Активные военные действия начал еще до выступления армии Долгорукого в поход И.А. Хованский, высылая из Полоцка отряды против «литовских людей», занявших разные городки на территории Полоцкого и Витебского воеводств. Как сообщал воевода царю, он отправил «большую посылку» против хоругвей, стоявших в Чашниках, Лепеле и около Витебска, после чего эти отряды «побежали в обоз к гетману Сопеге». Отряд в 400 чел. был послан к Браславу, его осадил отряд полковника Шварца, к которому присоединилась местная шляхта. В бою 22 августа отряд был разбит «и многие знамена и барабаны и языки многие пойманы»[2378]. Эти частные успехи не могли существенно изменить общего положения вещей. На ход событий более серьезное влияние оказало то, что после этих успехов И.А. Хованский решил проводить самостоятельные военные акции, чтобы новые успехи помогли ему реабилитироваться после неудачи при Ляховичах, и отказался присоединиться к армии Ю.А. Долгорукого[2379].
Осада Могилева подтолкнула русское правительство к началу активных военных действий. В Москве были уже серьезно обеспокоены потерей Шклова, в случае взятия польско-литовскими войсками Могилева контроль над днепровским путем, ведущим в «черкасские городы», был бы окончательно утрачен, что было бы крайне нежелательно в условиях, когда русские войска вели военные действия одновременно и на территории Великого княжества и на территории Украины. Ю.А. Долгорукий получил приказ царя «над польскими людьми промышлять и Могилеву помочь учинить». 7 сентября авангард армии выступил из Смоленска[2380]. 24 сентября авангарды двух армий встретились у села Губарева. 24–25 сентября происходили столкновения отдельных отрядов, переросшие 27 сентября в «бой большой», главное кровопролитное сражение продолжалось 28 сентября «с третьего часу дня до ночи». На этот раз в составе русской армии были артиллерия и значительные пехотные части, поставившие на боевом поле передвижные крепости — «гуляй-города»[2381].
В царской грамоте, которой А.Л. Ордина-Нащокина извещали о происшедшем сражении, говорилось о победе, которую одержали русские войска над войсками литовских гетманов, и предписывалось отметить победу торжественным салютом и молебном[2382]. В Москве, однако, были хорошо осведомлены о реальном положении дел. Отписки Ю.А. Долгорукого давали о нем довольно точное представление. Правда, он сообщал, что в сражении войска гетманов понесли большие потери, «а раненых, де, из гетманских полков везут в Шклов многих людей», правда, русские войска захватили ротные знамена полка Чарнецкого и даже «большое знамя» жемайтского войска, но Ю.А. Долгорукий не скрывал, что инициатива в сражении принадлежала польско-литовской стороне («учали напускать на нас жестокими напуски») и под их напором «и сотни многие и сотенные люди из разных сотен с бою побежали». Отписка завершалась перечнем убитых и раненых, свидетельствовавшим о том, что и русская армия понесла серьезные потери.
О реакции русских правящих кругов на происходящее говорят распоряжения, отданные 3 октября после получения первого сообщения о сражении[2383]. Брату Ю.А. Долгорукого князю Петру, который двигался со своим полком к главной армии, было приказано поторопиться. Такой же приказ был послан Максиму Ртищеву, стоявшему со своим полком в Кричеве. Смоленским воеводам было послано распоряжение передать часть своих рейтар и казаков в полк С. Змеева, который также направлялся в армию Ю.А. Долгорукого[2384]. Новые меры были приняты после получения 8 октября нового более подробного сообщения от этого воеводы. Были отданы распоряжения о существенном пополнении полка Ю.А. Долгорукого. И.А. Хованскому был послан приказ идти к Дубровне, а оттуда к главной армии под Могилев. Наконец, 11 октября приказ присоединиться к армии Ю.А. Долгорукого был послан «тульскому, рязанскому и веневскому полку»[2385].
11 октября Ю.А. Долгорукому был послан новый воеводский наказ[2386]. Извещая воеводу о принятых мерах, царь одновременно предлагал ему еще до подхода войск П.А. Долгорукого и И.А. Хованского продолжать военные действия против вражеских войск, но «из большие крепости не отходя вдаль от обозу». Очевидно, что и реальное положение вещей и нелегкое положение, в котором оказалась армия Ю.А. Долгорукого, были для царя и его советников достаточно ясными, но, по-видимому, они все же рассчитывали добиться перелома в войне, бросая на театр военных действий все новые войска. Вероятно, предполагалось, что после подхода подкреплений Долгорукий предпримет более активные действия против польско-литовской армии.
