[1485]; «у азовского бея были три человека охреянов, и те померли, а ныне тех охреянов в Азове никого нет»[1486]; «роскольщиков, которые называютца охреяны, видел он человека с четыре, а и всех сказывают только человек с восмь»[1487].
Вопрос о русских перебежчиках встал при допросе выданного турками при сдаче крепости Якова Янсена. Он сказал, что слышал об одном перебежчике татарине. Тогда голландцу была устроена очная ставка с «малым ахреянином» Ивашкой Федоровым, который сказал, что в Азове ахреян с 60 человек. Немчин на это ответил, что во время осады с Федоровым не встречался[1488]. Наконец, 20 июля в «Разряде посольских дел» допрашивался ахреянин, который сам пришел в русский лагерь. Он сообщил, что ушел в Азов «четвертый год», обасурманился и служил в янычарах. 19 июля, когда турки стали садиться в суда, ушел от них и пришел в табор к разрядному шатру. По его свидетельству, в Азове ахреян вместе с ним было пятеро, с турками ушло трое, а один был убит бомбой во время осады[1489]. Таким образом, находившиеся крепости в 1696 г. ахреяне были немногочисленными, не представляли собой сколько-нибудь значимого воинского подразделения и не могли существенно влиять на судьбу Азова в 1696 г.
Следует отметить, что, судя по письму Дружинина, его автор находился в Москве, далеко от стоявших под Азовом войск, и, говоря о 500 ахреянах, опирался на «вести»[1490]. Очевидно, в 1696 г. в период осады города среди осаждавших Азов служилых людей ходили слухи о том, что длительное сопротивление города связанно с изменниками. Эти слухи находили отражение в письмах, отправляемых из-под Азова, а затем и в нарративных памятниках. Таким образом, известия единичных источников о важной роли ахреян во второй обороне города следует признать легендарными.
Значительные вражеские контингенты находились вне стен Азова. Начнем их анализ с данных об отряде янычар, который должен был пополнить гарнизон Азова, но не смог этого сделать. В письме Петра отмечено, что на судах турецкого флота, прибывшего 14 июня под командованием анатолийского турночи-паши[1491], было около 4 тыс. человек[1492]. Впервые сведения о численности этого отряда привез 8 июня в татарский лагерь на Кагальнике гонец из Керчи. Российские власти получили данное известие в двух разных пересказах. Крымский татарин Бекмурза, имелдеш (молочный брат) нураддина Шахин-Гирея, сообщил о 4 тыс. человек из Анатолии[1493], однако другой татарин со ссылкой на тот же источник рассказал о 1,5 тыс. «новоприбранных» янычарах из Царьграда[1494]. Не исключено, что в первом случае информация касалась общего числа прибывших, во втором — наиболее боеспособной части отряда турночи. Гордон упоминает о том, что с турецким военачальником прибыли 1,5 тыс. янычар и 2,5 тыс. новобранцев[1495].
Подробные сведения о качестве этих войск сообщил беглый волошанин, который пробрался к Азову из Крыма через Керчь и лагерь татарской конницы на Кагальнике[1496]. Он рассказал, что на судах турночи «янычан греков, армян, сербов с четыря тысячи человек, а слышал о том в нурадынове войске, что на тех турских судах годных к бою насилу зберетца с тысячю человек, а иные все греки, армяне и сербы к бою не способны и битца не хотят, и на турначи-башу имеют поречение многое, что он задержал их напрасно, и мыслят они междо собою, чтоб им как-нибуди с турских судов выти на берег и, покупя лошадей, бежать в домы свои»[1497].
В других источниках мы встречаем крайне противоречивые сведения, касающиеся этого отряда. Взятый в плен после прихода турецкого флота татарин рассказал о 5 или 7 тыс. человек «из Анатолейские стороны», отметив, что «для славы розглошают», будто пришло 20 тысяч[1498]. Позднее данные о прибывших с турночи людях поступали неоднократно. Встречаются самые разные цифры: 500, 800, 1 тыс., 4 тыс., 5 тыс., 6 тыс., 8 тыс., а то и 11 тыс. человек[1499]. Вероятнее всего, большинство собравшихся на Кагальнике татар попросту не знали о численности приведенных турночи людей и озвучивали ходившие в лагере противоречивые слухи. Легче было оценить ту часть турецкого войска, которая высаживалась на берег.
