[2037]. Вместе с тем он считал несостоятельными надежды (высказывавшиеся, вероятно, в адресованных ему письмах) на то, что союз Выговского с ханом удастся разорвать «скупом» или удастся их «какими писмами (с)сорить». Союз с Выговским для хана выгоден, благодаря ему «хан всякими достатками от черкасских городов и полоном полон». Единственный способ удержать хана от поддержки Выговского — это угроза нападения на Крым с Дона, куда следует доставить для морского нападения на ханство суда и «запасы»[2038].
Несмотря на то, что разрыв союза между Крымом и Выговским оказывался проблематичным, автор записки считал необходимым продолжать борьбу за Украину, тем более, что «на сей стороне Днепра» далеко не все поддерживают Выговского. «И ныне многие тысячи черкас, — писал он, — пошли в вашего царского величества городы украинные на житье»[2039]. Особо важное значение автор записки придавал тому, что в русских руках продолжал оставаться Киев. Он предлагал как можно скорее направить в Киев к воеводе В.Б. Шереметеву водным путем по Днепру «конных и пеших людей з запасы» и одновременно послать ему приказ «промышлять осенью и зимою»[2040]. Эти действия, однако, могли иметь лишь локальный характер, ослабляя положение Выговского, показывая ему непрочность его тыла и побуждая к активности его противников. Призывая скорее послать в Киев войска, автор записки одновременно предостерегал против немедленного начала масштабных военных действий против Запорожского Войска.
Такие действия, по его мнению, следовало бы вести лишь в том случае, если бы хан и Выговский стали бы продолжать военную кампанию и вторглись на русскую территорию. Если бы этого не произошло, то следовало бы, по его мнению, войскам «не зимовать» на границе, так как от этого они «на многое время к службе будут неизправны». Пехоту следовало разместить на зимовку по городам, а «конницу… отпустить до весны»[2041]. Он приводил и другие важные соображения против ведения крупных военных действий зимой. Зимой нельзя успешно вести осаду городов («шанцы и всякия промыслы весть нельзя») и территория Левобережной Украины, где пришлось бы вести войну, вся разорена военными действиями, а кроме того, часть населения уведена в Крым татарами, «а иных» Выговский «за Днепр погнал» и собрать здесь продовольствие для войска будет невозможно[2042].
Зиму, по его мнению, следовало использовать для того, чтобы «всяких запасов людцких и ратных наготовить и войску разбор и устрой учинить» Для пополнения армии он предлагал провести сбор даточных людей «за одново три человека». К весне могли бы закончиться и приготовления к нападению на Крым с Дона[2043]. Успех должны были обеспечить одновременные действия усиленной подкреплениями армии В.Б. Шереметева «за Киевом» и армии А.Н. Трубецкого «с сей стороны»[2044]. Таким образом, А.Л. Ордин-Нащокин предлагал не отказываться от борьбы за Украину, но серьезно готовиться к большой военной кампании весной 1660 г.
В кругу советников царя были и другие оценки ситуации, опиравшиеся на сведения, полученные еще от А.Н. Трубецкого в конце весны — начале лета 1659 г. Они указывали на то, что положение Выговского на Украине не является столь прочным, как можно было заключить по удачному для него ходу военной кампании. Взятые в плен казаки говорили о трудностях, на которые наталкивался сбор казаков в войско. Одному из них говорили, что в поход «опричь охочих людей нихто не пойдет, для того, что, де, и так домы их от татар и от ляхов разорены»[2045]. Уже после сражения под Конотопом один из пленных рассказал, что многие «черкасы» разошлись из войска, так как «запасов им себе от татар нигде взять нельзя, хто, де, пойдет в загоны для кормов и у тех, де, татаровя отнимают, а их самих секут»[2046]. Писарь Захар Шийкевич, взятый в плен под Нежином, сообщал, что в полках, которые идут с Выговским, «казаки небольшие люди», так как все уклоняются от участия в войне[2047].
