численность татар следует оценить в несколько тыс. человек. Получив это известие, Мазепа и русские военачальники постановили отряд Сербина, ввиду слабости и усталости лошадей, отозвать и идти против татар, которых мог возглавлять «салтан или какой знатной вождь крымской», самим. Мазепа с Неплюевым выступили в поход 21 августа. Однако уже спустя неделю гетман сообщал В. В. Голицыну из-под Царичанки, что выезжает в Батурин, выпросив у Неплюева для охраны 900 рейтар и оставив казацкие полки по Орели и Ворскле для «для обороны целости городов их царского величества». В начале сентября Мазепа писал Голицыну о своем прибытии в Батурин и пересказывал известия от Б. П. Шереметева, что в районе Торских озер замечена крупная азовская орда, намеревавшаяся прорваться через вал «на урочище Голой Долине» и разорить слободские города[557]. Эта орда (около 1 тыс. человек; 7 знамен) 7 сентября атаковала Маяцкий. Татары зажгли защищавшие город деревянные надолбы, от них занялся посад, где располагались «дворы черкаских слобод»[558].
Чтобы предотвратить дальнейшие татарские нападения, в сентябре по указам из Москвы и Белгорода значительным силам харьковских казаков было приказано расположиться за чертой «в престойных местех, откуды чаеть» нападения «неприятельских людей» («а сотников с малыми людми [чтоб] не ставили», — приказывал харьковскому полковнику Б. П. Шереметев). 19 октября Шереметев получил грамоту Г. Донца, сообщавшего, что он «с полком своим стоит за чертою у новопостроенного сторожевого городка у Кгеркгелева (Гергелева. — Авт.) рогу против городов Змиева, Соколова и Мерефы». Сын его, Константин Донец, также стоял «за чертою за Изюмом над речкою Каменкою». У Г. Донца было 2022 казака, у его сына — 560 человек[559].
Татар это, впрочем, не особенно останавливало. 27 сентября отряд ордынцев в 400 человек пришел «с крымской стороны против Бишкина через Донец на броду» и отогнал лошадей. 30 сентября, как сообщал змиевский воевода С. Дурново, «пришли под Змеев воинские люди татарове многие орды и многих людей змеевцов на поле порубили и в полон поимали, а иных многих ранили». Татары стояли «на Змеевском поле по сю сторону валу и змеевского сотника с казаки на Змеевском поле осадили и наказного змиевского сотника убили до смерти и многих казаков порубили»[560]. Другая часть орды пошла под Соколов.
Как видно, в июле — сентябре Крым вовсе не был так пассивен, как это декларировал наказ главнокомандующему Голицыну несколько месяцев спустя. Отписки и Шереметева, и воевод слободских городов именовали нападавших вовсе не «малыми загонными людьми», а «многими воинскими людьми» и «многой ордой». Нападения были систематическими, осуществлялись достаточно крупными отрядами — от нескольких сотен до нескольких тысяч человек. Целью их был не только банальный грабеж и увод пленных, но и разрушение укреплений перекрывавшей Муравский шлях Изюмской черты. К нападениям, судя по всему, были активно подключены подвластные и союзные хану войска из азовского региона. Расположенные по новопостроенной черте слободские города приняли весь основной удар нападавших на себя (Савинский, Бишкин и Андреевы Лозы, судя по всему, были полностью разорены), не дождавшись помощи ни от других войск Белгородского разряда Б. П. Шереметева, ни от Мазепы и Неплюева. Последние, получая известия о татарских рейдах на слободские города и Изюмскую черту относительно своевременно, отнюдь не спешили перекрывать нападавшим пути отхода или атаковать их с тыла, хотя располагали достаточно внушительными силами — около 45 тыс. человек. Причина этого, как представляется, заключалась в том, что Мазепа и Неплюев не желали провоцировать татарскую атаку на строившийся Новобогородицк (гетман, как было показано выше, боялся, что подстрекателями к такому нападению могут выступить запорожцы). С этой точки зрения подвергшийся неоднократным нападениям западный фланг Изюмской черты сыграл роль формирования, отвлекавшего и связывавшего активность противника, пока русские ратные люди и малороссийские казаки спешно заканчивали строительство крепости в устье Самары.
