О содержании готовившихся мирных соглашений А.Л. Ордин-Нащокин имел достаточно точное представление, но оценивал их, прежде всего, как русский представитель на мирных переговорах со шведами. Он с явным удовлетворением писал царю, что «ищут шведы, чтобы со всеми государствы мир учинить и прежние взятые земли все уступают». Из этого следовал вывод, что и с Россией шведы будут искать мира[2289]. Какими опасностями чревато было для России заключение мира, над этим он в тот момент не задумывался. О самом заключении мира он узнал с явным запозданием — из грамоты участника переговоров, канцлера курляндского герцога М. Фелькерзама, доставленной ему 11 мая. Когда 28 мая этот документ попал в Москву, данное сообщение уже не было для русских новостью.
Параллельно с сообщениями о ходе и результатах переговоров под Гданьском в Москву поступали сведения о положении в приграничной полосе, анализ которых мог пролить также какой-то свет на намерения польской стороны, а затем и прямые свидетельства о том, какую политику по отношению к России намерены проводить правящие круги Речи Посполитой после заключения мира со Швецией.
Когда в начале марта 1660 г. главная русская военная сила на территории Великого княжества Литовского — армия И.А. Хованского двинулась к Ляховичам, то это решение во многом определялось тем, что в юго-западной части Великого княжества Литовского русская власть все еще была недостаточно прочной. Дело было не только в том, что здесь находились крепости — Ляховичи, Слуцк и Несвиж, не подчинявшиеся русской власти. На этой территории ходили крупные отряды так называемых «волонтеров», людей, не входивших в состав регулярной армии Речи Посполитой, которые вели войну с русской властью на свой страх и риск. Состав этих отрядов, которые возглавляли мозырский земский судья С. Оскерко и полковник Д. Мурашко, был достаточно пестрым. В него входили и не признававшие русской власти шляхтичи, и занесенные войной на эти земли запорожские казаки, и разоренные той же войной крестьяне. Размер этого войска был довольно значительным. По сообщениям захваченных пленных, весной 1660 г. в нем насчитывалось «шляхты и казаков 12 хоруног да пехоты 2 хорунги, а под хорунгою, де, было человек по 50 и по 60»[2290]. Отряды эти разоряли имения «присяжной шляхты» в районе Несвижа и Мира, отдельные отряды появлялись и под Минском, хотя их пытались задерживать на переправах через Неман[2291]. С приходом армии Хованского эти отряды оказались в опасном положении. 3 апреля они потерпели поражение в бою с войсками Хованского у с. Романова в районе Слуцка. Оскерко и Мурашко скрылись в Слуцке. Их обоз попал в руки победителей, а «челядь, которая у обозу была, всех побили»[2292].
Однако главной целью похода были Ляховичи, где находилось много имущества, принадлежавшего П. Сапеге, и скрывалось большое количество шляхты, не признававшей русской власти. И.А. Хованский рассчитывал, что он скоро овладеет этим городом. Он был способным полевым командиром, но ни он, ни другие военачальники не обладали опытом осады и штурма сильно укрепленных крепостей, а гарнизон и жители Ляхович сражались с мужеством отчаяния. Попытка с ходу взять город штурмом 25 марта была отбита. Пришлось перейти к правильной осаде, подвезти в военный лагерь артиллерию. Армия Хованского надолго задержалась под Ляховичами[2293]. Уход главных русских военных сил на юг привел к ухудшению положения на землях Великого княжества Литовского, граничивших с Жемайтией и Подляшьем, где стали появляться все более крупные отряды польско-литовских войск, освобождавшихся по окончании военных действий со шведами. Напряжение стало нарастать к концу апреля.
В отписке, доставленной в Москву 6 мая, виленский воевода кн. Д. Мышецкий с тревогой сообщал, что находившееся под Бовском в Курляндии литовское войско во главе с М. Пацем вернулось в Жемайтию. В Вилькомире и в Кейданах собираются отряды, «а в Виленское и Троцкое воеводство приезжая…. хлебные и денежные доходы на себя собирают, верст за 30 и менши от Вильно»[2294]. 29 апреля один из отрядов Паца во главе с полковником Сесицким совершил нападение на саму столицу Великого княжества. Отряд пришел к городу «по присылке виленской присяжной шляхты» и мещан, которые помогали выламывать городские ворота. Был захвачен т. н. «большой город», в котором был перебит русский гарнизон. Высланные из главной крепости — «замка» — войска вели бой полдня и выбили противника из города, но литовское войско лишь отступило от города и стало в миле от него по Ковенской дороге. Д. Мышецкий с тревогой сообщал «великим» послам, что, судя по показаниям пленных, к городу вскоре подойдет М. Пац с «большими людьми». Д. Мышецкий жаловался послам, что И.А. Хованский, несмотря на неоднократные обращения к нему, не вернул полк Кунингама, который забрал с собой «без указу», и заявляет, что «Бильна, де, у него за хрептом»[2295].
