Пропавший Семен Тарханов вернулся живым. Он рассказал, что его «воровские казаки» на море ограбили — забрали пушку, свинец, порох и другое оружие, а многих стрельцов из его отряда ранили[2060]. Демонстрации силы со стороны старообрядцев явно производили впечатление на терский гарнизон. В результате двое местных стрельцов сами бежали на Аграхань[2061].
Лучше всего положение терского гарнизона обрисовано в отписке Нарбекова астраханскому воеводе князю П. И. Хованскому 12 февраля 1692 г.: «Окроме великих государей денежного жалованья терчаном, всяких чинов служилым людем, кормитца нечем, торгов и промыслов у них никаких нет, и выезду им с Терка от воровских казаков и Будай шевкалова владенья кумычен и еманчеев для дров и на рыбную ловлю и никуды для нужд ездить стало невозможно: воровские казаки раскольщики и шевкаловы татара и кумыченя безпрестанно под город подбегают, и которые терские жители для своих нужд не токмо что для промыслов и для дров выезду, и тех, имав на промыслех, бьют и грабят и в полон емлют. И в нынешнем в 200-м году ноября в 22 числе шевкалова владенья татаровя взяли под старым городищем в полон дву человек казанских стрельцов Семенова приказу Тарханова, кои стояли у стругов на карауле, и отвезши их продали в Дербень. И на весну, господа, в Астарахань по хлебные запасы послать будет не в чем и опасно»[2062]. Таким образом, зимой 1691/92 г. в Терках сложилась крайне тяжелая ситуация, вызванная блокадой города.
1692 г.
В мае 1692 г. московские власти обсуждали проблему шамхала и поселившихся в его владениях старообрядцев с прибывшими в Москву посланцами Аюки. Калмыцкий правитель отказался возглавить карательный поход на них, однако обещал присоединиться к московскому войску, если оно пойдет на Кавказ числом не менее 10 тыс. человек[2063].
Не сумев исправить положение дел при помощи Аюки, российские власти задействовали собственные дипломатические, финансовые и военные ресурсы. В результате ситуация вокруг Терков в течение 1692 г. радикально изменилась. О первых действиях правительства мы знаем только по их результатам. Еще в конце весны или начале лета часть аграханцев объявила о желании «принести повинную» государям. Они переселились на Терек к терским казакам. Те же старообрядцы, которые не принесли повинной государю, присылали в Азов и били «челом кабардинскому салтану, кой прислан от крымскаго хана к азовскому бею», чтобы их вывели с Аграхани к Черному морю на Кубань и поселили у Черного протока близ Азова. Их челобитье было удовлетворено. Для сообщения об этом на Аграхань из Азова послали нарочных[2064]. Можно предположить, что под «кабардинским салтаном» и в данном случае имеется в виду находившийся в это время в Кабарде Шахбаз-Гирей.
Освободился морской путь из Дербента в Астрахань. Об этом 31 марта 1692 г. говорил персидский посол Юзбаши Гусейн-хан, который был отправлен шахом в Москву «четвертый год», но не мог пройти дальше Дербента из-за того, что на море разбойничали казаки-старообрядцы[2065]. Можно предположить, что усилившееся стараниями Будая пиратство вызвало недовольство персидских властей, которые дали знать об этом правителю Тарков.
К началу осени князь П. И. Хованский стал писать к Будаю из Астрахани «с любовью», а старообрядцам, главным героям предшествующей военной кампании на Северном Кавказе, вновь пришлось спасать свои жизни бегством. Судя по всему, ключом к пониманию столь разительных перемен стал факт посылки государева жалованья, которое шамхалу отправили из Астрахани, а также отправка на Аграхань российских войск. Сделать такой вывод позволяет письмо астраханского воеводы к Будаю: «Их царского пресветлого величества бояре и воеводы к тебе, Петр Иванович Хованской с товарыщи, тарковского Будая шевкала с любовью поздравляем. В нынешнем в 201-м [1692] году сентября в 4 день писал ты к нам, что воровских казаков раскольщиков на Аграхани-реке осадил. И чтоб великих государей денежную казну, которая послана с Денисом Сербиным, отдать тебе на роздачю ратным твоим людем. И для вспоможения прислать к тебе великих государей ратных людей. И по тому твоему письму послал я товарыща своего стольника и воеводу Ивана Григорьевича Волкова морем в судах с пешими полки, да стольника и полковника Григорья Кохановского с конными стрельцы и велел, случась с тобою, чинить над неприятели казаки промысел. И великих государей денежную казну велел стольнику Ивану Григорьевичю отдать тебе»[2066]. Впрочем, не исключено, что к улучшению отношений с Россией, хотя бы и временному, шамхала подтолкнула чума, от которой Тарки пострадали так же, как и Терский город. После эпидемии, унесшей в Тарках жизни тысяч людей, в непосредственном распоряжении Будая осталось всего 500 воинов[2067].