Для русского правительства особый интерес представляли сообщения писаря о настроениях казаков Левобережной Украины. Хотя 3. Шийкевич был писарем при Иване Скоробогатко, одном из ближайших советников Выговского, ему удалось вступить в довольно близкие контакты с переяславским полковником Т. Цюцюрой и с Максимом Филимоновичем. От него воеводы узнали, что полковника тревожит «испустошенье земли через Выговского от орды и от ляхов» и что он считает, что Выговский «от его царского величества отступил без всякие крепкие причины». По его словам, Т. Цюцюра хотел созвать «раду чернецкую» и обратиться за помощью к Г.Г. Ромодановскому, но его планам помешал приход И. Скоробогатко с правобережными полками[2048]. Т. Цюцюра ранее выступал неоднократно, как активный помощник Выговского. Перемена его взглядов отражала, очевидно, изменение настроений в среде левобережного казачества, земли которого стали театром непрекращавшихся военных действий. Не прошло мимо внимания московских политиков и другое сообщение писаря, что «вся чернь, как казаки, так же и мещане нежинские хотят под рукою его царского величества быти, тол ко гетманиха Северская (жена Г. Гуляницкого. — Б.Ф.) через своих людей всякого постерегает на сторону Выговского»[2049].
Что к сообщениям писаря о недовольстве в Переяславе и Нежине политикой Выговского советники царя отнеслись со всей серьезностью и с казаками этих полков здесь стали связывать надежду на благоприятные перемены на Украине, показывает текст грамоты, отправленной из Москвы А.Н. Трубецкому 3 августа 1659 г.[2050]. Воевода должен был обратиться к жителям тех городов, которые сдались Выговскому после Конотопа, обещая им «милость» со стороны царя, «а что они здались, и то учинили по неволе и того им будет в вину не поставлено». Но главное, он должен был вступить в сношения с жителями Нежина и Переяслава и «объявить» им, что у Выговского «с полским королем и сенатори ссылка беспрестанная о том, что их, черкас, разорить и отдать поляком, а иных татарам». А.Н. Трубецкому предписывалось «призывать их всякими мерами и в писмах к ним от себя пи[сать]». На этот раз надежды царя и его советников на выступление жителей Нежина и Переяслава против Выговского скоро оправдались.
Вторая половина августа 1659 г. принесла неожиданные резкие перемены в положении дел на Украине. Положение Выговского не было легким. Из Речи Посполитой помощь не приходила[2051], а орда ушла с полоном в Крым. Утратив ее поддержку, И. Выговский не мог вести масштабных действий против русских войск. В этих условиях он снова вступил в переговоры с А.Н. Трубецким, заверяя его в своем стремлении к миру. Инициатива эта встретила положительный отклик, так как и русский главнокомандующий находился в достаточно сложном и неблагоприятном положении. В переговорах обе стороны видели некоторую гарантию сохранения мира, по разным причинам выгодного для них в тот момент, но вели их, совершенно не веря в их успех[2052].
Гетман сталкивался с определенными трудностями и на территории гетманства. Несмотря на все усилия подавить сопротивление «своевольников» так и не удалось — Полтава по-прежнему не подчинялась Выговскому. Сохранялся антагонизм между гетманской властью и Запорожьем, который стремилось использовать в своих интересах русское правительство. Так, во время военных действий под Конотопом А.Н. Трубецкой отправил на Запорожье царскую грамоту[2053]. Текст ее неизвестен, но в отправленной одновременно с ней грамоте И. Беспалого содержится призыв, чтобы они «татар бусурман, как могучи, по переправом громили и к нам вскоре из Запорожья… выходили за Днепр»[2054]. А.Н. Трубецкой в своей грамоте к запорожцам призывал их «идти с войском к нам в полки вскоре»[2055]. После Конотопа вопрос о присоединении запорожцев к русской армии отпал, но остро необходимой стала диверсия, которая лишила бы Выговского татарской помощи. Из Путивля, куда отступила русская армия, снова писали кошевому атаману Серко, чтобы тот «над крымскими улусы чинил промысл»[2056]. Серко, вероятно, еще до получения этих посланий предпринял нападение на кочевья ногайцев около Аккермана, где «взял дву мурз со всеми людми и з животом»[2057]. Некоторые исследователи склонны придавать этому нападению большое значение, полагая, что именно оно заставило хана оставить Выговского и поспешно вернуться в Крым[2058]. Это, конечно, преувеличение. Правда, по сообщениям пленных татар, взятых под Гадячем, «крымской хан на Выговского сердитовал гораздо», он помогает гетману, «а без него черкасы ногайские улусы разоряют»[2059], но после этих неприятных объяснений орда целый месяц разоряла южные русские уезды и ушла лишь тогда, когда надо было доставить в Крым захваченный полон.
Больший интерес представляет другое сообщение посланцев И. Беспалого, что Серко пошел к Киеву «на помочь» В.Б. Шереметеву и произошло сражение его войска с войском, которое послал Выговский, чтобы ему помешать