В главе 5-й указано, что исполнено по этим задачам.
Собственно по усилению нашего положения на Дальнем Востоке исполнено следующее.
Еще в 1884 г. в Приамурском военном округе находилось всего 12 батальонов пехоты. В 1894 г., через 10 лет, мы довели число батальонов лишь до 20. С 1895 г. усиление наше пошло быстрее. За время управления мною министерством, за пять лет с 1898-1903 гг., силы на Дальнем Востоке еще возросли на 31 батальон, 15 эскадронов и сотен, 32 орудия. Всего за это время на Дальнем Востоке прибавлено 840 офицеров и 37 000 нижних чинов. По плану 1899 г. мы намеревались в ближайшие годы довести состав войск, выставляемых на Дальнем Востоке из округов Приамурского, Сибирского и Квантуна до 48 стрелковых, 48 резервных батальонов, 57 эскадронов и сотен, 236 орудий и 3 саперных батальона, сведенных в [501] три корпуса. Эти силы и могли составить достаточный авангард, под прикрытием которого должно было производиться сосредоточение подкреплений из Европейской России. Подкрепления могли исчисляться многими сотнями тысяч бойцов, но для успеха борьбы требовалась возможно быстрая перевозка их. Поэтому все становилось в зависимость от силы железной дороги. Между тем в 1900 г. наша железнодорожная связь с Дальним Востоком была еще очень слаба. Во всеподданнейшем докладе военного министра в 1900 г. помещены следующие строки:
«Для доведения войск Дальнего Востока до 96 батальонов, 57 эскадронов и сотен и 236 орудий потребуется около 6-7 лет. Это обстоятельство, а равно и неготовность железной дороги обязывает нас в ближайшие годы к крайней осторожности в наших внешних сношениях, дабы не быть вовлеченными в войну при обстановке вполне для нас невыгодной и силами недостаточными и крайне медленно собираемыми».
В 1903 г., при сохранении полной надежды на поддержание мира, мы усилили наши войска на Дальнем Востоке на 38 батальонов и приступили к сформированию третьих батальонов во все Восточно-Сибирские стрелковые полки, что давало еще 32 батальона.
Насколько усиление войск Дальнего Востока находилось в прямой зависимости от силы и готовности железной дороги, видно из того факта, что в июле 1903 г., за полгода до начала военных действий, наши планы могли составляться только на две пары воинских поездов слабого состава (менее 25 вагонов и платформ в одном поезде). Очевидно, при такой слабости железной дороги собрать быстро сильную армию на Дальнем Востоке было невозможно.
Таким образом, железнодорожная неготовность составляла главную причину нашей военной неготовности на Дальнем Востоке. При сильных железных дорогах, даже содержа на Дальнем Востоке незначительные силы, мы могли быстро собрать там нужное число корпусов. [502]
И несмотря на все эти трудности военное Ведомство успело весной 1904г. создать на Дальнем Востоке и в Сибири силу в 172 батальона{80}, из коих 108 батальонов могли быть назначены для действий в поле. Этот заслон был создан, вследствие отпуска недостаточных средств, в ущерб нашей боевой готовности на других участках государственной границы.
Но удовлетворение наших нужд по Военному ведомству в 1898 г. вместе с ростом военных вооружений наших соседей вызвало приостановку усиления нашего положения на западной границе и тревожное накопление неудовлетворенных, весьма важных и неотложных нужд по многим отделам боевой готовности армии. На основании настойчивых ходатайств командующих войсками в округах мною было предъявлено, при обсуждении вопроса об отпуске кредитов на новое пятилетие 1904 — 1908 гг., требование на дополнительный отпуск к предельному бюджету 825 млн руб. на пять лет. Министр финансов, снова ссылаясь на состояние государственного казначейства, признал возможным отпустить только 130 млн руб. Пришлось, составляя план мероприятий, в зависимости от отпущенных средств, вновь отложить настоятельные мероприятия, не получившие удовлетворения более чем в течение 10—15 лет, за неотпуском необходимых денежных средств.
Между тем средства государственного казначейства совсем не были так скудны, чтобы мы вынуждены были отказываться от удовлетворения важнейших военных нужд. В то время, когда не находилось средств для Военного ведомства, на мероприятия Министерства финансов находились и расходовались сотни миллионов. Секрет [503] между прочим заключался в особом способе исчисления ожидаемых доходов. Эти исключения хронически за 12 лет с 1894 по 1905 г. включительно составлялись с таким расчетом, чтобы образовать значительную так называемую свободную наличность. В течение 8 лет из 12 ошибка в исчислении превышала 100 млн руб. ежегодно, а в течение двух лет превысила 200 млн руб. за каждый из этих годов.
В заключении 5-й главы значится, что главной причиной нашей недостаточной боевой готовности следует признать недостаточность отпусков денежных средств, каковая происходила: 1) от огромного увеличения отпусков на военный флот, 2) от производства огромных отпусков на предприятия на Дальнем Востоке, 3) от неправильной системы исчисления ожидаемых доходов.
