2017
Пару месяцев назад руководители Банка России торжественно заявили, что расчистка авгиевых конюшен в российской банковской системе завершена, что отныне “все могут спать спокойно”. Но крах двух крупнейших частных банков наглядно демонстрирует, что эти слова были в лучшем случае заблуждением, отражающим низкую квалификацию, в худшем – откровенным враньем. Но на этом заблуждение или вранье не заканчиваются: провалившись в надзоре, Банк России не хочет работать над ошибками, а усугубляет ситуацию дальше, утверждая, что придуманный им Фонд консолидации банковского сектора является палочкой-выручалочкой. На самом деле все, что пытается сделать Центральный банк, называется очень просто – национализация банковского сектора.
Национализация банков никак не решает проблему низкого качества надзора – за редким исключением государство не в состоянии управлять своими банковскими активами так, чтобы их не нужно было ежегодно поддерживать вливаниями бюджетных денег. Посмотрите, сколько денег получили ВЭБ, ВТБ, Россельхозбанк, Газпромбанк, и что изменится от того, что к ним добавятся БИН, “Открытие”, “Траст”, Росгосстрах и т. д.? Зато национализация банковского сектора несомненно будет означать колоссальный шаг назад с точки зрения качества российской экономики, или (если хотите) шаг вперед в сторону ее тотального огосударствления. Не говоря уже о том, что национализация банковского сектора создаст колоссальные конфликты интересов внутри Центрального банка, которому теперь предстоит управлять десятком банков и финансовых компаний, одновременно осуществляя надзор за ними.
Национализация банков, в определенных ситуациях, может быть адекватным инструментом государственной политики – посмотрите, как он использовался в США. Но этот инструмент может работать только тогда, когда работает банковский надзор, который с одинаковыми мерками подходит к государственным и частным банкам, и когда решения по управлению банками принимаются без каких-либо надежд на новые вливания бюджетных денег. Для того, чтобы национализация банковского сектора сработала, нужно, чтобы ЦБ честно признался в своих провалах, объяснил их причину и рассказал, как он намерен работать над ошибками. Если этого не будет сделано, то вскоре мы узнаем о новых банкротствах частных банков и о том, что Совет директоров Банка России принял решение санировать их, а вернее говоря – национализировать. Далее – везде…
P.S. Удивительный факт: в сегодняшнем Совете директоров Банка России нет ни одного человека, занимающегося денежной политикой, зато половина из 12 занимаются банковским надзором. Что называется, воистину у семи нянек дитя без глазу.
P.P.S. Если посмотреть на данные Росстата, то финансовый сектор в России являлся на протяжении последнего десятилетия одним из “локомотивов” роста экономики. И никаких признаков того, что на его поддержку за это время за счет эмиссии было выделено 4 триллиона рублей, в статистике найти невозможно.
И пусть банкиры зарабатывают!2015
Начну с предыстории. Осенью 2010-го в отставку был отправлен московский мэр Юрий Лужков. И немедленно, по странному стечению обстоятельств, начались проблемы у многих бизнесменов, которые выстроили с ним тесные отношения. Начались они и у Банка Москвы, которым управлял его фактический собственник Андрей Бородин.
Бизнес – штука суровая. Здесь нужно уметь не только строить и наращивать, но еще и умело защищать нажитое. Потому как именно в таких ситуациях проверяется и твердость характера, и настоящие бойцовские качества. Закачавшийся Банк Москвы привлек внимание государственного банка ВТБ, который решил осуществить то, что в бизнесе называется недружественное поглощение: получить контроль над банком, не имея в руках контрольного пакета. Ни менеджмент банка ВТБ, ни его Совет директоров, который почти целиком состоял из чиновников во главе с вице-премьером Алексеем Кудриным, нисколько не остановил тот факт, что отсутствие согласия фактического обладателя контрольного пакета продать свой актив сделало невозможным проверку его качества, поскольку Бородин (и это естественно) не захотел давать какую-либо информацию государственным рейдерам. Судя по всему, никакого содержательного обсуждения идеи враждебного поглощения на Совете директоров не было; кое-кто из его членов позднее признался, что и материалов-то не видел, а проголосовал “за” по просьбе Кудрина – и за 103 миллиарда рублей банк ВТБ купил у правительства Москвы “кота в мешке”. Естественно, без какой-либо конкуренции.
Но оказалось, что Бородин тоже был парень не прост, что он выстроил такую схему защиты, что банк ВТБ оказался покупателем дырки от бублика: значительная часть активов банка не имела никакой реальной цены. По оценкам Банка России и Агентства по страхованию вкладов (АСВ), “дыра” в балансе Банка Москвы на момент покупки составляла чуть менее 300 млрд руб. – примерно половину собственного капитала ВТБ. По сути дела, ВТБ стал банкротом. (Смешно говорить, что никто из чиновников или менеджеров ВТБ не понес никакой ответственности ни за голосование на Совете директоров, ни за отсутствие надзора за Банком Москвы.)
