовав для этого уже собранную на границе армию. Поэтому русские представители на переговорах как непременное условие перемирия выставили требование передать России Нарву и занятые шведами новгородские пригороды[75]. Когда это требование было отклонено, русская армия во главе с царем Федором в середине января 1590 г. вступила на территорию шведской Эстонии и осадила Нарву[76].
Однако военные действия длились недолго. Уже в конце февраля между государствами было заключено перемирие сроком на год, по которому занятая русской армией территория (Ям, Ивангород и Копорье) отошла к России. Нарва же осталась под шведской властью и тем самым главная цель кампании — добиться свободного выхода к Балтийскому морю — Россией не была достигнута[77]. Решение боярской думы заключить перемирие со Швецией мотивировалось военными соображениями: недостатком кормов и опасностью того, что ледоход на Нарве может отрезать армию от своей территории[78]. Нетрудно видеть, что из этих соображений вытекала по существу лишь необходимость снять осаду Нарвы, но не прекращения войны вообще. Истинная же причина, заставившая русское правительство поспешно прекратить войну со Швецией, заключалась, видимо, в том, что внешняя политика Речи Посполитой к началу 1590 г. снова приобрела угрожающий характер по отношению к России.