Особенность отечественной ситуации в том, что русский народ в России не является меньшинством, как арабы в Израиле или баски в Испании. Русская молодежь, поднявшая стяг национально-освободительной войны, не может восприниматься всем обществом (русские — это более 80 % населения) столь же однозначно отрицательно, как воспринимаются израильтянами арабские, а испанцами — басконские террористы, представители меньшинств. Тем более в России — в стране, где, по опросам ВЦИОМ и в отличие от СССР, абсолютное большинство населения не имеет ничего против лозунга “Россия для русских!”. Читая сводки и хроники полицейской борьбы с русскими скин-партизанами, большая часть русских людей сердцем знает, что это не отщепенцы и не выродки, а восставшая часть молодого поколения государствообразующего народа. Которая взяла на себя миссию защиты взрослых, своих отцов, от борьбы уклонившихся. Их количество растет с каждым годом, их отчаянность, ожесточение и бесстрашие возрастают пропорционально количеству. Но их “всенародного осуждения” как не было, так и нет. Точно так же многие ирландцы, осуждая на словах методы террора, при этом сочувствовали своему молодому поколению, этот террор применявшему. Факт, сам говорящий за себя: по словам Рыно, у их нападений нередко были очевидцы, но никто никогда в конфликт не вмешивался. И от этого обстоятельства лихорадит и “колбасит” либеральных журналистов…
Идет война этническая, но не братоубийственная. Войною поколений внутри русского народа она стать не может по определению. Вещи надо называть своими именами. Только так мы продвинемся к пониманию современности.
Русские дети поднялись сегодня на войну по всей стране»[142].
Далее следовали многочисленные примеры. И я заключал:
«Именовать все это “разжиганием национальной розни” — безграмотно и безмозгло. Это никакое не “разжигание”. И не какой-то жалкий и невнятный “экстремизм”, содержание которого произвольно и поспешно состряпали невдумчивые думцы.
Это — совсем другое. Это — этническая война.
Такие войны ведет народ — против другого народа (народов). Ведет как умеет, “неправильно”, “иррегулярно”, по-партизански. Так баски воюют с испанцами. Так чеченцы двести лет воюют с русскими. Афганцы — с англичанами, русскими, американцами. Ирландцы — с британцами. Если народ способен на такую войну, он будет жить. Если нет — угаснет без следа.
Как на это должно реагировать государство? Ответить войной с собственным народом? С нашими детьми, демонстрирующими всему миру, что русский народ еще жив? Что намерены с этим фактом делать российский президент, правительство? Пойдут и дальше по пути ужесточения репрессий? Что ж, тогда мне нетрудно будет предсказать, чем это все кончится. Ведь история нашей страны сама подсказывает ответ.
В 1789 году Павел Петрович, будущий император России, заявил своей мудрой и многоопытной матери, Екатерине Великой, насчет событий во Франции, где развивалась революция:
— Что они там все толкуют?! Я тотчас бы все прекратил пушками.
— Пушки не могут воевать с идеями. Если ты так будешь царствовать, то не долго продлится твое царствование, — отвечала ему Матерь Отечества (таков был один из официальных титулов выдающейся императрицы). Как в воду смотрела: Павел Первый правил мало и кончил плохо.
Национальную идею не перешибешь ни картечью, ни полицейской дубинкой.
А если она подняла на борьбу, на войну молодежь — тем более»[143].
Расстановка сил в русском молодежном движении 2-й половины 2000-х гг.
Количественный рост молодежных выступлений в защиту жизненных интересов русского народа привел в итоге к качественным изменениям в обществе.
Каким?
На фоне быстро размножавшихся неформальных, неконтролируемых малых групп и группочек, самодеятельно реализовывавших «белые идеалы» (у нас их принято огулом отождествлять со скинхедами) — продолжали существовать и доигрывать свою игру крупные и средние формализованные организации. Причудливое переплетение, «перекрестное опыление» идеями, информацией и кадрами между всеми этими ячейками создавало подобие сети, отмобилизовать которую не составило бы большого труда, появись в русском лагере своевременно т. н. «генеральный заказчик» — с деньгами и готовой концепцией деятельности. Такой заказчик, однако, не появился, поскольку для зарубежных политических игроков русский национализм — неприемлемый партнер, а в самой России таких смельчаков, чтобы ставить на националистов, в Большом Бизнесе не нашлось, а средний бизнес на роль заказчика, увы, не тянет.
