Японцы отошли назад с наступлением темноты везде, где находились против них не разбитые части неприятеля. Смелый удар русских значительными силами на Таампин разрезал бы силы Куроки совершенно надвое и если бы был даже случайно отражен, то, вероятно, настолько расстроил и дезорганизовал транспорты Куроки, что первая армия бездействовала бы в течение нескольких предстоящих недель».
Наступление в этом направлении, которое могло дать такие богатые результаты, начал утром 18 августа ген.-м. Васильев с левым крылом X корпуса, против которого в расположении противника обнаружился прорыв. Но командующий армией не одобрил этого перехода в наступление; мотивами являлось желание убрать и с нашей стороны войска из боевой части в общий резерв перед местом разрыва в японской армии – инициатива выбора места для боя предоставлялась всецело врагу, и опасение, как бы начавшееся наступление не удлинило и тем не ослабило еще более наш фронт…
Решительное сражение на Ляоянских позициях давно ожидалось нашими войсками как поворотный пункт войны, как конец бесконечного, мучительного отступления в целях сосредоточения армии.
Громадное одушевление войск перед решительной битвой сказалось в том, что все предшествовавшие невзгоды были забыты, недочеты тактической подготовки покрывались общей жаждой победы; переданное войскам известие об отбитом штурме Порт-Артура и удача I и III Сибирских корпусов вызывали общее торжество. Но все эти моральные выгоды исчезали с приказанием об отступлении: в минуту такого нервного напряжения оно обращало непобедимых чудо-богатырей, которые, несомненно, отбили бы дальнейшие атаки Оку и Нодзу, в толпы усталых, изможденных бессонными ночами и боем людей с разбитыми надеждами на победу.
«Отход к Ляояну, который может последовать, ни в каком случае не должен быть понимаем как отступление или неудача действий, а наоборот – как искусный маневр, который приведет к блестящим результатам, к полному поражению противника при самых невыгодных для него условиях», – старался объяснить войскам наше попятное движение начальник штаба X корпуса.
Японцы же, обнаружив отступление противника, сломить которое уже казалось невозможным, снова ободрились и в достигнутом успехе почерпнули моральные силы для продолжения наступления. Торжествующие крики их «банзай», раздавшиеся в ночной тишине по всему фронту брошенных нами позиций, тяжело отозвались в сердцах офицеров и солдат, двое суток защищавших эти позиции.
Утром 19 августа на левом берегу Тайцзыхэ оставались: IV Сиб. корпус – 28 батал. и 62 ор.; он занимал западный фронт – от форта № 8 (на правом берегу Тайцзыхэ) до редута Д – у железной дороги; II Сиб. корпус (5‑я Восточно-Сибирская стр. див., бригада X корпуса), всего 20 батал. и 50 ор., занимал южный фронт от железной дороги до р. Тайцзыхэ, III Сиб. корпус – 24 батал., 72 ор., – резерв – располагался севернее города.
Особый Мучанский отряд обеспечивал левый фланг.
Войсками, оборонявшими «главные» Ляоянские позиции, командовал ген. – лейт. Зарубаев, получивший указания оборонять их до последнего человека.
Наиболее опасным участком являлось расположение 5‑й Восточно-Сибирской стрелк. дивизии, примыкавшей правым флангом к железной дороге. Здесь фортовый обвод образует крутую исходящую дугу, подверженную огневому охвату с позиций японской артиллерии. Сюда и направили свои главные усилия японцы.
19‑го в 1 ч. 30 мин. дня японская артиллерия (полевая и осадная) начала бомбардировку Ляояна, продолжавшуюся с некоторыми перерывами до вечера 21 августа; с самого начала особое внимание было обращено на обстреливание станции, деятельно работавшей с утра 17 августа над эвакуацией раненых и имущества различных тыловых учреждений, скопившихся в Ляояне. В 4 ч. 30 мин. дня со станции Ляоян I был отправлен последний поезд. Чтобы иметь возможность во время боя пользоваться услугами железной дороги, уже заранее была устроена на 2½ версты севернее ст. Ляоян II.
Днем японская пехота ограничивалась разведочными действиями. Ген. – ад. Куропаткин получил ошибочные донесения о движении значительных японских сил к р. Тайцзыхэ ниже крепости; чтобы обеспечить армию от удара на сообщения с запада, был сформирован особый отряд ген.-м. Кондратовича; всего на охране правого фланга на линии форт № 8 – Хечунпу-Сяобейхэ находились отряды: подполк. Лихачева, ген.-м. Грекова и ген.-м. Кондратовича, общей силой в 13½ батал., 12 сот. и эск., 22 оруд.; кроме того, чтобы оттянуть на себя силы противника, могущего наступать западнее железной дороги к р. Тайцзыхэ, командующий армией приказал ген.-м. Зарубаеву произвести демонстративный переход в наступление между фортами № 5 – № 8.
Вылазка была произведена 20 августа между 11—3 часами дня; в ней приняли участие 14 батальонов; главная тяжесть боя легла на Енисейский и Семипалатинский полки, столкнувшиеся с левым флангом 4‑й японской дивизии всего на удалении 1 версты от линии фортов; горячий бой завязался на линии деревень Цяньшицаоцзы – Шицяоцзы. Обнаружив значительные силы противника здесь и отсутствие противника ближе к Тайцзыхэ, после первоначальных успехов наши войска отошли с боем назад, причем потери особенно усилились при прохождении через эспланаду наших укреплений, совершенно открытую и обнаженную от гаоляна; енисейцы и семипалатинцы потеряли до ⅓ наличного состава. Вылазка обошлась нам в 1274 чел., в 2½ раза дороже, чем японцам (469 чел.), находившимся в более выгодных условиях. Высокое мужество и образцовый порядок, сохранившийся в бою и при медленном трудном отходе назад, заставляют сожалеть, что эти полки не расходовались на достижение более важных задач.