7 июля перебежавший волошанин рассказал, что на берег высадилось 1 тыс. янычар[1500]. Пленный татарин, которого в московском лагере расспрашивали 8 июля, сообщил, что турки вышли с кораблей под 6 знаменами, а под каждым знаменем было по 50 человек с провизией и снаряжением в заплечных мешках (то есть 300 человек)[1501]. Уже 15 июля последовало сообщение о том, что турки вернулись на суда «за скудостью»[1502]. 20 июля русский выходец с Кубани информировал, что на берег выходило 5 тыс. турок, однако, узнав о сдаче Азова, вернулись на корабли[1503]. Следует учитывать, что, судя по контексту сообщения, сам беглец этого отряда не видел. Возможно, что он смешал сведения о высаживавшемся отряде с данными об общем числе войск турночи. Это заставляет предполагать, что в десанте участвовало от 300 до 1000 человек. Однако в боевых действиях этот отряд в любом случае не участвовал.
С данной группой турецких войск связан еще один вопрос, требующий дальнейшего исследования. Дело в том, что изначально эту подмогу должен был привезти Калалыкоз (бейлербей Трабзона). О том, что помощь во главе с ним уже послана, российские власти получили сведения 27 мая. 3 июня говорилось, что бейлербей уже в Керчи[1504]. Однако затем стало очевидно, что сам Калалыкоз под Азов не приедет. Об этом рассказал плененный в сражении 10 июня татарин Бек-мурза: «Тому с пять лет назад, как он салтану турскому изменил и воевал Анаталейскую страну, и салтан де турской писал к нему, чтоб он вину свою заслужил, собрав войска шол на выручку к Азову, а как де выручит, обещал ему учинить ево везиром. И ныне де слух про него есть, бутто он в городе Синопе, а иные говорят — в городе Тувате, иные — в Трапезоне»[1505]. Позднее, при сдаче города азовские власти утверждали, что именно он виноват в сдаче крепости, поскольку «послан на помощь с самой весны в марте месяце, а за своими роскошами к ним на помощь не поспешил и опоздал»[1506]. Оценить реальное влияние его поступков на дальнейшее развитие событий сложно. В любом случае если бы гарнизон крепости был вовремя полностью укомплектован, то российской армии было бы сложнее с ним справиться, а внезапный отъезд командующего из Керчи в неизвестном направлении (вместо ожидаемого движения на помощь азовцам) не мог не ухудшить настроения в стане противника.
Основной силой, действовавшей против российских войск вне стен Азова, была конница. Состав конных отрядов был крайне пестрым. Изначально она собиралась в лагере, который кафинский наместник Муртаза-паша основал в устье р. Кагальник. Первое подразделение, появившееся под Азовом еще до прихода российских войск, состояло именно из людей Муртазы-паши. Бежавший в Сергиев весной 1696 г. тума (метис, полурусский-полутатарин) Алейко сообщил, что 1 апреля Муртаза-паша пришел под Азов с конницей (2 тыс. человек) и стал ниже Азова обозом с шестью пушками[1507]. Однако к этим сведениям следует относиться с осторожностью, поскольку другие данные, сообщенные этим информатором, оказались серьезно преувеличенными. Позднее Алейка изменил свои показания, сказав, что в конце апреле кафинский наместник пришел под Азов с 1 тыс. человек конницы и двумя пушками[1508].
Сведения о большом отряде Муртазы-паши встречаются и в других источниках, однако расспросы людей, имевших к этому отряду непосредственное отношение, рисуют несколько иную картину. 28 мая крымский татарин, который служил во дворе Муртазы-паши, рассказал, что два месяца назад, отправляясь по указу султана в Азов для починки города, он взял с собой 100 конных служилых людей и 400 «работных» татар[1509]. Другой расспрошенный в этот день татарин сказал, что с пашой в лагере конных воинов всего 300 человек «и те зборные вновь, и люди плохие»[1510]. Таким образом, оценка численности кавалерии Муртазы-паши зависела от того, воспринимал ли информатор в качестве военных тех рабочих, которые остались с пашой после того, как строительные работы остановились ввиду начала осады. Один из бежавших в русский лагерь невольников определил 300 человек из лагеря Муртазы, как «ботраков»[1511].
9 июня на помощь Муртазе-паше пришел нураддин-султан Шахин-Гирей, которому кафинский наместник написал сразу же, как только казаки напали на стоявшие у Азова турецкие суда (20 мая). К моменту прихода помощи с пашой осталось лишь 200 человек. Вновь пришедший отряд включал 300 кубанских ногайцев, собранных нураддином, а также немного меньше 2 тыс. татар, которые были присланы ханом из Крыма