И стал бы, если бы его главным собственником не было государство. Которое руками министра финансов Кудрина и председателя Центробанка Игнатьева быстро соорудило красивую схему спасения ВТБ за счет бюджета: Банк России выдал кредит в сумме 295 млрд руб. АСВ, который передал его на 10 лет Банку Москвы (который является собственностью ВТБ на 96,4 %) под 0,51 % годовых; на эти деньги Банк Москвы купил 10-летние минфиновские облигации (ОФЗ) под 8,16 % годовых. Таким образом, не прилагая ни малейшего труда, Банк Москвы стал получать от Минфина в виде процентных платежей по ОФЗ почти 22,5 млрд руб. в год. По замыслу авторов схемы, за время пользования депозитом АСВ ВТБ должен был заработать те самые 300 млрд руб., которые он потерял (поскольку Банк Москвы является собственностью ВТБ, то его финансовые результаты в полном объеме включаются в отчетность ВТБ).
Прошло четыре с половиной года. ВТБ потихоньку переваривает Банк Москвы, судится с Бородиным, возвращает активы. До погашения кредита еще пять с половиной лет, как вдруг… в опубликованной отчетности ВТБ за 2014 год находится замечательная новость: оказывается, Банк России и АСВ приняли решение продлить срок депозита в Банке Москвы еще на пять лет. Как сказано в отчетности ВТБ: “из-за неблагоприятной макроэкономической среды, которая может повлиять на выполнение плана санации Банка Москвы”.
Не знаю, что об этом думаете вы, но моя оценка однозначна – налицо высшая степень цинизма при ограблении бюджета чиновниками!
Во-первых, в очередной раз источником заработка для группы ВТБ будет являться федеральный бюджет, который будет исправно платить проценты по тем ОФЗ, которые находятся у Банка Москвы. При нынешнем уровне процентных ставок дополнительный доход группы ВТБ за лишние пять лет составит без малого 185 млрд руб.
Во-вторых, вся схема обогащения ВТБ за счет бюджета была придумана для того, чтобы спасти его от банкротства и гарантировала (!!!) ВТБ отсутствие убытков, даже если бы все проблемные активы Банка Москвы были выброшены на помойку. То есть успех или неуспех плана санации с депозитом вообще никак не связан. Никто не гарантировал санатору ни успешности его плана, ни его прибыльности. И вообще, этот план санации, даже если допустить, что он существует, сейчас находится на середине своей реализации, и говорить сейчас о его успешности или неуспешности явно преждевременно.
В-третьих, информация о продлении депозита стала известной только из отчетности ВТБ. По словам зампреда правления банка ВТБ Г. Мооса, решение было принято 27 декабря, но сообщения о заседании Совета директоров АСВ (а только он мог принять решение об изменении условий кредита) на сайте Агентства нет. Из этого я делаю вывод, что о дурном запахе этой идеи знали все участвовавшие в ее реализации. И добросовестно пытались спрятать концы в воду.
И, напоследок, займемся арифметикой[53].
На конец 2006 года собственные средства группы ВТБ составляли 6,99 млрд долл., что составляло 184,1 млрд руб.
Если просто просуммировать все приведенные в таблице величины, то получится, что за 11,5 лет группа ВТБ получила от акционеров 1710 млрд руб.[54] Таким образом, если бы за это время группа ВТБ вообще ничего не заработала, то ее капитал (собственные средства) должен был бы составить чуть менее 1900 млрд руб. По данным Банка России, капитал ВТБ на 1 сентября 2018 г. составлял 1421 млрд руб.[55]
Такая эффективность бизнеса ВТБ сильно нравится российским властям. Пусть банкиры заработают! Для них ничего не жалко!
Ответил за начальниковКризис госкапитализма: как Москва и Казань допустили крах Татфондбанка2017
Глава Нацбанка Татарстана ушел в отставку. Мы не знаем причин этого, а сам господин Мидхат Шагиахметов хранит гордое молчание по этому поводу. Можно только предположить, что отставка связана с отзывом лицензии у Татфондбанка, второго по величине банка республики и 42-го по размеру в России. Размер “дыры в капитале” этого банка, а попросту говоря, размер убытков кредиторов, составляет около 100 млрд руб., а может, даже и больше. Предположим, что эти два события – банкротство и отставка – связаны между собой. И естественно возникает вопрос: а справедливо ли наказан чиновник?
Вопрос ответственности
С одной стороны, Нацбанк Татарстана – это региональное подразделение Банка России, в обязанности которого, среди прочего, входит и надзор за банковскими организациям, зарегистрированными в республике. И с этой точки зрения, ответственность руководителя Нацбанка несомненно присутствует. Только даже самый адекватный чиновник, работающий на этой должности, не имеет права принятия решения. Даже если Нацбанк Татарстана знал о проблемах Татфондбанка, он не имел возможности ограничить или остановить его деятельность в тот момент, когда кредиторы имели шансы на возврат своих средств. Дело в том, что все ключевые решения в части надзора за всеми российскими банками, независимо от их размера – выдача и отзыв лицензий, ограничение деятельности, выдача предписаний – осуществляются центральным аппаратом Банка России. Региональные отделения, скорее, выполняют функции курьеров, передающих банкам информацию, приходящую из центрального офиса Банка России, находящегося в Москве на Неглинной улице, а также собирают отчетность у своих поднадзорных банков и передают ее в Москву.
