Во второй половине мая русские войска стали проявлять повышенную активность и в районе Тихвина. Хотя часть войск Лукьянова по-прежнему бездействовала между Вологдой и Тихвином, в то же время Лукьянов начал собирать войска и суда на Онеге. Более активными были войска, находящиеся немного восточнее. Группа разведчиков из полка Коброна на Ладоге, подошедшая к Тихвину, была вынуждена бежать от численно превосходящих сил русских. Это произошло потому, что оказалось, что русские, уже имевшие в своем распоряжении более тридцати гребных судов, собрали еще больше. В письме к королю, сообщая об описанных выше событиях, Горн утверждал, что летом следует ожидать активных действий русских войск на Волхове и Ладожском озере, с целью блокады шведских водных путей. В Новгороде у Горна не было большого количества галер, поскольку большая их часть была уничтожена в предыдущем году под Бронницами, а на Ладоге и в Ниеншанце нашлось всего восемь действующих единиц. Он планировал послать против русских по Ладожскому озеру солдат из полка Коброна и польских казаков, но не имел кораблей. Поэтому он попросил короля, чтобы Теннессон прислал ему из Выборга как можно больше гребных галер и пинасов.
В начале июня русские войска из Тихвина начали наступление на Ладогу. Отряды из нескольких сотен казаков переправились через Волхов и вступили на территорию Корельского и Копорского воеводств, но были быстро оттеснены шведской кавалерией. Когда армия князя Никиты Волконского, якобы насчитывавшая 5 тыс. человек (на самом деле 2 тыс.), следуя за казаками, подошла на расстояние сорока километров к крепости Ладога, против нее выступил отряд, состоявший из полка Коброна, драгун Де ла Шапеля и польских казаков. Узнав об этом, русские отступили, а Коброн преследовал их до Тихвина. Когда его атаковал гарнизон города, Коброн отбил атаку и захватил богатую добычу, в том числе скот и лошадей. В результате этого столкновения войско Лукьянова также покинуло Вологду. Русские рассредоточились на участке от Тихвина до Вологды, что позволило шведам обезопасить свой левый фланг. Горн воспользовался ситуацией и отправил Коброна с его полком в Нарву. Их место на Ладоге заняли эскадрон фон Шейдинга и две роты[448].
Последние приготовления к походу
Весной проблемы с обеспечением войск в окрестностях Новгорода еще более обострились. Горн был вынужден стянуть в Новгород основную часть гарнизонов из Старой Руссы, Порхова, Тесово, Саарской мызы и многих других мест, так как «по нерадению местных крестьян в припасах для них недостаток». Из ранее упомянутых 424 тонн зерна, доставленных из Финляндии, которые первоначально предназначались для выплаты очередного взноса за выкуп у Дании крепости Эльвсборг и которые король выделил для войск в России, к середине июня до крепости Ниеншанц дошло всего несколько десятков тонн. Зерно было распределено между полком Коброна и гарнизоном Ладоги. Потребности остальных войск были удовлетворены лишь в незначительной степени, поэтому «стало крайне важно, чтобы оставшееся зерно было доставлено как можно быстрее». Из-за проблем со снабжением Горн только 1 июля, то есть когда новый урожай уже можно было использовать для нужд кавалерии, «смог выделить большую часть конницы, которую ему удалось быстро собрать под Псковом, для использования вместе с пехотой у Чудского озера на сбор зерна у местного населения, что было для нас очень важно». Сформированный исключительно для выполнения этой задачи кавалерийский отряд состоял всего из 91 всадника из эскадронов Хенрика Флеминга, Кристера Ханссона и Класа Кристерссона. 19 июля этот небольшой отряд все еще находился в Гдове. В это же время Горн сообщил Густаву Адольфу, что он будет сопровождать английского посредника Мерика на пути из Новгорода в Нарву, чтобы ожидать там прибытия короля[449].
Посланник английского короля Джон Мерик уже начал работу в первой половине 1615 г. в качестве посредника при переговорах о мире. По мнению Горна, царь и правительство возлагали на Мерика большие надежды. Горн сообщал королю: «Русские предполагают, что он сумеет своими предложениями и посредничеством и условиями у В.К.В-ва добиться для них выгод, и в особенности добиться перемирия между В.К.В-вом и ими, потому что иначе могла бы быть предпринята осада Пскова, чего москвичи очень боятся, как стало известно»[450].
5 июня Мерик прибыл в Новгород. Через три дня он встретился с Э. Горном и спросил его, намерен ли король осадить Псков и принять на службу поляков, и не находятся ли последние теперь под Псковом? Мерик должен уведомить об этом царя и правительство, так как они просили узнать об этом, как он только прибудет из Москвы в Новгород. Горн сообщил Мерику о намерении Густава Адольфа предпринять осаду Пскова; поэтому он (Горн) и не заключает перемирия, пока не получит от короля предписания. Поляки же, по словам Горна, находились у города и желали поступить на королевскую службу.
