реход через имевший много бродов рукав Эйхо, когда в пункте столкновения японцы обеспечили себе превосходство в силах в 6 раз, – задача удерживаться у Тюренчена и Потетынзы являлась, по существу, безнадежной. Преждевременное раскрытие японцами силы своей артиллерии наталкивало нас на правильное решение – уклониться от исподволь подготовленного удара. Но начальник Восточного отряда еще не выяснил себе обстановку. Отсутствие пехотной атаки 17 апреля позволяло надеяться, что и 18 апреля японцы затратят на такую же бесцельную бомбардировку. Еще не рассеялись сомнения, что главная атака будет поведена не на Тюренчен, а на Саходзы. По крайней мере, приказывая ген. – майору Кашталинскому у Тюренчена «людей с занимаемых мест никуда не выводить и только в случае бомбардировки, с началом ее, оставив в окопах сторожевое охранение, отвести людей сажен на 100–200 далее, на ближайшие возвышенности, с целью скрыть, но не уходить с позиций», ген. – лейт. Засулич продолжал сильно занимать Саходзинский участок; резерв остался в Тензах, за правым флангом.
К утру 18 апреля на угрожаемом участке мы занимали нижеследующее расположение:
Тюренченский участок занимали 4 батал., 7 оруд., 8 пулеметов и 2 конные охотн. команды; один батал. был развернут от устья р. Хантуходзы до с. Тюренчена включительно, фронтом на юго-восток; 2 батальона 12‑го Восточно-Сибирского полка были развернуты на протяжении 1½ верст от Телеграфной горы на север, фронтом на восток, вдоль Эйхо; 1 батал., 8 пулем. и конные охотники находились в резерве.
Участок у Потетынзы занимал 22‑й Восточно-Сибирский стрелковый полк; 5 рот и 6 орудий находились в боевой части, и 4 роты составляли частный резерв. В распоряжении начальника участка полковника Громова имелось всего 8 конных охотников; между тем справа до Тюренченского участка оставался совершенно незанятый промежуток в 1½ версты, а слева, до Чингоуского участка в 4 версты; освещать их средств не имелось.
Участок у Чингоу занимали, фронтом на север, 4 роты с 2 орудиями.
Японская армия к утру 18 апреля развернулась, следующим образом: 12‑я дивизия продвинулась до Эйхо[2] на участок Салангоу – Лизавен. Гвардия и 2‑я дивизия перешли Ялу против Тигрового холма, и затем, переменив фронт налево, развернулись – гвардия от Лизавена до Тигрового холма, а 12‑я дивизия – южнее, фронтом к селению Тюренчен. Артиллерия 12‑й дивизии группировалась у Лизавена, гвардии – у Сандягоу, 2‑й дивизии – частью оставалась, вместе с гаубицами, на острове Сямолинду, а 3 батареи были переправлены на понтонах на ближнюю позицию к с. Матуцао.
Общий резерв – 4 батал., 5 эскадр. из состава гвардейской и 2‑й дивизии – оставался на острове Киури. Для охранения правого фланга отряд в составе 1 бат., 1 горн. батареи и 2 эскадронов выдвигался к Пуансанде (против Чингоу), а на левом фланге 1 батальон прикрывал артиллерию на острове Сямолинду; незначительные силы демонстрировали против Саходзы.
В 5 часов 20 мин. утра раздались первые орудийные выстрелы. Нашим батареям, при огромном превосходстве неприятельской артиллерии, приходилось стрелять лишь урывками.
Стрелковый бой начался через полтора часа; японская пехота наступала энергично и представляла на желтом фоне песчаного острова прекрасную цель; но наши мелкие окопы находились под перекрестным огнем японской артиллерии, и оставаться в них оказалось не под силу.
К 8 часам утра весь Тюренченский участок был очищен; генерал-майор Кашталинский устраивал войска на новой позиции – за рекой Хантуходза. Генерал-лейтенант Засулич, прибывший утром на Тюренченский участок, убедился, что через р. Эйхо переходят превосходные силы японцев, и распорядился об отступлении разбросанных частей Восточного отряда.
Позиция у Потетынзы была очищена нами часом позже, в 9 час. утра. Ко времени серьезной атаки ее с фронта части японской гвардии обошли правый фланг в направлении на Магу, части 12‑й дивизии начали переправляться через р. Эйхо в охват левого фланга; связь с Тюренченским отрядом была утрачена, колесная дорога в Чингоу захвачена японцами. 22‑му полку пришлось отходить горами, без путей. Такое движение под натиском противника всегда ведет к крайнему утомлению и быстрому расстройству войск. Орудия и часть обоза I разряда, для отступления которых не имелось колесных путей, пришлось бросить. Управление боем отступавших широким фронтом рот в этих трудных условиях утратилось. В двенадцатом часу в северной оконечности долины Лаофангоу стали собираться истомленные движением по горам части и до 12 час. 40 мин. дня задержали здесь авангард 12‑й японской дивизии, после чего вышли несколькими колоннами на этапную дорогу.
