[2100]. Однако эта гипотеза противоречит ряду показаний источников. Как уже отмечалось выше, кандидатура Ю. Хмельницкого была выдвинута на Левобережье уже в начале восстания. Именно Т. Цюцюра сообщил об этом В.Б. Шереметеву. Известно также, что Цюцюра писал к Ю. Хмельницкому, предлагая ему перейти на сторону восставших. Прямое свидетельство об этом, известное и Т.Г. Яковлевой, находится в письме к Т. Цюцюре самого Выговского[2101]. Из того же письма следует, что Ю. Хмельницкий отдал «лист» Цюцюры гетману. В отписках В.Б. Шереметева также встречаем указания, что к Ю. Хмельницкому постоянно обращаются и Т. Цюцюра, и воевода, но он на их письма не отвечает[2102]. Уже такое поведение Ю. Хмельницкого (и стоявших за ним «Заднепровских полковников») указывало на появление расхождений в позиции право- и левобережного казачества.
Наблюдая за ходом последующих событий, хорошо освещенных источниками разного происхождения, можно предположительно сформулировать, в чем эти расхождения состояли. Во-первых, полковники Правобережной Украины не желали свергать Выговского с помощью восстания, а хотели придать смене гетманов «законный» характер. Во-вторых, обе группировки разделяла разная позиция в вопросе о том, как сохранить казацкие «права» и «вольности» под московской властью. В сохранении того и другого были заинтересованы обе группировки казачества. Так, именно Т. Цюцюра 7 сентября первым поднял перед В.Б. Шереметевым вопрос, чтобы царь «прав и вольностей нарушить не велел по прежнему, как… великого государя милость была при гетмане Богдане Хмельницком»[2103]. Но, по-видимому, левобережная старшина считала, что приобретение «прав» и «вольностей» обеспечит верная служба царю, а правобережные полковники рассчитывали получить определенные гарантии, прежде чем они признают царя своим верховным сюзереном.
Первым симптомом желательных для русской стороны перемен стал приезд к В.Б. Шереметеву 5 сентября посланца от Юрия Хмельницкого, старца Феодосия Никольского Пустынского монастыря. От имени Хмельницкого посланец сообщил, что «он и все Войско Запорожское хочет… великому государю служить», «и битца с государевыми людми не хочет, а хочет битца с ляхами». Располагая такими сведениями, В.Б. Шереметев заключил, что на раде в Германовке, куда к Ю. Хмельницкому собираются казаки, он «хочет соединитца с переяславским и со всеми заднепровскими полковниками»[2104]. Однако события, происходившие на раде, приняли другой оборот.
О том, с чего началась рада, сообщения содержатся в двух источниках — отписке В.Б. Шереметева царю (записаны рассказы «торговых людей», бывших в Германовке) и в письме А. Потоцкого Яну Казимиру[2105]. 11 сентября под Германовной собралась «чернецкая рада», т. е. рада, на которой присутствовали не только казаки, но и «чернь». На раде, по свидетельству А. Потоцкого, читали «привилеи», выданные Яном Казимиром, то есть, очевидно, документы, врученные послам Запорожского Войска при ратификации сеймом Гадячского договора. Вероятно, это имели в виду информаторы В.Б. Шереметева, говоря, что на раде Выговский предложил служить королю. Оба источника сходятся на том, что Выговский, столкнувшись с резким недовольством участников рады, поспешно удалился под защиту А. Потоцкого.
Подробное сообщение о последующем находится только в письме А. Потоцкого. Между казацкими полковниками и Выговским начались переговоры, которые завершились следующей договоренностью: Выговский согласился отказаться от гетманства и передать участникам рады знаки власти (булаву и бунчук), а новый гетман и Войско Запорожское принесут присягу польскому королю. Это и было сделано на раде, собравшейся в середине сентября[2106]. Отданные Выговским знаки власти были переданы Ю. Хмельницкому и новый гетман с войском принесли присягу польскому королю. В конце сентября А. Потоцкий сообщал королю, что Ю. Хмельницкий идет с войском к Ржищеву, чтобы положить конец «Заднепровским бунтам». Сам новый гетман писал королю, что намерен подавить «своеволие» за Днепром, не останавливаясь перед смертной казнью мятежников[2107]. В Речи Посполитой избрание Ю. Хмельйицкого и его присяга были восприняты как «угашение» разгоревшегося на Украине пожара. 4 октября н. ст. П. Сапега просил Ю. Хмельницкого послать войска, чтобы освободить осажденного русскими воеводами в Старом Быхове И. Нечая[2108].
