В течение 19 августа у Янтайских копей, кроме конницы ген.-м. Самсонова (19 сот. и 6 к. ор.), сосредоточился и отряд ген.-м. Орлова в составе 215‑го Бузулукского, 216‑го Инсарского, 11‑го Псковского пех. полков, 4‑х рот стретенцев и новоингерманландев, всего 12 батал., 22 ор. и 2 сотни. Конница ген.-м. Самсонова расположилась уступом за его левым флангом. Конница ген.-м. Орбелиани (11 сот. и эск. и 6 к. ор.) находилась на правом фланге и поддерживала связь с XVII корпусом. 20 августа должен был подойти I Сиб. корпус (18 батал., 54 ор., 8 с.), выступивший в 5 час. утра с бивака на правом берегу Тайцзыхэ, близ железнодорожного моста, и конница Мищенко (19 сот. и 12 к. ор.). Всего должно было собраться 30 батал., 100 ор. и 57 сот. и эск., в весьма выгодном положении, против фланга армии Куроки, образованной правой колонной ген.-м. Шимамуры – 6 батал., 18 горн. оруд. и 3 эскадр.
Вечером 19 августа ген.-м. Орлов получил от командира XVII корпуса полевую записку, в которой значилось: «Завтра утром японцы вероятно будут меня атаковывать. Прошу Вас с рассветом, возможно раньше, двинуться и быстро идти на поддержку моего левого фланга. От Вашего движения зависит успех завтрашнего дня, так как командующий армией решил перейти завтра в наступление против переправившихся частей японцев».
Ген.-м. Орлов отвечал: «Если японцы будут атаковывать 17‑й корпус, перейду в наступление. Если японцы атакуют меня, прошу оказать содействие и атаковать японцев во фланг».
Диспозиция по армии, в которой ген.-м. Орлову предписывалось «следовать в направлении на д. Хванкуфэн, сообразуя свое движение с ген. – лейт. бар. Штакельбергом», была получена уже после начала боя 20 августа. Ночью от командира XVII корпуса пришло новое предписание – начать наступление с рассветом, а на рассвете 20 августа пришло уведомление ген. – лейт. Добржинского, что ночью был бой за Нежинскую сопку, и неизвестно, в чьих руках она осталась.
Отряд ген.-м. Орлова был расположен на высотах южнее копей Янтай, фронтом на восток и юго-восток. Правый фланг его – южнее с. Фаньшен, находился всего в 5 верстах от Нежинской сопки. Охотники и конница выяснили, что д. Таяо и «четырехголовая» сопка к югу от нее заняты противником; на сопке ночью японцы окапывались. Непосредственные наблюдения убедили, что Нежинская сопка находится в руках японцев; начавшаяся стрельба батарей XVII корпуса была принята за начало японской атаки на XVII корпус, и ген.-м. Орлов решил начать наступление по направлению к Нежинской сопке.
В 8 час. утра Инсарский полк двинулся в южном направлении, на д. Даяопу. Некоторые части оторвались и в направлении на д. Таяо. Левее инсарцев должен был наступать 11‑й Псковский полк, взявший по компасу направление Цышань – Сыкватунь; в резерве наступал Бузулукский полк, израсходованный около полудня для того, чтобы продолжить наш боевой порядок вправо.
Между тем опасность грозила не правому флангу, прикрытому всей обстановкой боя, а левому. Выгоды положения отряда ген.-м. Орлова заключались в том, что, продвигаясь в юго-восточном направлении, мы охватывали противника и выходили ему в тыл. Наше же наступление с уклонением к своим, к Сахутуню, приводило к фланговому движению перед японским фронтом Сыквантунь – Таяо, не прикрытому фланговым авангардом, которое выводило нас вместо фланга на фронт противника. Бригада Шимамуры перешла в наступление одновременно с нами, причем обратила внимание на охват нашего подставленного левого фланга. Пять батальонов развернулись в одну линию, причем большая часть – восточнее Таяо; один батальон наступал еще восточнее, в обход, на Янтайские копи.
На высотах южнее Янтайских копей, откуда наша пехота исчезла в необозримые заросли гаоляна, остались только 1 батал., 8 оруд. и 3 сотни. 20 орудий ген.-м. Алиева оставили высоты, чтобы переехать на более ближнюю позицию в гаоляне, причем сначала спустили орудия, а затем только начали искать и не нашли внизу позиций. Только одна из батарей ген.-м. Алиева открывала в гаолян огонь и обстреляла заросли, занятые своими же бузулукцами и инсарцами.
Что касается до 8 остававшихся орудий, то на них обрушились все 18 японских горных пушек; они скоро снялись, а с ними отступил и оставленный батальон. Спешенная конница ген.-м. Самсонова удерживалась на северной окраине высот.
Таким образом, три спустившихся в гаолян полка оказались без артиллерийской поддержки и без точки опоры назади. Прежде всего японцы охватили Инсарский полк с левого фланга. Уже в 11 час. 20 мин. командир полка доносил: «1‑й батальон затерялся в гаоляне. В гаоляне ориентироваться более чем трудно». В 12 час. 5 мин. он доносил, что весь полк расползся в гаоляне и что без подкреплений он дальше наступать не может. Остальные полки попадали под фланговый огонь с востока и заходили кое-как правым плечом.
