[1821]. 29 сентября защитники Казы-Кермена вошли в турецкие шанцы и нашли там оставшегося во время отступления турецкого гранатчика, который сообщил, что осаждающие несут тяжелые потери[1822]. Надо полагать, что причиной отказа от штурма стали неудачные осадные работы.
Тавань была блокирована в середине сентября. Осаду пытались прорвать запорожцы. По одним сообщениям, кошевой Яковенко 22 сентября послал к Сечи на трех судах 90 человек с просьбой о помощи. Наказной кошевой Федоренко с 800 казаками и московскими людьми отправился на выручку. Однако из-за того, что наказной шел «явным способом», его заметили татары и дали знать туркам, которые выслали навстречу казакам суда. Запорожцы вступили с турками в бой, но увидев, что противник «не по их силе», вернулись в Сечь[1823]. В других документах, опирающихся на письмо наказного атамана Федоренко, история выглядит несколько иначе. Отличается как общее описание происходящего, так и хронология событий. По этой версии, связь с Казы-Керменом наладили из Сечи, послав на разведку одного из казаков. По возвращении он и привез письмо Яковенко с просьбой о помощи. 18 сентября наказной атаман с 1 тыс. запорожцев выступил в поход. Они шли на судах «морского каравана» Долгорукова и Мазепы, которые были оставлены в Сечи под охраной подполковника Курского стрелецкого полка Андрея Колпакова. Колпаков присоединился к запорожцам с пятьюдесятью подчиненными стрельцами. Казаки решили попытаться «збить» те турецкие суда, которые турки завели выше Таванского острова. Для этого запорожцы поставили 2 пушки на фуркате. Турки остановили их за 7 верст до Тавани. Не выдержав обстрела, запорожцы повернули обратно[1824]. Исход этого речного сражения был вполне закономерен, поскольку на стороне противника было подавляющее превосходство как по числу кораблей и орудий, так и по численности экипажей.
После этого командование долгое время не получало из Тавани никаких известий, кроме тех, что посланные на разведку в окрестности днепровских городков несколько дней не слышали стрельбы[1825]. Это заставляло предполагать самое печальное для российской стороны развитие событий.
Между тем турки усиливали натиск на Тавань. Они подвели апроши вплотную к стенам крепости, заняли ров и прорыли подкопы под три бастиона[1826]. Подкопы оказались неудачными: «на котором раскате стоял с Курским солдатским полком полковник Яков Мейн и он под тем раскатом подкоп, усмотря, перенял, и подкопщика в том подкопе закололи. А на дву раскатех от шингирейской стороны, на которых стояли с полками своими стольник и полковник Василей Елчанинов, да стольник же и подполковник Алексей Балобанов с стрельцами, да стольник ж и полковник Афонасей Нелидов с салдаты, перекопали до воды, чтоб от тех подкопов его нашим, великого государя, ратным людем утраты не было»[1827]. Осажденные также соорудили новые валы и рвы с внутренней стороны бастионов[1828].
23 и 24 сентября неприятель предпринял две неудачные попытки склонить защитников к сдаче[1829]. 25 сентября турки взорвали два уже известных оборонявшимися подкопа под бастионами Тавани, понеся при этом большие потери от собственных неудачно заложенных мин. При поддержке артиллерии с судов и береговых батарей враг трижды штурмовал Тавань, но успеха не достиг[1830]. О том, что нападающие были близки к взятию города, говорит тот факт, что вражеские солдаты на раскат «з знаменами взбегали трижды»[1831]. Два из поднятых на вал турецких знамен осажденные захватили в качестве трофея[1832].
Продолжавшиеся турецкими инженерами осадные работы оказались безуспешными. Один из подкопов обвалился 1 октября, а остальные «переняли» обороняющиеся[1833]. Параллельно турки продолжали отсыпать штурмовой вал. Вскоре он подошел вплотную к оборонительным сооружениям крепости, и стал возвышаться над ними. Это заставило осажденных перебраться вплотную к укреплениям. Оттуда в неприятеля метали гранаты, в чем особо отличились запорожцы[1834]. Внутренние каменные укрепления также были разбиты, а башни разрушились «по нижний бой»[1835].
Некоторые из эпизодов осады сложно привязать к конкретным датам. Так, в документах следующего года сообщалось, что туркам удалось подорвать один из пороховых погребов осажденных. Произошло это из-за того, что во время выдачи пороха пущенная из турецких шанцев бомба закатилась в открытые двери[1836]. Известно также, что за пределами укреплений со стороны Днепра были вырыты шанцы, в которых поставили пушки. Когда и зачем это было сделано — неизвестно[1837].
