а Дон «кого пригоже» для призыва под государеву руку ногайских и черкесских мурз. Львов отправил через донских казаков послание к мурзам. Письмо было адресовано ногайским мурзам, однако в нем упоминаются и черкесы. С ним был послан казак М. Можар. По факту переговоры велись с ногайцами, и вопрос о черкесах больше не поднимался[2112].
Летом — осенью 1696 г. еще более активно, чем в предшествующие годы, вмешивался в происходящее в Кабарде Аюка. Это привело к прямому столкновению с крымцами. Не исключено, что о каких-то действиях людей Аюки на Кавказе идет речь в письме Б. А. Голицына к Петру от 31 июля 1696 г. Князь сообщал государю: «А о калмыках для того не писал, что у вас здравствуй с ними, дай Боже, что послужили, а с Казбулатом толко их на силу выслали 1172 человека, а то, государь, твоею частию»[2113]. На мысль о том, что речь идет о кавказских событиях, наталкивает имя «Казбулат». К сожалению, черкесских князей с таким именем для данного периода не известно.
Более подробно источники освещают другой эпизод, рассмотренный В. Т. Тепкеевым. Исследователь сообщал, что к Аюке писал князь Казы Мисостов, который просил разрешения кочевать на Тереке. Летом или в начале осени Аюка направил к нему на помощь войско под командованием сына Чакдорджаба. Тот стоял в «Мисостовой» (то есть Большой) Кабарде около двух месяцев. После падения Азова в Кабарду пришел калга с войском. Какое-то время между ними шли переговоры. Калмыки требовали вернуть под власть Аюки ногайцев, бежавших на Кубань весной. Татары отказывались, мотивируя свой отказ тем, что Аюка выступил на стороне Москвы. Противостояние закончилось сражением, в котором татары понесли большие потери, чем калмыки[2114].
О столкновении Аюки с крымскими татарами в Кабарде осенью 1696 г. сообщал бежавший из плена запорожец. Он слышал рассказ об этих событиях в Крыму: «Осенью три салтана с Крымскою ордою ходили в Черкескую землю будто для чиненья частых подъездов под Азов и для своей поганской добычи. Но их за Кубанью калмыки с Аюкою и Албою, будучие в некоторых местах, так крепко били, что, возвратясь перед Рождеством Христовым в Крым, сами поганцы сказывали, что их половина назад не пришла оттоль»[2115].
1697 г.
О новом эпизоде столкновений между Аюкой и крымцами в рассматриваемом регионе российские власти узнали от крымского татарина Чебанки, плененного калмыками и присланного в Астрахань в июне 1697 г. События относятся к тому периоду, когда калга находился в Кабарде зимой 1696/97 г. Пленный рассказывал, что едисанский Тоган-мурза Сиюнчев сын «с улусы» ушел от Аюки на Кубань и прибыл в Кабарду. Здесь он сообщил калге Девлет-Гирею, что в кочевье Аюки остался Салтамурат-мурза, который хочет прийти к ним на Кубань и просит, чтобы калга с крымскими и кубанскими людьми вышел ему навстречу. Выполняя просьбу, Девлет-Гирей отправился к Астрахани с войском в 8 тыс. человек. Достигнув окрестностей крепости, калга направил вперед к Волге Тогана-мурзу, а с ним крымских и кубанских мурз, а также Кубека-агу. На третий день посланные отряды возвратились вместе с Салтамуратом «с улусы», и они пошли на Кубань «наспех днем и ночью, опасаясь калмыцких ратей». Однако на р. Куме Девлет-Гирей узнал, что за ними идет погоня, и, оставив войско для прикрытия, с 500 людьми ушел в Кабарду. Для охраны едисанских улусов были определены крымские и кубанские рати во главе с Тоганом, Кубек-агой и мурзами. В тот же день калмыки пришли к Куме. Разыгравшееся сражение продолжалось три часа «до вечера и побито де на том бою калмык и татар на обе стороны немало, толко де татар побито болши, а знатных де людей ис крымской рати побиты ближние калги салтана Алишь-ага, да Сафар-ага, да… бия, да Кубека-агу»[2116]. Известие о смерти Кубека-аги было ложным. Однако очевидно, что военно-политическая ситуация на Северном Кавказе становилась все более и более острой. Тем не менее Кабарда продолжала оставаться базой для нанесения ударов по российским владениям. В конце зимы хан отправил к калге в Кабарду «три знамени» сейменов, приказав, чтобы в марте он с черкесами и ногайцами ударили на Азов[2117].