Противостояние двух армий в районе Могилева продолжалось около двух недель. Затем польско-литовские войска отошли к Шклову, и 21 октября армия Ю.А. Долгорукого двинулась к Могилеву[2387]. Здесь у Могилева армия Ю.А. Долгорукого соединилась с казацкими полками во главе с В.Н. Золотаренко[2388]. Были наведены мосты через Днепр, и 30 октября войска перешли на другой берег реки. В начале ноября к армии присоединился полк П.А. Долгорукого[2389]. Однако активные военные действия так и не начались. Как сообщал Ю.А. Долгорукий царю, «груда стала великая, с телегами и с саньми итить не мочно»[2390]. Все ограничилось посылкой полка П.А. Долгорукого к Шклову и осадой этого города[2391]. Взятие Шклова было бы серьезным ударом по польско-литовской армии, так как там были собраны запасы продовольствия и лечились после боев раненые солдаты и офицеры[2392]. Когда на выручку к городу подошло жмудское войско во главе с полковниками Бобровницким и Липницким, после ряда столкновений П.А. Долгорукий сумел оттеснить их от города[2393], но военной кампании положил конец доставленный главнокомандующему 20 ноября указ царя, оставив гарнизоны в Быхове и в Могилеве, отвести армию к Смоленску[2394]. 16 декабря он был вызван в Москву и одновременно получил приказание «ратных людей наших полков с вашие службы отпустить к домом»[2395].
Таким образом, хотя ближайшая цель кампании — освобождение Могилева от осады — была достигнута, но восстановить контроль над днепровским путем, взяв Шклов, не удалось, и, что еще более существенно, не получилось того мощного наступления, на которое рассчитывали в Москве, усиливая армию Ю.А. Долгорукого.
Трудности на этом театре военных действий усилили действия Хованского, приведшие к новой военной неудаче. Несмотря на приказ царя идти к Дубровне на соединение с армией Ю.А. Долгорукого, И.А. Хованский решил воспользоваться тем, что главные силы польско-литовских войск направлены против армии Ю.А. Долгорукого, и предпринять поход на Вильно, чтобы разбить стоявшее под городом войско и освободить его от осады[2396]. Готовясь к походу, он стал лагерем у Череи. Этим разделением русских войск польско-литовские военачальники воспользовались, чтобы нанести удар по корпусу Хованского. Оставив как заслон от армии Ю.А. Долгорукого отряды М. Паца и X. Полубенского, С. Чарнецкий и П. Сапега с главными силами направились к Черее. Узнав о появлении передового отряда этой армии во главе с полковником С. Кмитичем, И.А. Хованский выслал отряд, который обратил литовцев в бегство, захватив 150 пленных. Положение изменилось, когда на поле боя появились главные силы польско-литовской армии. Русский отряд был разбит, и вражеское войско двинулось к Черее. Как сообщал И.А. Хованский царю, он предлагал «сесть в обозе» и сражаться, ожидая помощи от Ю.А. Долгорукого, но дети боярские настояли на том, чтобы, бросив лагерь, отступать к Полоцку. При этом, когда войско вышло из обоза, «многие дворяне и рейтары, покинув нас, побежали разными дорогами». Польско-Литовское войско стало преследовать уходящего неприятеля, «и шли мы, — докладывал Хованский царю, — обронною рукою 50 верст». Когда, наконец, отбившись от неприятеля, войско уже подходило к Полоцку, его снова атаковали отряды литовских полковников во главе с X. Сапегой. «Рейтары» обратились в бегство, но пехота и гусары сумели пробиться в Полоцк. Однако корпус Хованского понес серьезные потери, были утрачены обоз и артиллерия[2397].
Еще в сентябре 1660 г. в связи с тем, что часть войск из Царевичева Дмитриева была отправлена для охраны русских послов на предстоящих мирных переговорах со Швецией, царь возложил на И.А. Хованского ответственность за оборону Друи и Браслава[2398]. После происшедших событий воевода писал в Царевичев Дмитриев полковнику Вас. Волжинскому: он знает, что должен «оберегать» Друю и Браслав, но «нам, господине, вряд оберегать и Полоцка, потому что неприятельские люди, гетман Сапега и Чернецкой, стоят от Полоцка в ближних местех»[2399]. Подробнее характеризуя положение царю в отписке, составленной в конце октября — начале ноября, И.А. Хованский сообщал, что войска П. Сапеги и С. Чарнецкого стоят в городках на границе с Полоцким воеводством и в южной его части