Ключевым моментом разыгрывающейся драмы стало сражение на Сунже между 18 и 21 сентября 1692 г. По данным официальных сообщений, старообрядцы, пытавшиеся перейти во владения крымского хана, были наголову разгромлены в битве. Спастись смогли лишь около 30 человек. Российские отряды Сербина, Волкова и Кохановского к месту событий не успели. На роль победителей старообрядцев претендовали все окрестные горские владетели — княгиня над горским населением Терков Таука Салтанбековна Черкасская, эндиреевский мурза Муртазалей и его брат Амирхан, ногайский Чин-мурза Тиноклатов[2068]. Главным же бенефициаром сентябрьских событий стал шамхал Будай, приславший в Терки пушки и протазаны живших у него ранее аграханских казаков. После этого он, наконец, получил у терского воеводы долгожданное государево жалованье[2069].
Впрочем, история разгрома аграханской общины имеет множество белых пятен и нуждается в дальнейшем исследовании. Очевидно, что после сражения на Сунже во владения хана ушло гораздо больше казаков, чем можно предположить, опираясь на официальные отчеты, поступившие в Астрахань. По версии донских казаков события развивались следующим образом: «Нынешней де осени у шевкала досталные росколники человек с семьсот, кроме жен и детей, просились, чтоб их от себя отпустил на Кубань-реку к расколникам же. И он их отпустил. И как они вошли в леса, и шевкал де послал мичкизов (чеченцев. — Авт.) и велел их побить. И те мичкизы при реке Сунже напали на них и побили с пятьсот человек. А досталные де человек з двесте ушед, пришли на Кубань. И ныне де меж Кубана и Лабы реках с раскольщики с Савкою Пахоменком с товарыщи во владении у турского салтана. И всех их ныне в том месте будет з двесте сорок человек. А прежние расколники, которые в прошлом 200-м [1691/92] году вышли от него же, шевкала, ис-под владения с Аграхани-реки и пришли с повинною на Терек с полтораста человек, и те де ныне живут на Тереке же. А на Дон к ним из них никто не бывал»[2070].
По официальной версии Волкова, прибывшего для соединения с войсками Будая и высадившегося на Аграханской косе 18 сентября, события развивались несколько иначе. Аграханцы узнали о прибытии воеводы и, «убоясь того, пошли с Аграхани-реки в Крым, и на дороге де на переправе на Сунче-реке андреевской Муртазалей-мурза да нагайской Чин-мурза Тиноклатов, собрався своего владенья с людьми, тех казаков-раскольщиков побили и поимали, а пошло де было их казаков с Аграхани-реки всех человек с полтораста, а ушло де их казаков человек с сорок, а с теми де Муртазалеем и с Чином мурзами Тарковского Будай шавкала и ево владенья в то число никого не было»[2071].
В частном письме Волкова к князю П. И. Хованскому ситуация выглядит еще более двусмысленно: «съехался со мною на море терчанин Федор Молчанов, а в вестях сказал, что воровские казаки, уведав про то, что по указу великих государей пошел я с полками на них, и оне, покиня городок свой, побежали. А шевкал будто не ведает, что оне побежали. И их пропустя мимо себя, Муртазалей, и выпустя в степь, и их многих побили, а жен их и детей в полон поимали. А ушло де человек с сорок. И за теми де погнали. А что сделалось, того он не ведает. И о казне великих государей, что прислана к шевкалу, как изволишь, потому что шевкал не был и не ведает будто, как оне ушли»[2072].
Третий вариант развития событий изложил действовавший отдельно от Волкова голова астраханских пеших стрельцов Денис Сербин: «И в нынешнем в 201 году сентября в 18 числе к раскольщиком казакам к Левке Мананскому с товарыщи пришли из Крыму казаки, которые от них были посыланы, также и кубанские казаки, которые живут на реке Кубане, пришли к ним на помочь, хотели их проводить до Крыму. И те воровские казаки с реки Аграхани пошли на побег в Крым, и мне то учинилось ведомо, наняв подводы, ездил ко княине Тауке Салтанбековне, и княиня, собрав узденей своих наскоро, послали к Муртазалею и к брату его Амирхану и приказала им, чтоб они, служа великим государем, их царскому величеству, не отпустя таких воров в Крым, учинили над ними промысл. И Муртазалиев брат Амирхан, собрався с своими чеченцами, также и княинины уздени, догнав тех воровских казаков, осадили на реке Сунче, и учинили с ними бой, и тех воровских казаков розбили, жен их и детей побрали в полон, а иных из них побили и живьем взяли. А из тех воровских казаков, отобрався человек тридцать с небольшим, побежали на побег»[2073]