В тех же пределах, в кои Военное ведомство было поставлено в 1898—1903 гг., расходы велись по строго определенному плану и достигнуты особо заметные результаты по усилению нашего военного положения на Дальнем Востоке, что видно из следующих данных.
Мы имели в Приамурском крае, в Маньчжурии и на Квантуне:
в 1884 г. — 12 батальонов
в 1894 г. — 20
в 1903 г. — 63
в 1904 г. — 140
В 6-й главе изложено с достаточной подробностью мнение военного министра в 1900-1903 гг. по маньчжурскому и корейскому вопросам, а также, что им исполнено, дабы избежать разрыва с Японией. Как было выше изложено, наша неготовность к войне так определенно сознавалась, а цели, которые мы преследовали на Дальнем Востоке, были настолько не настоятельны для жизни России, что по мнению военного министра надлежало даже принести весьма серьезные жертвы, только бы избежать разрыва с Японией. Когда переговоры с Японией [504] затянулись, а во взглядах на средства, кои надлежало принять, чтобы избежать разрыва с Японией, проявилась большая разница, военный министр предложил решительный способ для избежания не только разрыва с Японией, но и для восстановления добрых отношений с Китаем. Мною, как значится в 6-й главе, было предложено передать обратно Китаю Квантун с Порт-Артуром и Дальним и продать южную ветвь Восточно-Китайской железной дороги, выговорив при этом особые права на Северную Маньчжурию. Такое решение маньчжурского вопроса не только предотвратило бы войну на Дальнем Востоке, но и успокоило бы остальные заинтересованные державы, которые не могли без тревоги взирать на некоторые шаги России в Маньчжурии, находившиеся в противоречии с договором с Китаем 1902 г.
В главе 7-й рассмотрены причины успеха японцев в войне с нами. Наиболее важной из этих причин признается та, что мы не оценили в должной степени материальные и духовные силы Японии и отнеслись к борьбе с недостаточной серьезностью.
Силу Японии составляло полное единение народа с армией и правительством. Это единение дало победу японцам. Мы вели борьбу только армией, ослабляемой при этом настроением народа, против всего вооруженного народа.
В заключении 7-й главы указано, что главная причина успехов японских войск заключалась в их высоком нравственном духе и готовности на все жертвы для достижения победы и в упорстве, с которым все чины армии, от солдата до главнокомандующего, добивались успеха. Японская армия была патриотично настроена, она чувствовала поддержку всей нации, все чины армии сознавали огромную важность начатой борьбы — и все это вместе взятое давало японским войскам большое преимущество перед нашими войсками.
В главах 8-11-й рассмотрены причины наших неудач в войне с Японией. Эти причины могут быть разделены на три группы: [505]
независящие от деятельности Военного министерства;
зависящие от деятельности Военного министерства, но независящие от деятельности чинов действующей в Маньчжурии армии;
зависящие от деятельности чинов действующей армии в Маньчжурии.
В первую группу относятся:
отсутствие дипломатической подготовки для свободного расходования своих сил в борьбе с Японией (подобно той, которая позволила в 1870—1871 г. пруссакам двинуть все свои силы против Франции);
весьма малая роль во время войны с Японией нашего флота;
слабость Сибирской магистрали и Восточно-Китайской железной дороги;
внутренние волнения в России, повлиявшие на дух армии.
Во вторую группу относятся:
запоздалая мобилизация подкреплений, назначенных на Дальний Восток;
увольнение во время войны из округов Европейской России в запас отлично подготовленных нижних чинов, еще обязанных по закону действительной службой, и направление одновременно к нам в армию запасных старших сроков службы, мало подготовленных в военном отношении;
весьма несвоевременное укомплектование наших войск на Дальнем Востоке (причина эта находится в зависимости и от слабости железной дороги);
замедление в продвигании вперед отличившихся на войне; многие представления не были вовсе уважены;
недочеты в технической части (не было снарядов с достаточным разрывным действием, не было пулеметов, не было достаточно телеграфных средств, полевых железных дорог и пр.);
недочеты организационного характера (отсутствие войск сообщения, транспортов, громоздкость организаций армий и корпусов); [506]
недочеты личного состава офицерского и нижних чинов.
В третью группу относятся:
отсутствие военного воодушевления в войсках;
недостаточное упорство в боях некоторых частей войск;
недостаточное упорство в достижении поставленных целей начальствующими лицами всех степеней;
нарушение во время боев организации войск.
В главе 4-й сделаны выводы из деятельности русской армии в XVIII и XIX столетиях с целью иметь основание для деятельности армии в начале XX в.
Слабые стороны нашей армии, которые были отмечены в результате войн, веденных во второй половине прошлого столетия, оказались не устраненными за 50-летний период (со времени Восточной войны 1853-1856 гг.) и повторились в войну Русско-японскую, а именно: