Шесть лет, обнимающие собой очередной период развития Русского движения, ознаменованы весьма важными негативными переменами и неудовлетворительными итогами в его сущностных характеристиках.
Во-первых и в-главных, это возникновение, быстрое развитие и рост русского боевого подполья, а затем его разгром спецслужбами на первом этапе[135].
Во-вторых, это развитие национал-оранжизма (национал-либерализма) до своего предела — «Снежной революции» 2011–2012 гг., за которым последовали крах и постепенное отрезвление.
В-третьих, это массовое разочарование участников Русского движения в национал-оранжистском курсе своих лидеров, раскол и ослабление Движения, девальвация Русского марша, ощущение очередного тупика. Обобщая, можно сказать: Движение прошло через жестокий кризис, усугубленный карательной практикой режима, и не смогло справиться с ним.
В-четвертых, национальная революция на Украине и русская контрреволюция в Донбассе, «русская весна», проблема Новороссии — породили новый водораздел и размежевание в Русском движении, но и обозначили для него новую эпоху, новые обстоятельства и перспективы развития. Все противоречия и кризис в целом обострились, но возникла и новая реальность, которая создала и еще долго будет создавать живительные импульсы для Русского движения.
В-пятых, произошла попытка перехвата инициативы в русском вопросе со стороны российского официоза (в т. ч. президентской вертикали и Русской Православной церкви) и лояльных патриотических структур. Для Русского движения возникла необходимость адекватного реагирования, смены курса при сохранении лица в условиях нарастания конкуренции и репрессий, творимых властью. К этому надо добавить естественную смену поколений, своего рода ротацию во всех слоях Русского движения, включая руководящий. Однако на сегодня «естественная смена» привела лишь к сошествию со сцены старшего и, увы, большинства среднего поколения русских лидеров, на смену которым пока не пришла молодежь такого же калибра. Да и организаций новых и перспективных не видать.
Все это — конкретные реалии на фоне более масштабных политических процессов, протекающих в строгом соответствии с законами истории. А именно, происходят:
1) укрепление и модификация нового строя, укоренение и консолидация властных структур, политических и бизнес-элит, которым есть что терять, есть за что бороться;
2) становление абсолютизма на балансе противоборствующих общественных сил (президент как аналог выборного императора позднеримской истории);
3) искусственное, в силу сказанного, умышленное сохранение сверху пресловутого баланса основных противоборствующих сил: левых и правых, патриотов и либералов (через негласную поддержку либералов, их СМИ), русских и нерусских, требующее, в свою очередь, сохранения балансира — президента;
4) попытки реставрации былого владычества системных либералов через посредство антиабсолютистской (антипутинской) «цветной» революции, приобретшей в наших условиях характер национал-оранжистской;
5) отсюда историческая неизбежность — реакция: антилиберальная и антизападная русская контрреволюция сверху, прогрессирующая особенно после воссоединения с Крымом. Грандиозные сдвиги произошли в общественной жизни всей России и в ее положении в мире. Началось ускоренное возвращение на круги своя и небывалая консолидация общества на этой почве, национализация элит и всей общественной жизни. Градус поддержки президента в обществе возрос как никогда. Но вместе с тем объективно произошел сдвиг вышеуказанного баланса сил между патриотами и либералами, гарантирующего абсолютизм. Либералы сплотились в плотное, консолидированное меньшинство, материально, информационно, юридически и организационно очень хорошо обеспеченное, но оторванное от народа и обреченное на изоляцию;
6) укрепилось полицейское государство как реакция на эпоху вольности и анархии 1990-х, а также на агрессию Запада и «цветную» революцию, но и как следствие конкуренции между властью и русскими националистами. Демократические свободы оказались радикально урезаны по сравнению с 1990-ми. Неизмеримо возросло значение силового сектора и особенно — спецслужб[136]. Было не только разгромлено Русское подполье, но и зачищено вообще от русских националистов легальное поле российской политики. Революционная перспектива оказалась утрачена впредь до очередной попытки изменить баланс общественных сил. У либералов на это шансов уже нет. Будут ли у националистов? И это ли надо националистам?
Основную опасность для Русского движения представляет то обстоятельство, что по мере исчезновения баланса «патриоты — либералы» будет наращивать свое значение баланс «националисты — патриоты», в котором националистам суждена роль мальчика для битья. Возникнет правительственный суррогатный или вовсе имитационный национализм, для которого истинные русские националисты автоматически превратятся в нежелательных конкурентов, продолжится их зачистка. Сумеют ли они занять верные стратегические позиции и повести тактическую борьбу в правильном направлении?
Это вопрос ближайшего будущего, от которого зависит и дальнейшее будущее Русского движения.
Поговорим подробнее о том, как складывалось означенное положение вещей.
Предпосылки подполья
Итак, прошло шесть лет с того дня, как на Третьем съезде НДПР (2003) мною было точно предсказано будущее Русского движения: одна его часть должна была искать альтернативные способы легитимации (не только через партийность), а другая часть исподволь формировать то, что называется Русским подпольем. И что же?