В результате (продолжу автоцитирование):
«Часть разочаровавшихся в антирусской власти молодых людей идет в пусть нелегальные, но более-менее публичные структуры: ДПНИ (Александр Белов-Поткин) или Славянский Союз (Дмитрий Демушкин). Время от времени эти организации не прочь предстать перед публикой “крутыми”, поиграть в революционеров. Но чуть доходит до серьезного дела, как те же Белов и Демушкин торопятся отвести от себя обвинения в экстремизме, снимают с себя всякую ответственность за деятельность подпольных групп. И я думаю, что это соответствует действительности: сумасшедшая трудность — сидеть на двух стульях. Нельзя, с одной стороны, стремиться в мир публичной легальной политики (а оба названных деятеля о том мечтают), а с другой — организовывать подпольные террористические бригады.
Кроме того, судебные процессы однозначно выявляют простую истину: организация таких бригад не требует никаких особенных — ни партийных, ни квазипартийных — возможностей, кроме воли самих бригад и мизерных средств. Они — маленькие, но очень эффективные независимые подводные лодки в автономном плавании. Другое дело, что они могут отколоться, отщепиться от ДПНИ или СС, разочаровавшись в их половинчатой и компромиссной деятельности, как откололось уже “Северное братство”. Отдельные участники могут позволить себе что угодно — известно, например, о причастности некоторых активистов ДПНИ к изготовлению взрывчатых веществ, а среди СС-овцев немало скинов, сидящих в том числе и за убийства. Но к организациям в целом это не относится…
Итак, подытожим: русское националистическое подполье — свершившийся факт. По сведениям, которыми делятся с журналистами правоохранители, к числу подпольных организаций относится не только уже упоминавшийся “Бирюлевский фронт”, но еще и Национал-социалистическая партия Руси (НСПР), заявившая о себе в августе 2007 года интернет-кадрами казни приезжих таджиков и дагестанцев, а также “Северное братство” и группировки “Белые волки”, Боевая организация русских националистов (БОРН), “Славянское сопротивление”, “Славянские сепаратисты” и еще множество безымянных группировок»[144].
Примерно в то же время по интернету прошел короткий документальный фильм «Русское сопротивление», подготовленный при участии молодых русских активистов. В рецензии на него, написанной мною по просьбе авторов, подчеркивалось главное:
«Неожиданным и очень важным оказался факт наличия немалого скорбного мартиролога: финальные кадры фильма посвящены тем десяткам (уже!) юношей из “русского сопротивления”, которые пали от рук убийц-русофобов, в том числе одетых в милицейскую форму.
Важными показались мне также бог весть каким способом добытые кадры из-за колючей проволоки, свидетельства тех, кто оказался в местах лишения свободы. Всего ребят-партизан, захваченных в плен на необъявленной войне, в России уже свыше трехсот. Зритель видит не сломленных, подавленных неволей людишек, а стойких духом, сознательных, убежденных в своей правоте, рано повзрослевших русских людей, временно изолированных ратников, научившихся оставаться собой и в бесчеловечных условиях тюрьмы и зоны. Которые еще и консультируют оттуда тех, что пока на свободе, объясняют, как надо вести себя и на воле, и в СИЗО, и в тюрьме, и на зоне.
Все эти кадры вполне убедительно отвечают на многочисленные упреки неосведомленных или злонамеренных лиц в том, что-де русские партизаны могут только нападать из-за угла восьмером на одного, а сами-де ничем при этом не рискуют. Едва ли не главное достоинство фильма в том, что он рассеивает в прах этот злостный вымысел, недобросовестный миф.
Рискуют, еще как рискуют эти юные бойцы необъявленного фронта. И — идут за свои убеждения на смерть и на каторгу один за другим, один за другим.
Да, они не станут подставляться понапрасну, если этого можно избежать. Они не играют в чистоплюев и не строят из себя “благородных разбойников”. Но при этом вполне сознательно приносят свои судьбы в жертву, и что особенно важно понять — за реальное дело, а не за дешевые амбиции какого-нибудь национал-п. добола».
Здесь необходимо договорить до конца одну важную тему.
Исчерпанность ставки на военизированные отряды специально обученного юношества, ставки, которую гласно или негласно, но истово делали лидеры старшего поколения — Дмитрий Васильев, Александр Баркашев, Александр Иванов-Сухаревский и др. — должны были на собственном опыте пройти и, как говорится, на собственной шкуре испытать молодежные организации, догоравшие в обрисованной выше активной и агрессивной среде. В нескольких словах скажу о них.
Национал-социалистическое общество
Здесь следует в первую очередь рассказать о довольно известном в свое время Национал-социалистическом обществе Дмитрия Румянцева, с его претензией на ярый экстремизм, на создание под личиной квази-партийной структуры — подпольной террористической супербригады. По сути, это было второе издание РНЕ, только гораздо компактнее, мельче, хотя и радикальнее, и в то же время перед нами — дублет демушкинского СС, только конспиративнее и круче. Закономерный финал НСО окончательно подвел черту под всеми иллюзиями по поводу возможности подобного дуализма: легала и террора «в одном флаконе».