[2147]. По вопросу, особенно волновавшему русских политиков, о «обраний» царя на польский трон, гетман также определенно заявил, что о избрании царя не может быть и речи. Избран мог бы быть лишь царевич, да и то в том случае, если бы он был прислан в Речь Посполитую «в молодых летех», «чтоб он, государь, скорее приобытчялся к нашим людем»[2148]. Это показывало, что только новые военные успехи могли бы заставить Речь Посполитую заключить мир на приемлемых для русской стороны условиях.
Помимо разговоров с В. Госевским советников царя убеждали в этом и другие сообщения. Так, наместник Виленского Духова монастыря, чье мнение передал в Москву Д.Е. Мышецкий, убеждал царя: «буде, де, твои, великого государя, ратные люди на польских людей ныне не наступят и миру, де, с тобою у польского короля не будет и правдою к доброму делу поляки не приступят». Поездка Я. Корсака — не свидетельство склонности к миру. Он послан только для того, чтобы русские войска «задержать в Полоцку»[2149].
Ряд важных сведений, оказавшихся в распоряжении русских властей, дал возможность наметить направление главного удара. 15 октября к И.А. Хованскому вернулся его гонец В. Челищев, ездивший к П. Сапеге в Слоним для переговоров о заключении перемирия[2150]. Ни в продолжении таких переговоров, ни в заключении перемирия в Москве больше не были заинтересованы. Гонца Быковского, приехавшего с предложениями на этот счет от гетмана, И.А. Хованский приказал задержать в Вильно, «покаместа с ратными людми собератца»[2151]. В подготовленном в Москве тексте ответа гетману от имени И.А. Хованского гетман ставился в известность о результатах миссии И.А. Желябужского, и ему заявляли: «А что королевское величество миром погардели и в задержанье войск отказали, и буде от того взочнетца какое кровопролитие, и то взыщет Бог на вас»[2152].
Значение поездки В. Челищева состояло в том, что он привез важные сведения о состоянии военных сил Великого княжества Литовского. Он сообщил, что значительная часть литовской армии во главе с X. Полубенским ушла в Курляндию вести военные действия против шведов, а другие войска отказываются нести службу. Во время пребывания гонца в Слониме сюда прибыли солдатские депутаты (по два человека от хоругви), требовавшие жалованья. Гетман, у которого не было денег, просил их подождать «до другой камисеи», но депутаты заявили, что уже три раза приезжали за жалованьем, но ничего не получили, теперь они отказываются подчиняться гетману «и хочет учинить конфедарацыю»[2153]. Как воспринял И.А. Хованский эти сообщения, показывает текст его отписки царю[2154], что, по его убеждению, политики Речи Посполитой хотят вести переговоры о перемирии, чтобы не допустить возобновления войны, «видя свое безсилие и непослушанье от своих, что ни в чем гетмана не слушают и самовольствуют». Следует поэтому «скорее учинити над ними промысл». Судя по последующему ходу событий, эти соображения И.А. Хованского были одобрены и определилось главное направление его похода против деморализованных войск гетмана П. Сапеги.
Решение о войне горячо поддержал в своей отписке, отправленной 25 декабря 1659 г. его начальнику — Ф.М. Ртищеву, А.Л. Ордин-Нащокин[2155]. Он настойчиво советовал продолжать войну и не соглашаться на просьбы о заключении перемирия: «А такой народ злой к миру в меру не придет, што им попустить». Военные действия, по его мнению, следовало развернуть по всей границе: «От Быхова и от Могилева и от черкасских городов Литве утесненье отовсюду учинить, чтоб на боярин полк Ивана Андреевича литовским ратем приход измешать». Положение в Польше тяжелое. У «корунных» нет денег, чтобы нанять хана, нет денег и чтобы платить своему войску. А кроме того, украинские казаки, после того как «нехристиянски засылкою поляков Выговскои и Немиричь бусурманы их губили», будут готовы «многими ратьми» идти в Польшу.
Одним из важных последствий возобновления войны может стать срыв начавшихся мирных переговоров между Польско-Литовским государством и Швецией. Карл Густав «рати свои в Прусы пошлет и миру с польским королем… не учинит».
По-видимому, сходными соображениями руководствовались и в Посольском приказе. 23 октября А.Л. Ордин-Нащокин получил оттуда грамоту с предложением информировать шведских послов о возвращении Запорожского Войска под русскую власть и о начале войны с Речью Посполитой. Послы должны были также через шведских представителей побудить Роберта Дугласа, командующего шведскими войсками в Ливонии, чтобы тот «промысл чинил, не упуская времени»[2156]. На встрече со шведскими послами А.Л. Ордин-Нащокин не ограничился этим, но и просил шведских дипломатов известить о происшедших переменах Магнуса Делагарди — главу шведской делегации на польско-шведских мирных переговорах[2157].