В ночь с 9 на 10 октября противник, узнав, что на выручку Тавани идут новые войска, начал отступление. Стоявшие выше Тавани суда спустились вниз по Днепру, а татары ушли с правого берега Днепра на крымскую сторону[1838]. 11 октября враг покинул окрестности днепровских городков[1839]. За все время осады, по известию перебежавшего от противника артиллериста, на город было сброшено 5 тыс. бомб[1840].
Подкрепление к городу действительно шло. Еще 3 августа, по вестям с днепровского театра военных действий, генерал П. Гордон под Азовом получил указ спешно идти с войсками к Валуйке[1841]. Далее он двигался в западном направлении на соединение с Долгоруковым и Мазепой. А. С. Шеин отправил с Гордоном 8363 человека с 23 пушками[1842]. Дополнительные силы были направлены в города, которые могли стать объектом нападения татар. Генерал-майору Карлусу (Карлу) Ригимону (с полком в 2098 человек[1843]) велели идти в Новый Оскол, полковник Иван Мевс должен был стоять на Коломаке, Афанасий Чубаров — в Змееве, Федор Козлов — в Изюме, Иван Черный — в Цареве-Борисове, Тихон Гундертмарк — в Маяцком[1844].
23 сентября в Опошне состоялся военный совет, на котором было решено отправить на выручку Тавани 20 или 30 тыс. человек. Российской частью войск командовали Гордон и Л. Ф. Долгоруков[1845]. Однако осада была снята раньше, чем войска добрались до района боевых действий.
Один из важнейших вопросов, который необходимо решить, чтобы понять причины поражения турок, — это определение соотношения сил сторон. Численность находившихся в осаде в Тавани и Казы-Кермене определяется достаточно точно. В официальном отчете Посольского приказа фигурирует цифра 6,5 тыс. человек[1846]. Гордон оценивает общее число защитников в 6 тыс. человек с 60 артиллерийскими орудиями[1847]. В отписке Бухвостова общее число сидевших в осаде определено в 6260 человек. При этом в подсчете данных по всем упомянутым в росписи Бухвостова отрядам общий итог составляет 5980 человек. Из них убито 602 и ранено 1185 человек[1848]. Если это не довольно часто встречающиеся в документах Разряда расхождения между реальной суммой конкретных чисел (численность отдельных формирований и групп служилых чинов — полков, московских и городовых дворян, казацких отрядов и т. д.) и сводными цифрами, то можно предположить, что разница возникла за счет того, что в отписке Бухвостова не учтены некомбатанты. Так, мы не видим в списке упоминавшегося выше инженера. Не названы медики и священники. Между тем мы знаем об их присутствии по описи воеводского архива, в котором, к примеру, упомянуто «словесное челобитие Оптекарские полаты лекарского дела ученика Ивашка Иванова на полкового попа на Федосья Федорова в бою и в руганье», а также «словесное челобитье Оптекарские полаты лекаря Козьмы Семенова о побеге ис Товани тое ж полаты ученика Ивашка Иванова»[1849]. Вероятнее всего, в росписи Бухвостова не учтены и 90 запорожцев, которые ушли в середине осады за помощью в Сечь и не смогли вернуться. В любом случае, точного (до человека) числа участников обороны у нас нет. Впрочем, разница между минимальной и максимальной цифрами Бухвостова не принципиальна, как и их отличие от данных других источников.
Сложнее определить численность нападавших. Бухвостов со ссылкой на «выходцов» указывает, что город осаждали 41,8 тыс. турок и 100 тыс. татар: «А по сказке… приходило их неприятельских людей к Товани и х Казыкерменю для промыслу над теми городами с пашею с Ысупом — янычан и спаев и чжебеджей конных и на судах семнатцать тысяч, с пашею с Алеем — янычан волохов, сербен и мылтян восмь тысяч, да на каторгах, на голетах, на фуркатах с пашею Мемет Дербишем — три тысячи восмьсот, с пашею з Гасаном, которой зимовал в Ачакове, — тринатцать тысяч, с ханом крымским и Белогородские орды — татар сто тысяч человек. А пушак было с ними в шанцах за турами — больших ломавых дватцать три пушки да пять мозжер, а на каторгах и на голетах — больших ломавых по пять, малых по десяти пушек, на фуркатах — по пяти пушек на судне». Потери оценивались в 4,5 тыс. убитыми (500 — под Казы-Керменом и 4 тыс. — под Таванью) и большое число ранеными. «А в шанцах де, оприч приступов, их неприятельских людей побито многое число»