Еще одно событие, которое отразило происходящие на Кавказе сложные процессы — изменение статуса будущего сподвижника Петра I князя Александра Бековича-Черкасского, носившего до крещения имя Девлет-Гирей. В документах 1680-х — первой половины 1690-х он упоминается как Девлеткирей Бекмурзинов (Кобяков, Мурзабеков) сын Черкасский. В Терках он находился в качестве аманата, обеспечивавшего лояльное по отношению к России поведение кабардинских правителей. Последний раз в качестве аманата его имя отмечено в документе от 22 января 1696 г.[2118] Однако по состоянию на 7 августа 1697 г. он уже фигурирует как бывший аманат, который отправлен в Москву. Упоминание связано с тем, что через Астрахань из Кабарды в Москву проезжал уздень Чертухай Абашев, направлявшийся к своему сюзерену Девлет-Гирею. Судя по всему, к моменту переезда в Москву Девлет-Гирей уже некоторое время был сиротой. Еще «зимним путем», т. е. зимой 1696/97 г., он посылал с письмом Абашева из Астрахани к своему дяде Куртухе (Кайтуко Джамбулатову, младшему брату отца Девлет-Гирея) в Большую Кабарду. В это время в Кабарде находились «калга-салтан, и крымские владельцы Паскедлей Зарбеков да Станбулат Шалаков, и едисенские татаровя, и малибаши»[2119].
Отец Девлет-Гирея — Бекмурза Джамбулатов — был известен как последовательный противник Москвы и сторонник Крыма. Однако погиб он, по данным И. А. Гильденштедта, «в сражении с крымскими татарами»[2120]. Исследователи предполагали, что гибель известного горского владетеля относится к 1688 г.[2121] Выявленный нами документ заставляет пересмотреть взгляды на время смерти Бекмурзы. В нем приведена датированная 19 августа 1696 г. расспросная речь ногайца, который пришел из прежнего своего улуса «ныне года с полтора» и жил на Кубани у «Бекмурзы Черкеского»[2122]. Таким образом, в 1696 г. Бекмурза еще был жив. Смещение даты кончины кабардинского князя позволяет понять причины, по которым его сын Девлет-Гирей из ценного заложника превратился в российского подданного. Вероятно, что между августом 1696 г. и зимой 1696/97 г. Бекмурза Джамбулатов по какой-то причине стал противником крымцев и погиб в бою. Соответственно, его сын Девлет-Гирей, с одной стороны, оказался бесполезен в качестве аманата, а с другой стороны, его политические перспективы на родине после смерти отца оказались весьма неопределенными. Для Кайтуко Джамбулатова изменение статуса племянника, связанное с его отправкой в Москву, как ослабляло конкуренцию во власти, так и укрепляло связи с Россией.
Несмотря на то что политическая ситуация в черкесских землях явно изменилась в пользу России, московские власти не стремились использовать ее для дальнейшего расширения сферы своего влияния, в том числе с помощью военной силы, продолжая уделять основное внимание обороне Терков. В феврале 1697 г. в калмыцкие улусы из Астрахани был направлен сотник Иван Исаков, который должен был потребовать от Аюки 2 тыс. человек для защиты Терков от нападения шамхала и калги. Однако тот отказался, ссылаясь на падеж лошадей, а также выразил сомнения в том, что поход состоится, поскольку шамхал сам боится прихода русских и калмыцких войск[2123].
Прогноз Аюки оказался ошибочным. В 1697 г. Терский городок вновь подвергся нападению. Будай пришел под его стены вместе с крымскими татарами, возглавляемыми калгой[2124]. Единственный документ, который хоть сколько-нибудь полно освещает историю этой осады, — челобитная проводника, который привел российские войска на выручку Теркам: «Великому государю… бьет челом твой Бийбулата-мурзы княж Каспулатова сына Черкаского татарин Ч[ерпайк]а Маралов. В нынешнем, государь, в 205-м [1697-м] году в феврале месяце [приходили]…под Терской город войною неприятельские люди. И по твоему, великого государя, указу посланы со мною, холопом твоим, астраханские жители ратные люди. И я, холоп твой, тех ратных людей до Терка провел чистым путем в добром здоровие. Милосердый великий государь, царь и великий князь, Петр Алексеевич всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец, пожалуй меня, холопа твоего, своего великого государя жалованьем за службишку мою, чем тебе, великому государю, обо мне господь известит. Великий государь, смилуйся»[2125]. Судя по всему, осада закончилась безрезультатно.
В мае 1697 г. на Терек был назначен новый воевода князь Михаил Андреевич Волконский. Это назначение не предполагало отказа от оборонительной стратегии. В наказе Волконскому предписывалось «почасту» посылать людей в Кабарду и в Кумыки для проведывания вестей. Против врагов и воровских казаков «по вестям» полагалось посылать небольшие отряды, причем только в «ближние места». Ходить в далекие походы запрещалось. В случае появления известий о движении крупных вражеских отрядов Волконскому предписывалось оставаться в крепости, укреплять оборону и посылать за помощью в Астрахань. Большое внимание уделялось пресечению работорговли, которая могла стать причиной конфликтов. Воеводе и другим русским людям запрещалось захватывать и принимать в качестве подарков как женщин и детей (черкесов, кумыков, татар), так и пленников. Аналогичное внимание уделялось и возможному захвату лошадей. В документе прямо предписывалось избегать действий, которые могут «ожесточить» соседей. Огромное внимание в нем уделено организации торговли