Внимание самого Хованского привлекало к себе Подляшье, где за Бугом стояли войска X. Полубенского и С. Чарнецкого. В отписке, доставленной «великим» послам 27 апреля, он сообщал, что их передовые отряды переходят Западный Буг и напали на русских ратных людей, собиравших хлеб в Волковыском повете[2296]. Один из «подъездов», посланных С. Чарнецким, захватил Волковыск и взял в плен воеводу Челищева[2297]. И.А. Хованский выслал на Буг К. Нащокина с 9 ротами рейтар и полк «присяжной полоцкой шляхты»[2298], но столкновения на этот раз не произошло, отряд возвратился, нигде не встретив противника[2299]. Такой рейд, конечно, не мог разрядить обстановку. Собравшиеся на Подляшье отряды «волонтеров» во главе с С. Русецким 1 мая заняли Брест и осадили замок[2300].
На Подляшье в связи с образованием «конфедерации» во главе с С. Кмитичем, а затем с отъездом главных военачальников польско-литовского войска на «военную раду» в Варшаву в военных действиях наступил перерыв, но на Виленщине положение продолжало осложняться. Вильно практически оказалось в блокаде. Как сообщал Д. Мышецкий «великим» послам, после нападения 29 апреля «для хлебных запасов и конских кормов из города никуды отъехать и лошадей и животины на пазбу выпустить не дадут и мужиков из уезда ни с какими запасы в Вильну не пропускают». Войска Сесицкого перерезали дороги между Полоцком и Вильно, не пропуская из Полоцка в Вильно и в армию И.А. Хованского продовольствие и «пороховую и фитильную казну». Под Вильно приходили все новые военные отряды[2301]. В западных поветах Великого княжества Литовского, еще находившихся под русской властью (Ковенском, Ошмянском) публично читали универсалы Яна Казимира о созыве «посполитого рушенья»[2302]. Эти универсалы оказывали свое действие. Шляхта Ошмянского повета во главе с «судьей» Яном Корейвой побила солдат, стоявших «на залогах» на территории повета, а пленных отослала к гетману П. Сапеге. 31 мая перебежчик сообщил, что «ссылались… присяжная шляхта всех поветов, что стоять против великого государя ратных людей всем заодно». Виленский воевода с тревогой писал великим послам, что на его неоднократные обращения Хованский не реагирует[2303]. Воевода отправил гонца К. Яковлева с просьбой о помощи к самому царю, но тот был взят в плен солдатами М. Паца.
И.А. Хованский сосредоточил все силы на осаде Ляховичей. Был организован регулярный обстрел крепости, и русским пушкарям удалось поджечь деревянные строения в замке. 15 мая воевода бросил все имевшиеся у него силы на новый штурм города, но он был отбит с большими потерями для осаждавших[2304]. Как сообщал Д. Мышецкому участник штурма полковник Василий Кунингам, на приступе «начальных людей полковников и подполковников и ротмистров и капитанов и иных началных людей побили и переранили многих»[2305].
Одновременно стало осложняться положение на границе с Запорожским Войском. Здесь все сильнее обрисовывалась перспектива враждебного вмешательства такой влиятельной силы, как Крымское ханство. Враждебная позиция Крыма была в Москве хорошо известна, и здесь даже не пытались предотвратить угрозу средствами дипломатии. Лишь зимой 1660/1 г. была предпринята попытка добиться какого-то соглашения с ханством[2306].
Еще 1 мдрта кн. Г. Козловский сообщал из Умани, что «блиско черкасских городов поляков и татар в сборе нигде нет»[2307], но в дальнейшем положение стало осложняться. Постепенное нарастание опасности исследователи характеризовали преимущественно на основе отписок русских воевод, В.Б. Шереметева и Г. Козловского, напечатанных в III томе «Актов Московского государства»[2308]. В настоящее время круг источников может быть существенно расширен за счет привлечения текстов универсалов гетмана Ю. Хмельницкого и писем украинским послам, которые (в переводах) сохранились среди материалов русско-польских переговоров 1660 г.
Уже в середине апреля положение было признано столь серьезным, что была начата мобилизация войска после получения сообщений лазутчиков, «что подлинно ляхи с ордой… на свята имеют на нас всеми силами наступати»