Около 10 часов утра началось отступление общего резерва и Саходзинского отряда. К 2 часам дня они благополучно отошли к перекрестку у Лаходена, где на этапную дорогу выходили пути от Чингоу и Тюренчена. Чтобы облегчить отступление сражавшихся полков, на высоту 84,1, к востоку от Хаматана, был выдвинут 11‑й Восточно-Сибирский стрелковый полк (два батальона с 8 пешими орудиями). Эта позиция, с крутыми скатами перед фронтом, представляла те невыгоды, что не преграждала непосредственно ни дорогу от Чингоу, ни дорогу от Тюренчена, и, таким образом, обход ее обоих флангов не встречал никаких затруднений. Несмотря на то, что уже в полдень получились сведения о появлении противника в долине Лаофангоу, мер для обороны, или хотя бы только разведки на этом направлении, принято не было.
Перейдя Ялу в 9‑м часу утра, 2‑я японская дивизия остановилась перед позицией, занятой 12‑м Восточно-Сибирским полком за р. Хантуходзой, выжидая прибытия артиллерии, переправа которой через Эйхо задержалась, и результатов охвата нашего левого фланга. Тем временем гвардия медленно продвигалась к высоте 84,1 через Сяолуфан, а 12‑я дивизия по долине Лаофангоу грозила отрезать наши сообщения.
Генерал-майор Кашталинский, не понуждаемый к тому атакой на фронте и располагая лишь смутными донесениями об угрозе левому флангу, задержал 12‑й Восточно-Сибирский стрелковый полк на р. Хантуходза слишком долго – до 2 часов дня. При отступлении полк обстреливался слева и, выдержав несколько японских атак, обогнул с юго-запада высоту 84,1; около 3 часов дня полк прошел перекресток у Хаматана, где был обстрелян головной ротой 12‑й дивизии; являлся вопрос, как пройдет тот же перекресток артиллерия и 11‑й полк; но в 12‑м полку потери достигали 40 %, из 12 ротных командиров выбыло 10, полк представлял только носильщиков с ранеными и уже не мог прикрыть прохождение опасного перекрестка последующими частями.
Двинувшиеся за полком орудия и пулеметная рота не успели уже проскользнуть в Хаматан. Под огнем японской роты они потеряли лошадей, снялись с передков и погибли здесь, задерживая своим огнем развертывание 12‑й дивизии.
11‑й Восточно-Сибирский полк, выжидая отход всех раненых 12‑го полка, задержался на своей позиции слишком долго – до 5 часов дня. К этому времени уже правый его фланг был охвачен и откинут к «холму бритве», почти отвесные скаты которого препятствовали отступлению. Левый фланг был охвачен большими силами, и японцы, к которым батареи уже прибыли, появились вблизи перевала у Хаматана, через который лежал единственный путь отступления.
Командир 11‑го полка, полковник Лайминг, решил пробиться штыками. К штурмовой колонне примкнул хор музыки, рота со знаменем, и команда нестроевых с перевязочного пункта. Поддерживаемая огнем орудий, прислуга которых еще не была перебита, под звуки полкового марша, под ужасным перекрестным огнем колонна прорвалась – японцы не приняли штыкового удара. За ротами, провожаемыми сильным огнем, двинулось все живое; несколько уцелевших артиллеристов, расстреляв последние патроны и разбросав прицелы и затворы, пробрались на этапную дорогу прямо горами.
В этом бою мы потеряли 63 офицера и 2718 нижних чинов и оставили на поле сражения 21 орудие и 8 пулеметов. Потери японцев – около 1000 человек.
Арьергард наш, составленный из не участвовавших в бою частей, отходил по этапной дороге в полном порядке. Но надорванные боем части перемешались с обозом, двигавшимся в полном беспорядке; создалось весьма тревожное настроение, и ночью, под влиянием слухов о появлении японской конницы, на этапной дороге к Фын-Хуан-Чену произошел целый ряд ложных тревог, со стрельбой во все стороны, скачкой обоза и т. д.; слухами в тылу размеры нашего поражения были значительно усилены.
Коннице нашего левого фланга в момент переправы предоставилась возможность произвести давление на тыл обходящих японских частей, или же, по крайней мере, основательной разведкой выяснить скученное положение всей армии Куроки. На деле, однако, конница нашего левого фланга отошла от Ялу еще раньше главных сил, не понуждаемая к тому японцами.
Японцы далее с. Лоходена не преследовали. Наш арьергард удерживался до утра 21 апреля у Пьямыня. Но вера в спасательность арьергардных боев утратилась, и Восточный отряд, как только удалось эвакуировать раненых, отошел на перевалы Феншуйлинского хребта, сблизившись с Ляояном до расстояния в 3 перехода. 23 апреля японцы заняли Фынхуанчен.
Оценивая действия японцев, нужно заметить, что при переправе через Ялу, которая являлась для них неизбежной, они не ограничиваются одной этой задачей, а стремятся при этом нанести возможно сильное поражение русским войскам. Тогда как все кордонное расположение Восточного отряда показывает, какое преувеличенное значение мы придавали местным препятствиям и владению теми или другими участками местности, целью действий японцев явилась исключительно живая сила противника; местно-позиционные стремления не пересилили активных побуждений даже в трудный момент переправы через большую реку.
За две недели до боя твердо установлена цель; каждая часть получила заблаговременно ясную, определенную наступательную задачу, что создало весьма выгодную обстановку для работы армии и проявления энергии и способностей всех чинов.