[2172]. Последние слова указывают на то, что комиссары стремились прежде всего отсрочить начало военных действий, но, как представляется, они не исключали и соглашения с царем в случае создания действительно критической ситуации.
Инициатива комиссаров, по-видимому, не встретила одобрения Павла Сапеги и, видимо, привела к столкновению между ними и гетманом, судя по резким высказываниям Я. Василевского, записанным в канцелярии Хованского: «А будет, де, Сопега не похочет быть под твоею, великого государя, рукою, и он поди, куды у него замышлено, а у Великого княжества Литовского на том положено и переменено не будет»[2173].
Отчаянный шаг комиссаров не мог привести и не привел к успеху. Хованский увидел в нем проявление слабости противника, его неспособности дать отпор русской армии и реагировал соответственно. Он не только отказался заключать перемирие без «указа» царя, но и потребовал от комиссаров вывести литовский гарнизон из Гродно[2174]. Как сообщал Я. Василевский И.А. Хованскому, реакция гетмана П. Сапеги на эти заявления была очень острой. Он заявил, что готов соединиться с турками и татарами, чтобы «огнем и мечом» разорять земли царя. Однако предпринять он ничего не может, так как «войска Княжества Литовского не имеет в послушании, ни шляхты поветовой»[2175]. От сознания своего бессилия гетман, по словам Василевского, «плакал… сидя в карете»[2176]. Такие сообщения, несомненно, должны были подталкивать и Хованского под Гродно и царя в Москве ко все более решительным действиям.
23 декабря из Москвы И.А. Хованскому предписывали, «чтоб воевал около Брести, а будет мочно и над Брестью промысл чинил»[2177]. Вместе с тем в Москве не отказывались и от переговоров. И.А. Хованский получил полномочия вступить в переговоры с комиссарами Речи Посполитой и в случае необходимости для обеспечения их безопасности дать им «в оманаты (заложники) дворян и детей боярских»[2178].
Вместе с тем Алексея Михайловича и его советников беспокоили известия, что в Курляндии под г. Грубином соединились литовские войска во главе с X. Полубенским, действовавшие здесь против шведов, с войсками курфюрста во главе с Б. Радзивиллом[2179]. Поэтому в тот же день, когда были отправлены царские грамоты И.А. Хованскому, к А.Л. Ордину-Нащокину был отправлен с важным поручением подьячий Артамон Афанасьев. А.Л. Ордин-Нащокин должен был потребовать и от Радзивилла, а в случае необходимости и от бранденбургского курфюрста, вывода прусских войск из Курляндии[2180].
Пока в Москве готовили эти указания, армия Хованского, разбив отряд Я. Кунцевича, двигалась вперед. 8 декабря капитулировало Гродно, ближайшая цель похода была достигнута и войско Хованского вступило на территорию Подляшья. В сражении при Крынках 18 декабря были разбиты хоругви гетмана Павла Сапеги во главе с Я. Огинским. Были взяты Заблудово, Тикоцин, Кнышин, Вельск, Орле. П. Сапега с семьей спешно выехал в Замостье. 29 декабря 1659 г. армия подошла к Бресту и 3 января эта сильная крепость была взята штурмом. Оттуда открывался прямой путь к Варшаве[2181].
Положение складывалось тем более благоприятное, что совместного удара литовско-прусских войск из Курляндии, которого опасались в Москве, не последовало. В конце декабря А.Л. Ордин-Нащокин сообщал в Москву о волнениях в литовском войске в Курляндии, «в полкех… под Митавою и под Бовском». По его сведениям, они отправили послов к королю и сенату, требуя, чтобы король «не дал Княжству Литовскому последнего изгубления». Пусть будет как можно скорее заключен мир с царем «или бы Княжство Литовское свободно учинили от Коруны Полской»[2182]. В начале января он же сообщал, что литовское войско стоит в Курляндии и не идет против Хованского, опасаясь, чтобы русские войска, соединясь со шведами, не вступили в Жемайтию. А других войск в Великом княжестве Литовском нет, шляхта бежит в Восточную Пруссию, во владения курфюрста, так как «во всем Великом княжестве Литовском города крепково нет»[2183]. В новой отписке, доставленной в Москву 22 января 1660 г.[2184], он сообщал, что литовское войско в Курляндии организовало конфедерацию: «королю и гетману Сапеге не послушны», и постоянно собираются «войсковые соймы». От курфюрста и Радзивилла А.Л. Ордин-Нащокин получил заверения, что прусские войска в Курляндии ограничатся осадой шведского гарнизона в Бовске «и с литовскими людьми… стоять не учнут». Даже в литовские владения Б. Радзивилла были посланы «универсалы» курфюрста, что он «о миру непорушимо держит и за Радзивилла обещаетца»[2185].