Около часа дня боевая часть находилась в расстройстве, но держалась; в полковых резервах имелись еще 3 батальона. Но невыгодная обстановка, в которой слагался бой, заставила ген.-м. Орлова отказаться от продолжения наступления и начать отступление. Отход под натиском противника в гаоляне без поддержки артиллерийским огнем представляет одну из труднейших задач, которая по плечу лишь лучшим войскам. Толпы запасных постепенно разбрелись, и начатое сравнительно в порядке движение некоторых частей назад скоро получило характер полного развала.
Японцы потеряли в схватке с отрядом ген.-м. Орлова только 181 человека; наши потери достигали 1502 человек, и объясняются главным образом стрельбой по своим. Войска совершенно потеряли ориентировку и, отступая, отстреливались во все стороны. Еще вечером батареи ген.-м. Алиева обстреляли шрапнелью с нулевой установкой обоз I Сибирского корпуса. От разъезда № 8 паника передалась вдоль железнодорожной ветки до самой станции Янтай. Не так важно было исчезновение с поля сражения 12‑батальонного отряда ген. – лейт. Орлова, как тяжело было моральное впечатление, произведенное этим эпизодом на войска всей Маньчжурской армии. Допуская участие резервных частей в полевом бою, надо строго размерять задачи, которые ставятся им, с их силами, дабы неудачи более слабых частей не ложились тяжелым бременем на боевые действия сплоченных полков.
Существовало предположение высаживать у копей Янтай прибывающие части I арм. корпуса, что позволило бы нам противопоставить бригаде Шимамуры не только более многочисленные, но и крепко устроенные части. Однако быстрое отступление отряда ген.-м. Любавина, действовавшего на операционном направлении Беньсиху – Мукден, перед равносильной ему сводной резервной бригадой Умесавы, зародило опасение за наш далекий тыл, и I арм. корпус решено было высаживать в Мукдене, хотя на поле сражения его появление поставило бы японцев в совершенно невозможные условия. Действия нашего флангового отряда указывают нам, какая ответственность ложится на начальника даже при второстепенных, казалось бы, операциях, и как важно строго взвешивать донесения, которые могут возбудить ложную тревогу.
I Сибирский корпус, выступив в 5 час. утра от бивака близ железнодорожного моста, на прохождение 15 верст до Сяодалингоу употребил 8 час. времени. Здесь голова его столкнулась с отступавшими к железнодорожной ветке частями ген.-м. Орлова. Ген.-л. бар. Штакельберг безуспешно пытался остановить их; по его приказанию ген.-м. Орлов с последним батальоном бузулукцев произвел атаку на японцев, но безуспешно, причем сам был ранен, и развал его отряда пошел еще скорее.
Положение I Сибирского корпуса против разбросанной и утомленной боем бригады Шимамуры представлялось очень выгодным; быстрый переход в наступление мог привести к решительной победе. Но отход частей ген.-м. Орлова создал чрезвычайно тяжелую моральную обстановку. Сверх того, ген. – ад. Куропаткин предупреждал, чтобы после неудачи ген.-м. Орлова ген. – лейт. бар. Штакельберг был бы осторожен и не допустил бы, чтобы противник его разбил, прежде чем он будет поддержан резервами. А эти поддержки 20 августа не могли быть даны, так как очередная задача этого дня – овладение Сыквантунем.
В силу этих соображений, ген. – лейт. бар. Штакельберг ввел в бой только один полк и перешел к обороне. Узнав о приостановке его наступления, ген.-м. Самсонов, удержавший еще копи Янтай, отошел на север.
21 августа ген. – ад. Куропаткин хотел продолжать наступательную операцию против армии Куроки; но в течение ночи на 21 августа со всех концов поля сражения к нему поступали донесения, рисовавшие обстановку в крайне пессимистическом тоне.
Ген. – лейт. Зарубаев доносил из Ляояна, что войска ген. – лейт. Засулича, на которых, главным образом, нацеливался удар армий Оку и Нодзу, терпят недостаток в пушечных патронах; это донесение основывалось на недоразумении. Затем ген. – лейт. Зарубаев просил поддержки – бригаду – для усиления своего резерва.
Ген. – лейт. бар. Штакельберг доносил: «Положение мое серьезное и в виду громадных потерь, понесенных полками в течение последних пяти дней, я без серьезной поддержки положительно не могу не только перейти в наступление, но и принять бой. В виду сего я решил ночью же отступить на Лилиенгоу, где и буду ждать дальнейших распоряжений».
Последний удар решимости ген. – ад. Куропаткина продолжать сражение («от Ляояна не уйду; Ляоян – моя могила»)… нанес ген. бар. Бильдерлинг, сообщивший о неудаче ночной атаки, на Сыкваньтунскую позицию. «Следовательно, к утру 21‑го мы не в силах были удержать Сыквантунь и впереди лежащие высоты, составляющие ось наступательного движения, но вынуждены были отступить».
На этой записке ген. – ад. Куропаткин написал:
«Очень печально. В виду отступления и Штакельберга приходится принять решение отступать к Мукдену и далее. Там собраться, укомплектоваться и идти вперед. 21/8 Куропаткин».
В ночь на 22 августа мы очистили левый берег р. Тайцзыхэ; японцы были слишком расстроены и ослаблены, чтобы преследовать нас. К вечеру 24 августа наши арьергарды отошли за линию р. Шахэ, и армия окончательно вышла из-под ударов японцев.