В походе И.А. Хованского приняли участие войска Новгородского Разряда и присоединившаяся к ним «присяжная» полоцкая шляхта. Армия выступила из Вильно в первой половине ноября 1659 г. Ближайшей задачей было восстановление русской власти над утраченными в конце 1658–1659 гг. Гродненским, Новогрудским и Минским поветами Великого княжества Литовского[2158]. В декабре в Москве получили известие о первых успехах Хованского — поражении, нанесенном им отряду Я. Кунцевича под Лидой[2159]. Тогда же были получены сообщения от киевского воеводы В.Б. Шереметева о его походе на Украину. Вернувшись с рады в Переяславе, В.Б. Шереметев 4 ноября выступил в поход против собиравшихся в районе Котелвы войск во главе с гетманом С. Потоцким, к которым присоединился со своими «дворовыми людьми» И. Выговский[2160]. В походе приняли участие часть армии А.Н. Трубецкого и казаки Киевского и «Паволоцкого Багунова» полков[2161]. 18 ноября после крупного военного столкновения под Хмельником, по сообщению Шереметева, польские военачальники, «покиня обозы свои, побежали за реку Бог». Войска Шереметева взяли и разорили Корец, Хмельник, Синявки большие и малые, владение И. Выговского — Полонов[2162].
Одновременно крупного успеха добилось казацкое войско во главе с наказным гетманом М. Ханенко. Благодаря переходу на их сторону мещан казаки заняли Бар — один из опорных пунктов польской власти в Подолии[2163]. Казацкое войско развернуло военные действия и в Южной Белоруссии. Уже в конце ноября отряды казаков появились в районе Турова[2164].19 декабря 1659 г. казаки заняли Пинск, где находились в течение 5 дней[2165]. Тогда же участвовавшие в походе Нежинский и Черниговский полки заняли Туров[2166]. Как видно из последующих сообщений о событиях в этом районе, мещане Турова присоединились к казакам и в дальнейшем участвовали вместе с ними во враждебных действиях против Речи Посполитой[2167].
В декабре 1659 г. пришли также известия о взятии полком кн. И.И. Лобанова-Ростовского 4 декабря 1659 г. Старого Быхова, который защищали сидевшие там сторонники Ивана Выговского — Иван Нечай и Самуил Выговский[2168]. Таким образом, зимой 1659/1660 гг. военные действия развернулись на всем протяжении линии, разделявшей владения России и Речи Посполитой, и были достигнуты определенные успехи. Армия Хованского двигалась вперед и в начале декабря 1659 г. достигла Гродно. Великое княжество Литовское, не имевшее военных сил для отражения наступления, оказалось в крайне тяжелом положении. О том, что положение оценивалось как почти безнадежное, красноречиво свидетельствует поведение королевского гонца в Москве. 10 декабря Ян Корсак подал «письмо» в Посольский приказ, сообщая от имени «урядников» и шляхты Полоцкого воеводства, покинувших ранее свои имения, о их готовности вернуться и подчиниться власти царя. Он лишь просил, чтобы царь освободил их от уплаты долгов, «понеже маетности наши позжены»[2169].
Особо острое беспокойство вызвали происходившие события у литовских комиссаров Е. Глебовича, К. Завиши и К. Бжостовского, которые ожидали в Сельцах в Брест-Литовском воеводстве своих коллег из Короны. Они предприняли отчаянную попытку остановить русское наступление средствами дипломатии. 13 декабря в Шерешеве И.А. Хованского посетил гонец комиссаров Ян Василевский. Во врученной воеводе грамоте за подписью Е. Глебовича говорилось, что представители Речи Посполитой готовы вести мирные переговоры, в нем одновременно содержалось обещание, что если переговоры не начнутся в назначенное время, то он дает «assecuracją, że о Xięstwo Litewskie z carem JM tractować będziemy» (гарантии, что будем вести переговоры с царем о Великом княжестве Литовском)[2170]. Смысл этого обещания разъяснил в разговоре с воеводой Ян Василевский[2171]. Он объяснял, что, если представители Литвы увидят «какую мешкоту или проволочку о мирном договоре… от корунных комиссаров», то они «трактовать о себе начнут, что им быть под» царя «высокою самодержавною рукою со всем княжеством Литовским». Он же заверял, что на переговорах представители Литвы не станут поддерживать «больших запросов» коронных комиссаров. Они только предлагали дождаться возвращения из Москвы королевского гонца Яна Корсака, «с чем он будет отпущон»