[129]. В кругу этих людей идеи украинского гетмана Самойловича, не желавшего урегулирования отношений с Речью Посполитой на условиях признания за ней Правобережной Украины, должны были найти понимание и поддержку. Сам же он сообщал в Москву, что ему «учинилось ведомо, бутто некоторые из особ честных в царствующем граде то говорят, что против полской стороны воевать не хотят, паче же бутто советовати починают, чтоб с нею ласково во всем поступати»[130]. Гетман недвусмысленно намекал в первую очередь на персону самого «оберегателя посольских дел» В. В. Голицына и регентшу цареву Софью.
В феврале 1686 г. в Москву прибыло великое посольство Речи Посполитой во главе с познанским воеводой К. Гжимултовским и литовским канцлером М. Огинским для переговоров о мире и союзе. Первоначально польско-литовские дипломаты требовали немедленного возвращения захваченных И. Самойловичем Посожских сел. После долгих споров В. В. Голицын, возглавлявший русскую делегацию, согласился возвратить Посожье, однако далее переговоры застопорились. В итоге девять официальных встреч прошли безрезультатно: стороны не могли окончательно договориться ни по территориальному вопросу, ни по сумме русской компенсации шляхте за утраченные имения, ни по условиям союза. В конце марта официальные переговоры были прерваны, продолжившись через «обсылки» между Посольским приказом и квартирой польско-литовских дипломатов в Москве. В апреле послам Речи Посполитой были выдвинуты новые требования — передачи России полосы земель на Правобережье от Киева до Запорожья, включая города Канев, Чигирин, Черкассы, Бужин и др. Есть все основания полагать, что требования эти были сформулированы под нажимом антипольской группировки в русском правительстве. Более того, русская сторона предлагала после заключения договора обратиться с предложениями о мире к хану и султану, а срок организации похода на Крым в проекте соглашения не оговаривался. Послы категорически отказались идти на подобные уступки. Наконец компромисс по всем вопросам был найден. 26 апреля 1686 г. юные цари Иван и Петр утвердили заключенный мир и союз торжественной присягой в Грановитой палате.
По итогам Вечного мира Россия закрепила за собой все завоевания 1667 г. — Левобережную Украину, Киев и Смоленскую землю. Дополнительно она получила полноту власти над Запорожской Сечью, которая по Андрусовскому перемирию признавалась совместным владением двух стран, а также значительно увеличила свои территории вокруг Киева. Возникший на переговорах вопрос о спорных землях на Правобережье Днепра был отложен до дальнейших переговоров, пока же они должны были оставаться пустыми. В качестве компенсации за утраченные имения шляхте Польши и Литвы выплачивалось 146 тыс. руб. Оборонительный союз против Крыма и Порты заключался навечно, наступательный — до конца войны. Россия должна была организовать вооруженные походы на Крым уже в следующем году, а в текущем — перекрыть пути нападения татар из Крыма на Речь Посполитую.
Отдельным русско-польским соглашением было оформлено возвращение Посожья. Гетман Самойлович послушно вывел оттуда своих казаков, но в преддверии ратификации договора польской стороной без согласования с Москвой отправил посланцев к королю и коронному гетману С. Яблоновскому, настаивая на передаче России спорных территорий вдоль правого берега Днепра. Этот демарш ни к чему не привел, лишь усилив недовольство Самойловичем со стороны правившей политической группировки во главе с В. В. Голицыным[131].
Вечный мир и союз свидетельствовали об осторожности внешнеполитической стратегии Москвы, которая не присоединилась к Священной лиге непосредственно, а лишь через отдельный союз с Речью Посполитой. Это позволяло России участвовать на равных в будущих переговорах участников Лиги с Портой, но давало относительную свободу в реализации союзнических обязательств, по которым Москва де-юре несла ответственность только перед Варшавой, чье положение в коалиции слабело из-за ряда неудачных кампаний. Сложившаяся ситуация открывала перед Русским государством возможность не только добиться в отношении Крымского ханства и Османской империи реализации тех целей, которые казались недостижимы ранее как военным, так и дипломатическим путем, но и сформировать новые. В первую очередь речь шла о русско-крымских отношениях, баланс которых Москва, недовольная теми преимуществами, которые ханы получили по соглашениям 1681–1682 гг., надеялась решительно изменить, предприняв для этого ряд шагов уже в конце 1684–1685 гг. Именно поэтому крымский фактор был важнейшим военным аспектом присоединения России к антиосманской коалиции, что со всей очевидностью проявилось в Крымских походах 1687 и 1689 гг.
Глава 2КАМПАНИЯ 1686 г. И ПЕРВЫЙ КРЫМСКИЙ ПОХОД 1687 г
По договору о Вечном мире Москва обещала начать войну в текущем 1686 г., послав войска в Сечь и на переправы через Днепр, «где крымския войска обыкли переправлятися», а также повелев начать войну донским казакам. В следующем, 1687 г. должен был состояться поход «многими силами на самой Крым». Стороны обязались помогать друг другу при наступлении противника, ссылаться между собой и не заключать сепаратный мир. Польский король также «обнадеживал» нового союзника, что «цесарь» и Венеция не заключат мира, пока Россия продолжает войну[132].