Даже после ухода основных сил Мазепы и Шереметева ситуация в Новобогородицке оставалась относительно спокойной. 20 сентября в своей отписке в Москву Косагов пересказал сведения от прибывших к нему запорожцев, которые сообщили, что казаки, бывшие на Великом Лугу, видели крупный отряд ордынцев, пошедший «в верх Днепром по обе стороны». 19 сентября недалеко от Новобогородицка татары захватили нескольких малороссийских сердюков, а у Песчаного брода на р. Самаре напали на ватажников, которые шли «по соль на Берды», отбив у них 10 лошадей и хлопца. Косагов, отобрав 100 рейтар, «у которых лошеди нарочиты», послал их за Самару на разведку. Они возвратились в тот же день, 19 сентября, и сообщили, что проехали от Песчаного брода верст 20 и никого не встретили, но видели, что «шлях де татарской пошел к Мурамскому шляху в верху по речке Татарке»[561]. В ответ Косагову 5 октября была послана грамота с указом жить «с великим береженьем и осторожностью» и ратных людей из крепости отпускать «с великим опасением», особенно вверх по Самаре и за Самару «на крымскую сторону»[562]. В сентябре 1688 г. Косагов писал в Запорожскую Сечь в надежде на поддержку тамошних казаков в случае возможного нападения, однако те, недовольные строительством крепости, от сотрудничества отказались, сообщив лишь, что, по их сведениям, белгородские татары пошли «против цесаря и короля полского»[563].
При уходе с Самары Мазепа и Неплюев решили (видимо, не без рекомендаций из Москвы), что гетманские войска нынешней осенью, отдохнув «от трудов военных», предпримут вылазку на какое-либо «пристойное место» в знак исполнения Россией своих обязательств по военному союзу с Речью Посполитой. 18 сентября из Батурина Мазепа сообщал великим государям, что приказал идти в осенний поход 3 тыс. казаков Переяславского полка, который в этом году оставался «в домах», части Миргородского полка, трем компаниям конных наемных полков и «пехотных полков лутчим людем». Целью похода стал Очаков. Вести войско должен был опытный полевой предводитель Осип Кулик, прекрасно знающий («зело сведомый») путь от Днепра к Южному Бугу и от Буга к Днестру вплоть до черноморского побережья[564].
Очаков, расположенный на мысе у самого устья Днепра, вместе с построенным напротив, на Кинбурнской косе, Кинбурном, прикрывал выход в Черное море и являлся частью системы стратегической обороны причерноморских владений Османской империи от набегов днепровских казаков. К описываемому времени очаковская крепость состояла из трех соединенных между собой каменных крепостей, вытянутых в одну линию к днепровскому берегу[565].
Эвлия Челеби, подробно излагающий историю строительства и расширения очаковской крепости, сообщает, что к ней примыкали два предместья. Одно из них, расположенное, по-видимому, с юга от крепости, представляло собой «пятьсот крытых тростником валашских и молдаванских домов», двести из которых были «сооружены из грубых ковров и циновок, крыты тростником и камышом — это лавки». Большая часть из них — «это пивные и трактиры, а также мельницы, вращаемые лошадьми». Зданий на фундаменте здесь вовсе не было, поскольку, как отмечал Челеби, «каждый раз во время войны приходят казаки и [все вокруг] разрушают и жгут». К западу от крепостных сооружений располагалось второе предместье, где обитали «три сотни» ногайских общин[566]. Эти-то молдавские и ногайские слободы, которые к 1688 г. обзавелись земляными укреплениями, несколько расширились или, возможно, поменяли местоположение[567], и стали предметом атаки напавших на город казаков. Поход, как это однозначно следует из вышеприведенного письма Мазепы, носил демонстрационно-набеговый характер — осаждать и брать саму крепость изначально не планировалось.
Отряд возглавили полковники конных охотницких полков Илья Новицкий и Григорий Пашковский, пехотных — Петр Кожуховский и Михайло Положиченко; запорожский атаман («степной вож») Иосиф (Осип) Кулик; наказной переяславский полковник, полковой судья Иван Момот; наказной миргородский полковник Григорий Зарудник. Сводный отряд имел на вооружении 5 полковых пушек, однако в боях под Очаковом они не использовались, оставаясь «в обозе».
Казаки выступили в поход в последних числах сентября тремя партиями. Первая, под командованием полковников наемных полков и Кулика, 6 октября («после Покрова Пресвятыя Богородицы в среду») переправилась через Днепр и двинулась «к Богу реке на Чигирин», прибыв туда «на четвертой день», то есть где-то 10 октября. Здесь с ними «случился» отряд переяславских казаков Момота (3 тыс. человек). Все вместе казаки двинулись к Черному лесу, наткнувшись на следующий день «на урочище Матренине за версту» на татарский загон из более чем 20 человек. Татары были разбиты, в руки казаков попали 4 языка, отправленные к гетману Мазепе. На следующий день «после татарского взятья» отряд нагнала третья партия — миргородских казаков Зарудника (1 тыс. человек). Путь через Черный лес к Южному Бугу занял шесть дней. Переправившись через реку «на урочище Кременьчюке», через четыре дня, где-то 21 октября поздно вечером, отряд остановился, не доходя до Очакова восемь верст. Казаки намеревались напасть на крепость «о получночи», однако, «послышав в Очакове стрелбу из вестовых пушек», они задержались на «очаковском поле» и «ожидали до света».