Пока же Делагарди продолжал приготовления к блокированию Ладоги и Орешка. Выборгский губернатор должен был послать ему лодки и корабли в Ниен и Ладогу, как только лед освободится, включая, прежде всего, корабли, захваченные в Кореле. В Ниене, в 60 км от Орешка, он намеревался построить укрепление. Эту задачу с самого начала должен был выполнять полковник финской пехоты Линдвед Классон. В начале апреля в укрепление были привезены два орудия и боеприпасы.
Подкрепление, полученное Делагарди во второй половине марта, включало 4 финских эскадрона и 4 роты иностранной пехоты, а также, вероятно, несколько рот финской пехоты. Таким образом, кавалерия насчитывала уже 11 эскадронов, а пехотный полк Самуэля Коброна возрос до 9 рот. Три отдельных роты были объединены в отряд Дэниела Хепберна. Этот отряд выполнял функции лейб-гвардии главнокомандующего. С учетом полка Ганса фон Рехенбергера (4 роты) и роты Поплера, прибывших в начале месяца, пехота насчитывала 14 рот, не считая финских. Эверт Горн все еще находился в Финляндии со своим эскадроном и группой всадников из разных финских эскадронов. Там же оказались и финские эскадроны Ларса Андерссона и Линдведа Классона, участвовавшие в осаде Корелы. Эти войска и еще одна или две роты финской пехоты были частью подкреплений, на которые Делагарди мог рассчитывать во время перерыва в кампании[208].
Письмо в остром тоне, отправленное Делагарди в Новгород 30 марта, побудило городские власти в первой половине апреля отправить в шведский лагерь нового посланника. Новгородцы вернули разграбленный в августе 1610 г. архив, что означало выполнение одного из условий возобновления переговоров. Посланник также заверил стремление Новгорода к мирным отношениям со Швецией на основе положений старых договоров. Однако городские власти заявили, что не могут самостоятельно принять решение о соблюдении этих договоров без согласия нового великого князя, который будет избран после изгнания поляков. После победы народной партии в городе Новгород не сказал «нет» совместной борьбе с поляками. Однако эта мысль была использована дипломатически, чтобы снизить негативные для России последствия шведских предложений. Поэтому новгородские власти заявили, что у них нет средств как для удовлетворения нужд шведской армии, так и для ее содержания, что может быть зачтено в счет будущих требований шведского короля. Поэтому пусть Делагарди начнет сражаться с Ходкевичем в Ливонии, а борьбу с поляками оставит ополчению.
Переговоры продолжались. Новгородские власти требовали, прежде всего, свободы послать свои войска на помощь ополчению под Москву и потому решили еще больше пойти навстречу шведам. Новгород был готов подтвердить действительность старых договоров, в обмен на уход шведов из России. Однако Делагарди сразу отверг это предложение. Он заявил, что не может покинуть территорию России, пока не получит на этот счет соответствующего приказа от короля. Правда, однако, заключалась в том, что Швеция не хотела отказываться от возможности защитить свои интересы военным путем. Кроме того, Делагарди был связан приказом короля, который ясно и недвусмысленно предписывал ему взять город. Однако отчетливо видно, что он все больше стремился к соглашению с городом, которое не мешало бы ему сотрудничать с ополчением. Его надежды на идею совместной борьбы шведской армии и ополчения против поляков росли по мере роста успехов ополчения.
Надежды главнокомандующего шведской армией совпадали с ожиданиями ополчения, нуждавшегося в шведской поддержке. Власти Новгорода считали, что важнейшей задачей является решение вопроса о монополии на торговлю в Северной Руси, столь важной для города. Возможность для этого была – упрочнение власти. И как когда-то Семибоярщина прислала в город своих представителей, так теперь это сделало ополчение. Выбор пал на Василия Бутурлина, бывшего сторонника царя Василия, который был в дружеских отношениях со шведами во время экспедиции Делагарди в Москву и кампании, закончившейся битвой под Клушино. Прибыв в Новгород, Бутурлин сразу же встал на сторону Одоевского. Однако их сотрудничество не обошлось без споров, что отразилось и на отношениях со шведами.
Бутурлин и Одоевский немедленно отправили посланника в шведский лагерь. Он должен был продолжить переговоры в прежнем ключе. После того как русские пошли на уступки по местным вопросам, они вновь заявили, что старые договоры в силе, и потребовали, чтобы шведская армия взамен покинула российскую территорию. Одоевский в специальном письме изложил целый ряд претензий к Делагарди и его людям, а Бутурлин остановился на самых важных вопросах, пытаясь опровергнуть все аргументы шведов в пользу дальнейшего похода на Новгород. Он заявил, что избрание Владислава царем стало следствием поражения шведов под Клушино и их поспешного отступления. Теперь, однако, русские объединились против вероломных интриг польского короля.
В ответе новгородским властям от 13 мая Делагарди заявил, что простое подтверждение городом старых договоров не является гарантией для шведского короля. По наиболее важным вопросам Швеция должна вести переговоры со всеми властями и сословиями в России, поскольку Новгород не обладает необходимыми полномочиями. Ситуация в России не дает ощущения безопасности. Пока Сигизмунд III стоит под Смоленском, а поляки правят в Москве, судьба войны может измениться в любой момент, а это может угрожать шведским границам. Поэтому он, Делагарди, должен оставаться в России до тех пор, пока опасность со стороны Польши не будет предотвращена и русские не изберут себе нового царя, который будет дружелюбно относиться к Швеции. Он также заверил, что шведский король по-прежнему готов поддержать русских.
