[2076]. Они лишь обещали, что король войскам «к тому месту, где будут съезды, приходить не велит»[2077]. Решительные заявления сенаторов встретились с не менее решительным заявлением И.А. Желябужского: «не задержав войска, посольским съездам никоими мерами быть не мочно»[2078]. 10 сентября русский посланник выехал из Варшавы[2079].
Таким образом, никакой договоренности о «задержании войск», ни о проведении переговоров не было достигнуто и, следовательно, не было никаких формальных препятствий для возобновления военных действий. Сенаторы и король были довольны достигнутым результатом: противник не получил передышки, которой он добивался. В тот момент они явно не знали о переменах на Украине, которые делали разрыв переговоров выгодным для русской, а не польско-литовской стороны. В Москве об этих переменах знали. На Левобережье налицо был очевидный успех, но позиция «заднепровских полков» оставалась неясной, а следовательно, оставался неясным и возможный итог борьбы за Украину.
12 сентября кругу ближайших советников царя, боярам Н.И. Одоевскому, Ф.Б. Карпову, окольничим Б.М. Хитрово и Ф.М. Ртищеву был зачитан текст грамоты, которую Алексей Михайлович был намерен направить Яну Казимиру[2080]. Эта процедура показывает то значение, которое придавалось этому документу. Царь извещал Яна Казимира, что он задержал уже готовые к военным действиям войска, находящиеся в Вильно и в Полоцке, и предлагал Яну Казимиру «учинить заказ крепкой, чтоб гетманы войски своими наших царского величества завоеванных земель не заезжали» и договориться о проведении мирных переговоров[2081]. В наказе жильцу Ф. Отраслеву, который повез в Варшаву царскую грамоту, ему предписывалось собрать сведения о том, какие действия предпринимает Выговский, «помочи у короля просит или хочет к королю сам быть»[2082]. В Москве, следовательно, не исключали, что на Украине может развернуться серьезная борьба между Выговским, которого поддержит Речь Посполитая, и его противниками.
К тому времени, когда в начале октября в Москву вернулся И.А. Желябужский, положение в значительной мере прояснилось. В конце августа — начале сентября территория, охваченная восстанием, продолжала расширяться, захватывая полки, соседствовавшие с мятежными территориями. В начале сентября были закреплены отношения восставших левобережных полков с русскими властями. К этому времени царю принесли присягу казаки Черниговского, Нежинского и Переяславского полков. О принесении присяги известила А.Н. Трубецкого представительная делегация во главе с протопопом Максимом. Когда 2 сентября отряд С.Д. Змеева пришел к Лоеву, жители встретили его хлебом и солью. Черниговский полковник Аникей Силич прислал в русский лагерь под Старым Быховом «лист», в котором предлагал И. Нечаю сдать город[2083]. Одновременно В.Б. Шереметев уже 30 августа мог сообщить царю, что от Выговского отложились казаки Киевского полка и он послал детей боярских приводить их к присяге. Сидевший в Остре киевский полковник передал киевскому воеводе находившихся в городе «ляхов»[2084]. 2 сентября в Киев приехал из Переяслава лубенский полковник Я. Засадка «с товарыщи» и принес присягу царю. 4 сентября воевода послал в Дубны сына боярского приводить население к присяге[2085]. 6 сентября к А.Н. Трубецкому прибыли и принесли присягу посланцы Прилуцкого полка[2086], а 6 сентября и сам прилуцкий полковник Лазарь Горленко «со многими казаки» принес присягу в Переяславе[2087]. Восстание постепенно охватывало всю Левобережную Украину, и происходило это без всякого участия русских войск. Лишь 31 августа «по письму… всех нежинских жителей» к Нежину двинулся отряд во главе с А.В. Бутурлиным, а вслед за ним 5 сентября двинулась «в государевы черкасские города» армия А.Н. Трубецкого[2088].
С самого начала руководители восстания не намерены были ограничиваться локальными рамками. Уже в отписке В.Б. Шереметева царю указано, что, как сообщил ему Т. Цюцюра, «обрали, де, они Войском Запорожским гетмана Юрия Хмельницкого, а Ивашку Выговскому гетманом не быть»[2089]. Это сообщение показывает, что руководители восстания считали его началом политического переворота в жизни всего Запорожского Войска. Выдвижение кандидатуры Юрия Хмельницкого как нового гетмана вполне понятно, действовало имя его отца, имелось, вероятно, в виду, что решение о его избрании гетманом было принято уже при жизни Богдана, кроме того, в глазах местного общества он воспринимался как противник Выговского[2090]. По сведениям, которыми располагал В.Б. Шереметев, Ю. Хмельницкий собирал войско в Василькове. Киевский воевода обратился к нему, предлагая принести присягу царю.