Означало ли это, что казацкая верхушка на Правобережье была намерена держаться ориентации на сохранение зависимости от Речи Посполитой? И И. Выговский, и А.Потоцкий имели на этот счет большие сомнения[2109]. Недовольство заключенным договором, так остро проявившееся на «чернецкой раде» под Германовкой, было налицо и с этим нельзя было не считаться. К тому же недовольные могли встретить поддержку со стороны Запорожья. В те дни, когда войско двигалось к Ржищеву, И. Брюховецкий, ставший кошевым атаманом на Запорожье, предпринял нападение на Чигирин. К тому же ориентация на Речь Посполитую в сложившемся положении означала конфликт с Левобережьем, гражданскую войну между разными частями Запорожского Войска, в которой Левобережье поддерживала бы русская армия, а Правобережье не имело бы никакой поддержки.
Неслучайно в событиях осени 1659 г. совсем не упоминаются какие-либо действия хана. Это было связано с важными переменами, произошедшими к этому времени на севере Балканского полуострова. Непокорный вассал османов Дьердь II Ракоци к концу октября 1659 г. восстановил свою власть на территории Трансильванского княжества, вытеснив оттуда османские войска[2110]. На сторону Ракоци перешел валашский господарь Михня III, атаковавший направлявшиеся в Трансильванию османские войска[2111]. В Молдавии при поддержке Ракоци утвердился противник османов Константин Шербан. 1 ноября 1659 г. Ракоци обратился к Алексею Михайловичу. Извещая его о происшедших переменах, он предлагал соединить силы «против обчего недруга» — султана[2112]. Военная помощь хана была срочно необходима султану и его советникам, чтобы подавить антиосманское восстание, охватившее Трансильванию и Дунайские княжества. 25 октября н. ст. А. Потоцкий советовал Яну Казимиру искать мира с Россией, так как нельзя рассчитывать на помощь хана, занятого «войнами венгерскими и мунтянскими». Калга, второе лицо в ханстве, — сообщал он, — уже отправился с войском в Валахию[2113]. Таким образом, в случае конфликта с Россией гетман и полковники не могли рассчитывать ни на поддержку татар, ни на коронное войско, которое так и не прибыло на Украину. А главное — Гадячский договор вовсе не давал казацкой верхушке Правобережья таких преимуществ, ради которых имело бы смысл идти на подобный риск.
Чем же были вызваны решения рады? Представляется, что, сохраняя формальную зависимость от Речи Посполитой, правобережные полковники рассчитывали добиться от полномочных представителей царя своих «прав» и «вольностей» в обмен на разрыв этой зависимости.
Как бы то ни было, решения, принятые на раде, находились в резком противоречии с теми обещаниями, которые ранее дал киевскому воеводе Ю. Хмельницкий. Вызвали эти решения и враждебную реакцию левобережных полковников. На встрече 15 сентября в Нежине левобережные полковники В. Золотаренко, А. Силич, Ф. Терешенко предложили А.Н. Трубецкому идти с войском к Переяславу, чтобы оттуда совместными силами «идти бы им на ляхов и на Заднепрские полки, которые великому государю непослушны», но очевидно, они рассматривали такой поход как меру давления, так как в записи разговора отмечено, что они «чают», что правобережные полки тоже подчинятся царю[2114]. Задуманный план действий был выполнен. 27 сентября А.Н. Трубецкой с войском вступил в Переяслав. Два войска стояли друг против друга, разделенные 20 верстами[2115].
Позиция, занятая левобережными полками, лишила правобережную старшину возможностей маневра. 28 сентября Т. Цюцюра передал А.Н. Трубецкому адресованные ему и И. Беспалому письма Ю. Хмельницкого и полковников с сообщением о том, что Ю. Хмельницкий избран гетманом, А. Потоцкого с войском выслали в Польшу и туда же едет И. Выговский[2116].
С этого момента начались длительные переговоры об условиях, на которых Войско Запорожское возвратится под власть царя. Они завершились решениями, принятыми на раде, открывшейся в Переяславе 17 октября 1659 г. История этих переговоров и характер принятых решений неоднократно подробно анализировались в научной литературе, в том числе и в недавнее время (например, в исследованиях В.М. Горобца и Т.Г. Яковлевой). Исследователи разных направлений сходятся в том, что попытки казацкой верхушки Правобережья добиться расширения автономии гетманства закончились неудачей. Напротив, русской стороне удалось добиться одобрения радой целого ряда мер, намеченных еще в зимнем наказе А.Н. Трубецкому. В соответствии с темой данной работы отметим те из них, которые должны были предотвратить возможность проведения гетманством самостоятельной, расходящейся с интересами России внешней политики. Так, сношения с другими государствами разрешались лишь с санкции царя, при этом особенно запрещались «ссылки» с крымским ханом. Гетман должен был с войском ходить в походы по указу царя, а участников «самовольных» военных действий следовало карать смертью. В Москве, конечно, понимали, что установления таких запретов для достижения поставленной цели недостаточно. Как показала последующая практика, запрет сношений с другими государствами фактически не соблюдается. Поэтому определенной гарантией того, что Запорожское Войско в будущем не отложится от России, стало размещение русских гарнизонов в Переяславе, Нежине, Чернигове, Браславе и Умани