Таким образом, Делагарди направил дискуссию на важные вопросы, хотя русские старались ограничить ее менее важными вопросами. Однако шведский командующий не избежал полемики, которая была присуща всем переговорам в то время. В специальных письмах Одоевскому и Бутурлину он отверг их обвинения и выдвинул против них свои собственные обвинения. Каждый последующий обмен аргументами лишь нагнетал атмосферу в дискуссии о ценности полномочий, которыми располагали посланники, не продвигая ее вперед.
В ответ Бутурлин обратился к нему с просьбой остаться в деревне Сольца до тех пор, пока не будет достигнуто соглашение, а затем он сможет вернуться в Швецию. Для Делагарди это было неприемлемо. Большая часть армии уже прибыла в лагерь, и теперь она насчитывала около 4000 человек. Горн организовывал дальнейшее подкрепление на финской границе и просто ждал последних войск. Дороги снова стали проходимыми, а у лошадей было много свежего корма. Улучшилось положение и в Ливонии.
Когда польское господство в Москве оказалось под угрозой, Сигизмунду III пришлось принять решение об отправке туда подкреплений. Его собственная армия была связана под Смоленском, и поэтому он поручил эту задачу войскам Ходкевича из Ливонии. Чтобы это осуществить, Ходкевичу пришлось начать переговоры со шведами о прекращении огня. По этому вопросу быстро было достигнуто соглашение. Позднее перемирие было продлено, несмотря на интриги, которые Сигизмунд III замышлял в Швеции после смерти Карла IX. Ходкевич вошел в Россию и достиг Печор, к западу от Пскова. Делагарди приветствовал такое развитие событий, поскольку оно гарантировало безопасность в Ливонии. Однако он не смотрел на это исключительно с военной точки зрения. В борьбе с участием трех стран Швеция до сих пор пыталась сотрудничать с Россией против Польши. Однако существовал и противоположный вариант, имевший своих сторонников в опустошенных войной районах Ливонии. Из-за отсутствия уверенности в том, что русские милостиво согласятся на соглашение, учитывающее требования Швеции, Делагарди выдвинул идею совместных действий Швеции и Польши против России. Весной 1613 г., когда положение в России еще больше осложнилось, эту идею можно было сравнить с типичным разделом.
Если бы Делагарди бездействовал и дальше, то упустил бы благоприятную возможность. Поэтому 28 мая он вышел из деревне Сольца и уже 2 июня находился в двадцати километрах от Новгорода. Через четыре дня в его лагере появился Бутурлин, получивший новые инструкции из Москвы. Он объявил, что Делагарди должен двинуться со всей своей армией на помощь русским войскам. Новгород в меру своих возможностей оплатит службу шведских солдат. В качестве гарантии Швеции будет предоставлена одна из пограничных крепостей. Делагарди возразил, что такая компенсация недостаточна, поскольку Корелу он был вынужден брать силой. Когда Бутурлин попросил изложить шведские требования, Делагарди представил ему письмо Карла от 28 февраля, в котором король требовал передать ему несколько пограничных крепостей.
6 июня, ссылаясь на новые инструкции из-под Москвы, Бутурлин втайне от новгородцев сообщил Делагарди, что ополчение согласно призвать одного из сыновей короля Карла IX в качестве царя. Кроме того Бутурлин предложил Делагарди самому выбрать крепости, которые тот сочтет достаточной компенсацией за немедленную отправку шведских войск к Москве.
Эти инструкции были направлены Бутурлину в связи с походом Я. Сапеги к Москве на помощь осажденным полякам. Руководство ополчения шло в этот момент, когда решалась судьба России, на любые уступки ради шведской помощи[209].
9 июня между Бутурлиным и Делагарди состоялся еще один разговор. Согласно шведским данным, представитель ополчения заявил, что притязания Карла IX на все указанные крепости неприемлемы. В ответ на это Делагарди объяснил, что это не абсолютное требование, поскольку, в конце концов, Россия могла бы вступить в постоянные дружеские отношения со Швецией, если бы та избрала королевского сына царем. Однако, указал он, Орешек и Ладога должны быть немедленно переданы Швеции в качестве залога за расходы, понесенные ею в связи с участием в войне. А чтобы успеть получить ответ от другой стороны, было заключено перемирие на срок от 12 до 14 дней. Затем Делагарди отправил письмо Карла IX, датированное 28 февраля, представителям ополчения. К нему он приложил свое сопроводительное письмо, датированное 9 июня. В нем он обещал действенную помощь в обмен на выплату жалованья солдатам и залог крепостей Орешек и Ладога. Он объяснил, что далеко идущие требования шведского короля не следует рассматривать как ультиматум. Он также заверил, что предложение ополчения, переданное через Бутурлина, о том, чтобы один из шведских принцев стал русским царем, обязательно будет милостиво принято Карлом IX.