К 2009 году легальное Русское движение пришло в критическом состоянии, оказавшись на пороге нелегких испытаний. Администрация президента и ФСБ могли торжествовать победу: публичное политическое поле России оказалось полностью зачищено от национал-патриотов любой масти.
Дело в том, что еще в 2007 году предусмотрительно были лишены регистрации даже такие суперлояльные по отношению к Кремлю партии, как Партия защиты российской конституции «Русь» (ПЗРК «Русь») и Концептуальная партия «Единство» генерала К.П. Петрова.
Ни бабуринская «Народная воля» (с марта 2007 «Народный союз»), ни рогозинская «Родина — КРО» не получили шанса на выживание, и тоже несмотря на прокремлевский характер деятельности.
Наиболее процветающая и перспективная, но лишенная властью надежд на легитимизацию, организация — ДПНИ — встала на путь национал-оранжизма, ведущий в тупик, вследствие чего раскололась и стала терять численность и авторитет.
Еще хуже оказалась судьба Северного братства, прочившего себя на смену ДПНИ и оттянувшего на себя часть сторонников, но бесславно погрязшего в дрязгах, расколе и криминале.
Выдвинувшийся за счет этого на авансцену Славянский союз (СС) всегда ориентировался на малоинтеллектуальные молодежные круги, в силу чего мог играть лишь роль кулака, ударной силы, но не лидера, за которым идет взрослый, самодеятельный народ. Претензия его на водительство в Русском движении в целом изначально была несостоятельна.
РОД зеркально повторил его траекторию, окормляя узкие круги интеллигенции и наиболее продвинутого и — увы — прозападного студенчества, но так же оставаясь далеким от широких народных масс. Возможно, объединение РОД (впоследствии НДП) и СС придало бы новый импульс политической интриге, но невозможность для Крылова и Демушкина работать в тандеме всегда была слишком очевидна, чтобы выдвигать в повестку дня подобный вариант.
Напротив, тандем СС и ДПНИ (во многом вынужденный для последнего), сопровождающийся перехватом лидерства со стороны Демушкина, обеспечивал Движению массовость, но никак не мог обеспечить легальную и благополучную политическую перспективу. Непонимание этого заводило тандем все далее в тупик, чему немало способствовала избранная совместно Беловым и Демушкиным ошибочная стратегия (непримиримая оппозиция Путину, дружеский визит к Кадырову в Чечню и дальнейшие отношения с чеченским лидером, одобрение украинской национальной революции и поддержка бандеровской Украины).
Что же оставалось названым и иным русским организациям для реализации своего потенциала? Ничего, кроме Русского марша, на котором все и сосредоточилось в организационном плане. А в идейно-пропагандистском плане возросла роль интернет-ресурсов, среди которых особо следует выделить сайт АПН, руководимый Крыловым. С 2010 года начал выходить им же редактируемый ежеквартальный журнал «Вопросы национализма», что стало самым значительным событием в интеллектуальном секторе Русского движения за всю его постсоветскую историю.
Вместе с тем, увы, с 2010 года прекратил свою деятельность редактировавшийся Виталием Третьяковым журнал «Политический класс» (безусловный лидер среди интеллектуальных политических журналов), в котором регулярно удавалось печататься мне с принципиальными статьями, а нерегулярно также Валерию Соловью и Сергею Сергееву. В нашем лице, таким образом, русский национализм был достойно представлен на политическом и интеллектуальном Олимпе, но не слишком долго.
Следует отметить, что эра интернета и мобильной связи быстро проявила свои возможности и недостатки, среди которых в первом случае отмечу быструю мобилизацию масс в случае необходимости, а во втором — деперсонализацию, анонимность Движения.
Ответом на все вышеприведенные новые обстоятельства стало возникновение и рост Русского подполья. По моему глубокому убеждению, оно вызвано к жизни как объективными обстоятельствами и потребностями русского народа, взывающими к изменению условий его жизни, так и недалекой политикой Кремля — Суркова и Кº, глухих к этим призывам и к тому же заклепавших все клапаны на крышке русского котла.
Ситуация с переходом Русского движения на рельсы вооруженной борьбы прояснялась по мере того, как созревали его программные требования, с одной стороны, и таяли надежды на их воплощение легальным путем — с другой. Невозможность не только решать, но даже обсуждать русские национальные проблемы с участием Кремля задвигала нас в глухую непримиримую оппозицию. А сознательное со стороны властей выключение русских из спектра легальных политических сил не оставляла ничего иного, кроме развития вооруженного подполья. Пример Ирландской республиканской армии (ИРА) как наиболее успешной национально-освободительной организации ХХ века многими теоретиками (мною в том числе) ставился высоко на пьедестал стратегии и тактики, а в среде молодых практиков служил постоянным поводом для обсуждения.