Ввиду серьезного оборота, который принимали события на линии Сыквантун – Копи Янтай, ген. – ад. Куропаткин оттянул на правый берег Тайцзыхэ 18 батал. и 48 оруд. III Сибирск. корпуса; в распоряжении ген.-л. Зарубаева оставалось 56 батал., 128 оруд. и 10 сот., что нельзя не признать вполне достаточным для обороны сильно укрепленной позиции протяжением в 14 верст. И действительно, 20 августа гарнизон участвовал 14 батальонами в вылазке, а в ночь на 21 августа легко отбил штурм японцев. В целях экономии сил чисто пассивная задача обороны тет-де-пона могла быть выполнена и меньшим числом батальонов; притом эта задача была вполне по силам неокрепшим еще резервным полкам V Сибирск. корпуса. Надежные же и обстрелянные части II и IV Сибирских корпусов с гораздо большей выгодой можно было употребить на решительном, восточном участке, где трудная задача маневрирования и боя в гаоляне выпала на долю новичков в нашей армии – только что развернувшихся резервных полков. По-видимому, мы недостаточно высоко оценили силу укрепленных позиций у Ляояна, а чисто позиционный бой на них переоценивали по сравнению с несравненно важнейшими маневренными действиями против Куроки.
Потрясенные боем на Маетунской и Цофантунской позициях армии Оку и Нодзу 19 августа отдыхали. Свежая 4‑я дивизия (армии Оку) двинулась после полудня западнее железной дороги, устроилась на дальнем ружейном выстреле перед левым крылом IV Сибирск. корпуса и несколькими частными атаками в ночь на 20 августа убедилась, что мы еще не отступили.
Вечером 19 августа армии Оку и Нодзу получили распоряжения о дальнейшем наступлении на Ляоян. Неустроенный тыл обеих армий заставлял отказаться от мысли направить часть их сил кружным путем на правый берег Тайцзыхэ. Сражение должно было окончиться ранее окончания такого маневра. Помочь армии Куроки они могли, только приковывая своими атаками часть русских сил к Ляоянскому тет-де-пону.
Обе дивизии Нодзу выступили еще вечером 19‑го; 3‑я и 6‑я дивизия армии Оку двинулись на рассвете 20‑го. На всем фронте им предшествовали разведочные партии. К 9 час. утра против наших 24 батальонов, занимавших южный и юго-восточный фронты, развернулось до 60 японских. Под прикрытием сильного, но не упорядоченного артиллерийского огня началось наступление; японцы накапливались у ближайших деревень, окапывались, затем малыми группами перебегали на новые стрелковые позиции и вновь окапывались. Западнее железной дороги они в течение дня вырыли три параллельных ряда стрелковых окопов на средних и малых расстояниях от наших укреплений.
Наибольшее внимание японской артиллерии сосредоточивалось на участке близ форта № 3, и здесь же и пехота наступала энергичнее; уже днем японские пионеры и охотники приблизились к искусственным препятствиям; попытки разрушения их обходились дорогой ценой.
Затихшая было к вечеру канонада, пожиравшая огромное количество боевых припасов, в 10‑м часу вечера разыгралась вновь. В 10 час. вечера, по взвившейся ракете, японская пехота двинулась по всему фронту, дошла до 400 шагов от наших укреплений и здесь окопалась. Около полуночи мы отбили атаку на форт № 3, от которого японцы засели всего в 300 шагах.
За ночь японская артиллерия переехала на вторую позицию и многие батареи приблизились на дистанцию 2 верст, чтобы лучше поддерживать атаку.
21 августа завязался огневой бой на малых дистанциях, перемежавшийся с частными попытками японцев продвинуться далее. Настроение наших войск было превосходное; по недоразумению в войсках распространилась весть об успехах, будто бы одержанных нами над армией Куроки. Но в 7 час. 12 мин. утра г.-л. Зарубаев получил следующее приказание ген. – ад. Куропаткина: «По получении сего начинайте со всем гарнизоном отступать из Ляояна к ст. Янтай. Японцы теснят наш левый фланг. Уничтожьте за собой все переправы. Испортьте железнодорожный мост настолько, чтобы им нельзя было пользоваться для переправы войск».
В 8 час. 40 мин утра было получено второе приказание, подтверждавшее приказ о немедленном отступлении, но разъяснявшее, что очищение фортов желательно произвести в сумерки. Между тем на основании первого приказания ген. Зарубаев уже распорядился о немедленном общем отступлении. Отмена этого приказания, произведенная спустя полтора часа, застала уже 18‑й и часть 17‑го Восточно-Сибирского стрелк. полка очистившими укрепления, вне связи с соседями. В 11 час. утра в нашем расположении, между железной дорогой и фортом № 3, оказался огромный разрыв. Если бы японцы прорвались в него, то отступление наших частей, продолжавших держаться правее и левее, могло окончиться очень печально. Но для японцев, находившихся на постоянном прицеле от укреплений, очищение их осталось незамеченным.