В конце августа начались переговоры между левобережными и заднепровскими полковниками, 30 августа В.Б. Шереметев мог уже сообщить царю, что левобережные полковники договорились с рядом полковников правобережных, «чтоб тебе, великому государю, служить и быть в соединении на изменника Ивашку Выговского и на поляков». В этой связи назывались уманский полковник М. Ханенко, паволоцкий полковник И. Богун, каневский полковник И. Лизогуб, белоцерковский наказной полковник Семен Половец[2091]. Лидером в этой группе был, по-видимому, Иван Богун[2092].
Выговский оказался в беспомощном положении, не в состоянии влиять на ход событий. Он не мог направить против мятежников заднепровские полки и одновременно утратил внешнюю поддержку. Его главный союзник, выручавший гетмана в критических ситуациях, — крымский хан — вынужден был послать войска в Трансильванию против непокорного вассала султана князя Дьердя II Ракоци. От короля Яна Казимира, несмотря на многократные просьбы, помощи также не поступало. Отпуская послов Запорожского Войска 19 августа н. ст. 1659 г., король официально заявил, что не может послать на Украину ни денег, ни войска. Послам было предложено самим ехать во Львов к коронному войску, чтобы уговорить его направиться на Украину[2093]. Из писем и самого И. Выговского и А. Потоцкого видно, что вплоть до октября никакой помощи из Речи Посполитой гетман так и не получил. Письма коронного обозного позволяют также судить о том, каково в конце лета — начале осени было состояние того войска, которое пришло с ним на Украину. Уже в начале августа А. Потоцкий писал королю, что у него под командой осталось лишь 1.500 чел., готовых к бою[2094]. В том же письме он сообщал, что войско хочет оставить службу. После восстания на Левобережье армия А. Потоцкого должна была заметно уменьшиться в размерах. Настроения в войске тоже не изменились к лучшему. 17 сентября н. ст. А. Потоцкий писал коронному гетману С. Потоцкому, что он еще удерживает войско под своей командой, но побудить его к действиям не может[2095]. 7 октября он писал, что войско «żadną miarą nie chce tu więcej w Ukraine zostawać» (ни в какой мере не хочет здесь больше на Украине оставаться) и ему удалось его уговорить остаться на службе еще на две недели[2096], а из его письма, датированного 25 октября н. ст., видно, что войско привело угрозу в исполнение: «sieła ich urwało у poszli swywolnie do Polski» (много их сорвалось и пошло своевольно в Польшу)[2097]. Такое войско могло лишь обеспечить личную безопасность Выговского, но не удержать его на своем посту.
Статейный список А.Н. Трубецкого содержит важные сведения о том, как в Москве реагировали на сообщения о событиях, происходивших на Украине в конце августа — начале сентября 1659 г. 15 сентября А.Н. Трубецкой, вступивший с армией в этот день в Нежин, получил «указ» царя — «войсковой раде быти… в Нежине или в Переясловле». Вместе с А.Н. Трубецким в ней должны были участвовать В.Б. Шереметев, Г.Г. Ромодановский, дьяки Л. Лопухин и Ф. Грибоедов[2098], т. е. те лица, которые были предназначены для участия в раде еще в начале 1659 г. Русское правительство явно обращалось снова к тому плану действий, который был намечен в январе 1659 г., но не был тогда реализован. Посланец привез также жалованные грамоты — одну Юрию Хмельницкому, другую — полковникам, которую следовало «отдать в то время, как они к боярину и к воеводе съедутца»[2099]. Содержание грамот нам, к сожалению, неизвестно, но сам факт их посылки говорит о том, что царь и его советники исходили из того, что Юрий Хмельницкий уже стал гетманом и под его властью соединились разные части Запорожского Войска, но в то время, когда из Москвы посылали жалованные грамоты, до этого было еще далеко.
Хотя уже 30 августа В.Б. Шереметев сообщал царю о договоренности между полковниками Правобережной и Левобережной Украины, в последующие дни эта договоренность не была осуществлена и в отношениях между сторонами возникли трения. Т.Г. Яковлева, совсем недавно специально рассматривавшая этот сюжет, видит причину трений в амбициях Т. Цюцюры, который, по ее мнению, сам хотел стать гетманом и поэтому старался дискредитировать в глазах русских воевод Юрия Хмельницкого и «Заднепровских полковников»