. Часть войска села в суда, а остальные двигались сухим путем[1742].
В это время днепровские городки действительно подверглись нападению, однако успешно справились с противником. 14 июля по крымской стороне Днепра подошли татары и неожиданно захватили Ислам-Кермен, откуда начали стрелять по Шингирею из пушек. Враг также предпринял попытку блокировать таванские укрепления, заняв позиции выше по Днепру. Используя ушколы (ушкалы)[1743], татары переправились через Днепр на острова, где стали захватывать людей. Бухвостов предположил, что неприятель пытается помешать передаче известий о происходящих событиях. Казаки также сообщали таванскому воеводе, что от Очакова по Днепру поднимаются суда с большим числом войск[1744]. У Гордона со ссылкой на «губернатора Тавани» приводились сведения о численности движущихся к днепровским городкам из Очакова турках — 6 тыс. пехоты на 30 галерах и других судах[1745]. Казалось, что это начало большой осады. Но данное нападение стало лишь пробой сил. Получив отпор, татары ушли[1746].
Однако Бухвостову было очевидно, что впереди предстоял серьезный штурм. 18 июля в Таванск пришло известие, что один из казаков видел в 20 верстах ниже по Днепру, как идут турецкие войска на судах «и в бубны бьют, и на сурнах играют». Ночью по обе стороны Днепра в степи были видны «зарева многие». Для отправки этой вести Бухвостов нанял гонцов «в почту запорожских казаков дорогою ценою своими деньгами». К счастью для таванского гарнизона, постепенно начала приходить помощь. Так, отправленный из-под порогов авангардный отряд добрался до города 23 июля[1747]. А уже 25 июля достигли Казы-Кермена и Долгоруков с Мазепой[1748].
Ознакомившись с ситуацией, командующие сначала приняли решение оставить Шингирей: «А городок Шингирей усоветовали покинуть для того, что от Таванска стоит в дальнем разстоянии и защищения от него Тованску никакова нет, потому что он стоит по реке Днепру выше Тованска»[1749]. Оценивая значение Шингирея для обороны Тавани, полководцы не учли, что шингирейские укрепления мешали туркам подниматься по реке выше Таванского острова, перекрывая огнем Конские Воды, а также прикрывали Таванский остров от находящегося на крымской стороне Ислам-Кермена. Указанные обстоятельства довольно скоро заставили обоих военачальников пересмотреть свое решение.
В период до подхода основных сил противника усилия Мазепы и Долгорукова были сосредоточены на перестройке Тавани. Уже 25 июля началась работа по возведению дополнительных укреплений[1750]. Они строились вокруг турецкого каменного форта: «осмотря места велели около прежнего города Тавани, где ныне сидят запорожские казаки, зделать город по обыкновению городового строенья с лица каменной, а изнутри землею, так же и ров с обе стороны выкласть камнем. А мерою вновь того заложеного города в округе четыреста семнатцать сажень»[1751].
О том, в каком состоянии находились таванские укрепления, мы узнаем из отписки Долгорукова, датированной 8 сентября. В ней имеется подробное описание возведенных укреплений: «Городового строенья с лица и ров с обе стороны каменной, а изнутри города земляной. По мере того города кругом четыреста семнатцать сажень, шириною в подошве шесть сажень. Да сверх тех каменных стен выклажено земляным дерном. Груднова сщиту в ширину сажень с четвертию с выводы. В тех де выводах и по всей городовой стене пушечные и оружейные бойницы. Да к реке Днепру одни ворота, да з другую сторону калитка, да подле выводу на поле подлаз»[1752]. Это известие следует дополнить. В составленных на следующий год описаниях упомянуто четыре раската (бастиона), усиливавших оборонительные возможности крепости. По мере разрушения укреплений в ходе последовавшей осады поврежденные участки перекрывали турами, наполненными землей и камнями. Старая турецкая крепость с пятью башнями была также встроена в новую оборонительную систему, хотя ее укрепления в ходе штурма были по большей части разрушены[1753].
28 июля на крымской стороне вновь стали появляться татары[1754]. Долгоруков послал на крымскую сторону ниже Шингирея «конных копейщиков рейтар», «курских новокрещенных калмыков», донских кормовых казаков, Белгородский стрелецкий полк и гетманских казаков. Утром 29 июля они вступили в бой с неприятелем[1755]. Сведений о его итогах в послании Долгорукова отсутствуют.