Мы не знаем, хорошо или плохо работал Нацбанк Татарстана в части надзора за банками, но мы знаем, что уже в мае 2016 года, за девять месяцев до отзыва лицензии у Татфондбанка, в ЦБ знали, что у банка исчез капитал. То есть в этот момент обязательства банка перед кредиторами и вкладчиками были равны стоимости его активов, если предположить, что качество этих активов соответствовало тому, что было зафиксировано в его отчетности. Собственно говоря, капитал банка является тем самым защитным буфером, который должен гарантировать кредиторам и вкладчикам сохранность их средств. Так вот, судя по словам первого зампреда Банка России Дмитрия Тулина, который отвечает за банковский надзор, в мае 2016 года капитала у Татфондбанка уже не было, и Банк России об этом знал[56]. Не знаю, кто узнал об этом первым – Нацбанк Татарстана или люди на Неглинной улице – но это не очень важно. А важно то, что статья 20 закона “О банках и банковской деятельности” прямо и однозначно говорит, что “Банк России обязан отозвать лицензию на осуществление банковских операций в случаях:
…если значение всех нормативов достаточности собственных средств (капитала) кредитной организации становится ниже двух процентов”.
То есть Банк России обязан был отозвать лицензию у Татфондбанка не позднее мая прошлого года, и сделать это должны были люди, работающие в Москве. Но не сделали. Не знаю, какими причинами они руководствовались и ждали до начала марта 2017 года. Не знаю, существует ли ответственность руководителей Банка России за неисполнение прямой нормы закона. Но хорошо понимаю, что ни руководитель Нацбанка Татарстана, ни коллектив его учреждения не могли этого сделать. Это просто не входит в их полномочия. Но почему-то получилось так, что отвечать за бездействие московских чиновников пришлось чиновнику казанскому.
Госкапитализм в действии
Но это еще не все. Руководителю Нацбанка Татарстана приходится своим телом и своей отставкой прикрывать не только своих начальников из Банка России, но и своих начальников из Казани. Дело в том, что Татфондбанк был не простым частным банком, а, как и многие крупные компании, работающие в республике, компанией с государственным участием. Прямое и опосредованное (через компании, принадлежащие правительству республики) участие Татарстана в капитале Татфондбанка составляло 35 %, а Наблюдательный совет банка возглавлял премьер-министр республики, что, как несложно догадаться, означало, что свою деятельность банк вел под надзором и мудрым руководством республиканского правительства.
Да, конечно, правительство Татарстана не может и не должно отвечать по обязательствам банка-банкрота, акционерное общество ограничивает ответственность участников их вкладами в капитал организации. Но за принятые решения члены совета директоров несут персональную ответственность. Пока почему-то я не слышал ни об одной другой отставке татарского чиновника, связанного с обанкротившимся банком, кроме отставки руководителя Нацбанка.
Татарстан часто рассматривается в России как образец государственного капитализма, когда чиновники (в отличие от московских) радеют больше об интересах республики, нежели чем о своих личных. Татарстан регулярно приводится в качестве примера успешной реализации различных государственных программ, татарские чиновники делают успешные карьеры в Москве. Но как стало очевидно, их стиль управления мало чем отличается от стиля управления чиновников, сидящих в Москве или в других регионах России.
Ну скажите, чем отличается история Татфондбанка от истории Внешэкономбанка, наблюдательный совет которого тоже долгие годы возглавляет премьер-министр, только не Татарстана, а России? ВЭБ также активно кредитовал государственно важные проекты, от строительства олимпийских объектов в Сочи до элеваторов в удаленных регионах. Точно так же ВЭБ был фактически доведен до банкротства, причем дважды – в 2008-м и 2014-м – избежать которого удалось только благодаря массированным вливаниям денег из бюджета, Фонда национального благосостояния и кредитов Центрального банка. Или чем история Татфондбанка отличается от истории банка ВТБ, который с 2007 года получил от акционеров (главным из которых является государство) огромные средства, но за все эти годы не только не смог их нарастить, но и потерял более 15 % полученных средств?
Практика госкапитализма и в России, и в других странах показывает, что случаи нерациональных бизнес-решений, принимаемых чиновниками, являются нормой; так же, как и примеры личного обогащения чиновников и менеджеров, причастных к управлению госкомпаниями. Иногда чиновникам за свои “успехи” приходится отвечать. А иногда отвечать приходится совсем не тем, кому должно. Как, например, в случае с Татфондбанком. Но это тоже норма – ведь высокие начальники безгрешны, они не могут ошибаться, правда?