После заключения договора с Речью Посполитой Россия отнюдь не спешила объявлять войну Крымскому ханству. Прибывшие весной в русскую столицу крымские гонцы были отпущены из Москвы 7 июня 1686 г. без каких-либо официальных заявлений на этот счет. Более того, сопровождавший их толмач Василий Козлов вез в Бахчисарай царскую грамоту, в которой подтверждалось намерение царей пребывать с ханом «в дружбе». Лишь 21 августа новому крымскому гонцу, Мубарекше-мурзе Сулешеву, въехавшему в Москву в конце мая, было официально объявлено об «убавке» царского жалованья, поскольку «ныне с ханом и с крымским юртом война». Одновременно ему сообщили о задержании в русской столице. Весь май и лето русская дипломатия не только скрывала от Бахчисарая свое фактическое присоединение к антиосманской коалиции, но даже попыталась через посредство гетмана Левобережной Украины Ивана Самойловича передать хану Селим-Гирею предложения выхода из-под верховной власти османского султана и принятия протектората русских царей[133].
Вскоре после заключения договора о Вечном мире и союзе с Россией польский король Ян III Собеский двинул войска в Молдавию. Эта летне-осенняя кампания закончилась неудачей, что обусловило некоторое разочарование польско-литовских правящих кругов заключенным союзом, тем более что отдельные крымские отряды сумели пройти в Молдавию и Венгрию[134]. В связи с этим выехавшие в Речь Посполитую для принятия королевской присяги на договор русские послы Б. П. Шереметев и И. И. Чаадаев объявляли польской стороне, что появившиеся в Молдавии татары — лишь «малая часть» крымцев, проникших туда прежде заключения мира и направления царских войск на Запорожье. Был предъявлен и подлинник грамоты Селим-Гирея с утверждением, что он остался в Крыму. Сообщая о подготовке похода на ханство (была оглашена роспись разрядных полков), русские послы ставили его осуществление в зависимость от ратификации Вечного мира. Поэтому, после некоторых колебаний, Ян Собеский подтвердил его. В ходе дальнейших переговоров в декабре 1686 г. русская сторона, опираясь на ст. 10 договора, требовала от польских коллег выступить в поход на Белгородскую орду в марте 1687 г. Коронные и литовские дипломаты отвергли этот план, предложив России иную схему действий в течение года: переправиться на правобережье Днепра, атаковать турецкие крепости на Днепре (Казы-Кермен и др.) и Очаков, захватить их и уже оттуда двинуться на Крым синхронно с ударом Речи Посполитой на земли Белгородской Орды. Однако план этот согласован не был. Русская сторона отказалась также заключать отдельные военные соглашения с представителями Австрии или Венеции[135].
В конце декабря Ян Собеский направил в Москву гонца Александра Скопа, который вновь попытался убедить русское правительство и в первую очередь В. В. Голицына принять разработанный им план кампании. Доказывая, что изнуренные прошлогодними кампаниями коронные и литовские войска не смогут выйти в поле раньше мая, Собеский предлагал союзнику план из трех этапов. На первом этапе, ранней весной, русское войско должно было осадить и взять турецкие крепости в низовьях Днепра, а также Очаков и Кинбурн. Король полагал, что часть русских сил можно будет направить и для взятия Азова. На втором этапе король про сил Россию выслать ему в подкрепление около 20–30 тыс. московских и казацких войск, которые совместно с армией Речи Посполитой должны были ударить на Белгородскую Орду, численность которой, по мнению Собеского, выросла до 70 тыс. человек из-за переселения ногайцев из Крыма. Разгромив ее, на третьем этапе, Собеский обещал не только отправить русские войска назад, но и прибавить к ним часть своего войска для совместного с главными силами русской армии овладения Крымом.
В ответной царской грамоте предложенный польским двором план полностью отвергался. Марш на турецкие городки и Очаков объявлялся весьма трудной задачей для русской армии. Лишь только после исполнения операции против Крыма Россия соглашалась штурмовать днепровские крепости при возможной поддержке польско-литовской стороны. Более того, королю напоминали о необходимости хотя бы в апреле отправить войска против Белгородской Орды (согласно букве союзного договора) и сообщали о скором выступлении в поход русских войск. В Польше, однако, не собирались выполнять просьбы Голицына о начале кампании весной. Сам же главнокомандующий, убежденный в необходимости нанесения главного удара именно по Крымскому ханству с целью его военно-политического подчинения в той или иной форме, также не собирался принимать польские предложения, даже перед лицом того, что никакой помощи (хотя бы в виде отвлечения на себя сил Белгородс