Ордин-Нащокин выражал надежду, что кампания закончится взятием Варшавы, так как там «полских людей ратных нет и при короле во Гданьске мало. А Новгородцкому полку Варшавы засесть мошно, толко бы пешими людми не скудно было, а хлеба около Варшавы много». Возможно, под впечатлением этих сообщений И.А. Хованскому из Приказа Тайных дел были посланы указания «стоять в Брести до весны и весновать, и… ратных людей войной посылать к Аршаве и чтоб промысел учинить над Аршавою нынешним зимним временем до весны». Одновременно ему предписывалось собирать в Бресте хлеб и корм для лошадей[2186]. По-видимому, предполагалось, что Брест может стать базой для нового похода Хованского на польские земли.
Действительно, армия Хованского двигалась на запад. Отряды русской конницы доходили до Люблина и Холма, передовые русские подъезды были в 20 верстах от Варшавы[2187]. Как сообщал своим друзьям 27 декабря 1659 г. французский секретарь королевы Людовики Марии Пьер де Нуайе, между армией Хованского и Варшавой действительно не было никаких войск и королева послала туда повозки, чтобы вывезти свою мебель[2188]. И все же марш на Варшаву не состоялся. И.А. Хованский отдал себе отчет в том, что армия утомлена длившимся уже несколько месяцев походом, понесла потери и удалилась далеко от своих баз и других русских войск. Кроме того, во второй половине января он уже располагал сведениями, что из Курляндии на территорию Великого княжества Литовского двинулась часть литовских войск во главе с X. Полубенским. Шляхтичи Виленского и соседних поветов, обещавшие дать войску Хованского хлеб и деньги, с появлением войска Полубенского «учали быть во всем непослушны». Отряды из этой армии дороги, ведущие к армии Хованского, «все позалегли»[2189]. К Варшаве спешно двигались войска во главе с С. Чарнецким. 26 января армия Хованского, оставив в Бресте гарнизон, двинулась назад[2190].
Достигнутые успехи не ограничивались военными действиями армии И.А. Хованского. Так, в январе 1659 г. отряд, посланный Д.Е. Мышецким, занял Новогрудок[2191]. В целом ряде западных поветов Великого княжества шляхта снова начала приносить присягу царю[2192]. На всей территории Великого княжества Литовского кроме Жемайтии разместились русские войска. С взятием Бреста в руках русских военачальников оказался удобный опорный пункт для наступления на Варшаву. Для магнатов и шляхты Великого княжества, не признававших власти царя и укрывшихся на Подляшье, поход Хованского стал настоящей катастрофой. Многие из них хранили имущество в Бресте и оно попало в руки победителей. Но значение этих успехов не следует переоценивать. Хованский победил потому, что быстро и неожиданно атаковал литовские войска, располагавшиеся на Подляшье на зимние стоянки[2193]. Он скорее рассеял их, чем разбил. Армия, стоявшая в Курляндии, была совсем не затронута военными действиями, тем более главные силы Речи Посполитой, стоявшие в Пруссии. Противник понес чувствительную неудачу, но не такую, которая заставила бы его прекратить борьбу.
В конце января в руки русских властей попал документ, свидетельствовавший об этом. Захваченный хорунжий Ошмянского повета Казимир Девялтовский говорил, что король миру не хочет «да и коронная, де, шляхта на то не позволит». После заключения мира со шведами польская шляхта хочет идти на Россию «всем поспольством»[2194]. Развертывая военные действия, в Москве серьезно рассчитывали, что успехи русских войск побудят шведов не идти на уступки на переговорах с Речью Посполитой и мирное соглашение между Польско-Литовским государством и Швецией не будет заключено. Именно с этой целью А.Л. Ордин-Нащокин специально сообщал шведским дипломатам о начале войны с Речью Посполитой[2195], а затем об успехах русских войск[2196].
Однако эти расчеты не оправдались. В борьбе с коалицией союзников Швеция терпела неудачи на разных фронтах. Так, австрийские войска и войска курфюрста бранденбургского осенью 1659 г. заняли значительную часть шведской Померании и пытались организовать блокаду Щецина. Во время осенней кампании на территории Королевской Пруссии шведы утратили ряд важных опорных пунктов и к началу 1660 г. удерживали под своей властью только два города — Мальборк и Эльблонг. Курляндия была почти вся очищена от шведов и литовское войско блокировало шведский гарнизон в Бовске. К этому надо добавить и серьезное поражение шведской армии в Дании, о котором уже говорилось. Когда в январе 1660 г. под Гданьском начались мирные переговоры, довольно скоро шведские представители дали понять, что готовы заключить мир, если Ян Казимир откажется от притязаний на шведский трон, а Речь Посполитая откажется от претензий на Ливонию