Прибыв в июле в Нарву, Мерик позднее в беседе с королем поднял вопрос об осаде Пскова, однако отговорить короля не смог. Несмотря на дипломатические меры, шведы продолжали готовиться к осаде Пскова[451].
Следует упомянуть, что в конце июня, перед отплытием в Россию, Густав Адольф торжественно прощался в присутствии Совета со своей матерью и принцем Юханом. В длинной речи, произнесенной по этому случаю, он уделил много места мирным инициативам, с помощью которых намеревался реализовать свои обещания, данные в Эребру, а именно: привлечению посредничества Англии, переписке Делагарди с Трубецким, которая заменила запланированный обмен письмами с царем, а также мирным предложениям, сделанным Делагарди, Хенриком Горном и Эвертом Горном в октябре 1614 г.[452]
На Государственном совете Густав Адольф заявил: «Никто по истине не может сказать или утвердить, что я позволил пропустить какой-либо случай, который мог бы быть использован для мира и успокоения… если навязанная за грехи война еще продолжается, то это не моя, а вина всех нас грешников…» Слова короля понятны, если вспомнить, что риксдаг в Эребро еще в январе 1614 г. настаивал на установлении мирных отношений с Русским государством. Король продолжал: «Я хочу с божией помощью еще впредь, как до сих пор, не жалеть никаких сил, чтобы поискать счастья и чести, чтоб через меня отечество могло быть выведено из бурного и свирепствующего океана войны в желательную гавань и порт мира»[453].
Король поручил присутствующим членам Совета направить в Москву письма с призывом к согласию и примирению. Он также указал, что если исход переговоров окажется неопределенным, то единственным возможным способом достижения цели будут военные действия. Важнейшей задачей он считал объединение прибывших с ним новых войск с войсками, уже некоторое время находившимися в России. На успех мирных переговоров он не очень надеялся[454].
Так как начало мирных переговоров при посредничестве Англии было назначено на 10 августа в Боровичах, то Густав Адольф был непреклонен в намерении осадить Псков, чтобы таким образом принудить царя к миру[455].
На большей части оккупированной шведами территории было спокойно, и только на Ладожском озере велись активные действия. Однако у русских было слишком мало войск, чтобы добиться значимого успеха. Кроме того, по просьбе Горна Густав Адольф усилил флотилию на Ладоге. Под командованием Ханса Йонссона к Ладоге направилась конвой с продовольствием, отплывший из Стокгольма в начале июня. Вместе с эскадрой гребных галер Ханса Андерссона корабли Ханса Йонссона должны были патрулировать озеро и охранять вход в Ладогу, чтобы русские не захватили ее. Командование операцией было возложено на Мюнка. Экипаж галер состоял из солдат его собственного эскадрона и пяти рот из Карелии и Саволакса.
В начале года более двадцати малых и больших судов, составлявших шведский военный флот, начали готовиться к ожидавшим их рейсам из Швеции в Россию. Корабли должны были перевозить припасы, продовольствие и солдат. В некоторых указах о военно-морском снабжении указывалось, что, по расчетам короля, перевозки можно будет начать не раньше начала мая. Однако оснащение флота и приобретение торговых судов для этой миссии заняло больше времени, чем предполагал король. Часть моряков просто сбежала, и в январе – феврале были предприняты попытки их поимки[456].
Для того чтобы концентрация войск в портах погрузки была более упорядоченной, чем это было раньше, Густав Адольф 3 февраля 1615 г. издал специальный указ о «бесплатных гостеприимстве и повозках». На практике это был возврат к прежней практике, но на этот раз в рамках совершенно новых правил. Самое главное в них было то, что королевские подданные обязаны были слепо повиноваться. Согласно новому указу, на командиров вышеуказанных транспортов и на местные административные органы возлагалась обязанность обеспечить маршрут движения войск через соответствующие районы, обеспечить их жильем и питанием на местах остановок, организовать водопои войск. Походы должны были совершаться «отрядами», а не, как раньше, «без порядка и строя». Также устанавливалась фиксированная длина марша: до тридцати километров в день летом и до двадцати километров в день зимой. Командиры, ротмистры или капитаны экипажей, ответственные за отдельные транспорты, должны были на каждой ночной остановке подтверждать получение партии продовольствия сельским старостам или их заместителям и подтверждать, что поставки были осуществлены. Приведенные выше положения относились только к сухопутным маршам. Что касается морских перевозок, то местные власти отвечали за обеспечение достаточного количества судов.