30 июля к днепровским городкам подошли основные силы крымского хана, а также турецкий паша с конными турками, «с пушки и с можжеры (мортиры. — Авт.)». Они стали за Конскими Водами ниже Ислам-Кермена против Шингирея и «ошенцовались». По берегу были сооружены укрепления, из которых турки стали обстреливать Шингирей из пушек и мортир, а также вести непрестанно днем и ночью стрельбу «из мелкого ружья». В резуль тате противнику удалось «сбить» башню. Это произошло из-за того, что в каменных стенах городка связи были деревянные, а не железные и на момент осады уже «выгорели». Долгоруков и Мазепа послали в Шингирей, на помощь находящемуся там Курскому полку, стрелецкий и солдатский полки, а также воинов «гетманского регименту», которые отвечали огнем по находящемуся за Конскими Водами неприятелю[1756]. Как видим, появление противника подвигло Долгорукова и Мазепу изменить свое мнение по поводу ценности шингирейских укреплений и принять меры по его обороне. В последующие дни вокруг городка были вырыты шанцы[1757].
Белгородская (Буджацкая) орда, во главе которой стоял сераскир Кази-Гирей (Газы-Гирей), появилась у Казы-Кермена 2 августа. Ногайцы напали на нежинского полковника Ивана Обидовского, который занимал шанцы, сооруженные под стенами Казы-Кермена в 1695 г. Во время притворного отступления противник выманил из шанцев отряд казаков служившего под гетманским началом князя Юрия Святополк-Четвертинского. Многие из них погибли или попали в плен, в том числе и сам князь. После этого табор Обидовского пришлось вывести на стругах в более безопасное место[1758]. Гордон определял общее число понесенных казаками потерь в 200 человек[1759].
Одновременно на другом берегу Днепра, ниже Шингирея, несколько сот татар и турецкая пехота перебрались за Конские Воды на Таванский остров. Против них была послана пехота и конница. Не выдержав атаки, нападавшие отступили назад на крымскую сторону реки[1760]. Нападение предприняли войска силистрийского сераскира Юсуфа-паши, пришедшие под Тавань раньше других турецких частей. Понесенные турками при наступлении потери были относительно небольшими: «в бытность их, как они к Шингирею приступали, убито их бусурманских войск человек с тритцать и больши. Да ранено человек с сорок»[1761]. Надо полагать, что турки лишь пробовали на прочность позиции противника, не пытаясь идти на генеральный штурм. Российские потери при обороне Шингирея известны лишь частично. Курский полк между 30 июля и 20 августа потерял ранеными и больными 124 человека[1762].
9 августа появились известия о том, что в Днепр с моря вошли турецкие суда, а 10 августа вражеский флот присоединился к осаждающим[1763]. Это были корабли Мемет Дербиша-паши[1764].
Как представлял себе сложившуюся вокруг Тавани ситуацию Долгоруков, мы видим по его письму, отправленному с Таванского острова 10 августа[1765]. Суть этого послания пересказал в своем дневнике Гордон: «…как грозная сила крымских татар с частью турецкой пехоты явилась к Аслан-городу, а великая мощь белгородских татар пришла с другой стороны к Казы-Кермену, турки из Очакова с артиллерией и боевыми припасами на более чем 100 галерах или фуркатах, как их называют, помимо прочих лодок и судов, идут вверх по Днепру; он имеет верные сведения от пленных и иных, бежавших от тех, что те намерены осаждать и атаковать форты Тавань и Шангирей, а также удерживать там его и гетмана с их войсками; хан тем временем может со всей своей мощью напасть на Украину и разорить страну»[1766]. Таким образом, Долгоруков видел вражеский замысел в нападении на украинные города с блокированием основной российской армии под Таванью. Военачальник подчеркивал, что противник уже реализует план блокады: «…и выше Ослана учинили вновь многие шанцы и поставили пушки на воду, знатно имея намерение, чтоб нас не пропустить судами в верх»[1767]. Долгоруков также указывал, что запасы для его полков удалось доставить лишь до Вольного порога, что многие люди болеют, а у войск возникла великая нужда в порохе, а также скудость в судах[1768]. Позднее основной акцент в объяснении причин отступления от Тавани сместился именно в сторону недостаточного числа имевшихся в его распоряжении запасов.