. С грамотой царя 2 декабря 1660 г. в Речь Посполитую был отправлен гонец Ларион Иванов[2504]. К непосредственным конкретным результатам этот шаг не привел. Ян Казимир задержал гонца, ссылаясь на то, что для ответа царю он должен дождаться решений сейма[2505].
Не дожидаясь возвращения Лариона Иванова, Алексей Михайлович предпринял новый важный шаг. 21 декабря на совещании царя с тремя ближними боярами — Я.К. Черкасским, А.Н. Трубецким и Н.И. Одоевским — был утвержден наказ новой дипломатической миссии, которая должна была направиться в Речь Посполитую[2506]. Посланник, которого царь направлял к Яну Казимиру, должен был добиваться заключения перемирия между государствами «самое малое на год»[2507]. По условиям перемирия войска Речи Посполитой в Великом княжестве Литовском должны были отойти за Березину. На Украине предполагалось прекращение военных действий с тем, чтобы каждая из сторон сохранила за собой те территории, которые оставались бы под ее властью на момент заключения перемирия. Кроме того, власти Речи Посполитой должны взять на себя обязательство «чюжеземцов крымских и нагайских татар войной не насылать»[2508]. Если бы удалось заключить перемирие на таких условиях, то посланники получили бы полномочия согласиться на вывод русских гарнизонов из Вильно, Гродно, Ковно и Бреста[2509]. Посланники должны были договориться после заключения перемирия о месте и времени проведения переговоров о заключении «вечного мира». Царь предлагал провести такие переговоры под Могилевом в июне — июле 1661 г.[2510].
20 января выполнение этой миссии было возложено на стольника Замятию Леонтьева и дьяка Лукьяна Голосова[2511]. В середине февраля посланники доехали до Полоцка, где ждали известий от литовской стороны, когда их могут принять, но 1 марта к ним пришла грамота царя с приказом ехать к Яну Казимиру, «не мешкая нигде»[2512]. Посланники были вынуждены отправиться в путь, не зная, примет ли их литовская сторона. К концу апреля посланники достигли Варшавы[2513], где также были задержаны в ожидании решений сейма. И этот шаг не привел к желаемым для царя результатам, но он показывает, какие прилагались усилия для заключения перемирия с Речью Посполитой.
Если с инициативой о проведении мирных переговоров Алексей Михайлович выступал лишь в декабре 1660 г., то сам вопрос о подготовке и проведении таких переговоров был поднят значительно ранее, хотя и не по инициативе русской стороны. Первым с такой инициативой выступил освобожденный шведами после заключения Оливского мира курляндский герцог. Для этого он использовал свои старые связи с А.Л. Ординым-Нащокиным. 27 июня 1660 г. дипломат послал герцогу соболя — подарок царя и его поздравления по случаю освобождения. В грамоте отправленной в связи с этим царю, герцог выражал пожелания, чтобы был установлен мир между Россией и Речью Посполитой[2514]. Конкретно вопрос о содействии герцога заключению мира был поднят в письме одного из приближенных герцога зельборского старосты Вильгельма Толбы к Ордину-Нащокину. Он писал о том, что герцог хочет содействовать заключению мира через своего шурина, бранденбургского курфюрста Фридриха Вильгельма[2515]. Такое выступление курляндского герцога вполне понятно. Он стремился к прекращению войны у границ своего княжества, разоренного шведами. В прекращении войны у своих границ мог быть заинтересован и его могущественный родственник — курфюрст. Передавая эти предложения в Москву, А.Л. Ордин-Нащокин не сопроводил их каким-либо комментарием. В начале июля несмотря на неудачу, постигшую армию Хованского, он рассчитывал на успех военной кампании в Великом княжестве Литовском и советовал, используя этот успех, навязать Великому княжеству Литовскому выгодное для русской стороны сепаратное мирное соглашение. «А вдруг, государь, — писал он царю, — миру с Литвою и с поляки прибыли Великой России быть невозможно». Впрочем, он полагал, что после заключения такого соглашения «и Коруна черкасскими войски приневолена будет к миру»[2516].
Курляндский герцог продолжал свои попытки содействовать прекращению войны. 7 августа состоялась новая встреча А.Л. Ордина-Нащокина с В. Толбой, информировавшим русского политика о шагах, предпринятых герцогом. Он посылает свою жену к курфюрсту, чтобы убедить его выступить посредником. И сам герцог «готов… к польскому королю ехать и у короля и у санату о миру всяким промыслом делать». Толба передал также совет герцога искать сближения с английским королем Карлом II, который «дружбою будет радетелен», вспомнив о репрессиях царя по отношению к английским купцам — сторонникам Республики[2517]. В сентябре Ордин-Нащокин получил письма от В. Толбы и канцлера курляндского герцога Мельхиора Феькерзама, которые снова запрашивали, желает ли царь, чтобы герцог и курфюрст выступили как посредники в русско-польском конфликте («ожидаем указу царского величества, делат то дело или нет»)[2518].
Отсутствие реакции на эти сообщения, как и комментариев к ним А.Л. Ордина-Нащокина говорит о том, что пока сохранялись надежды на успех на фронтах, русская сторона не проявляла интереса к поискам возможных посредников. Заинтересованность в посредничестве появилась, когда начало становиться все более ясным, что итоги боев в Белоруссии и на Украине не соответствуют ожиданиям.
Уже в октябре 1660 г. в Москве было принято решение отправить к бранденбургскому курфюрсту с просьбой о посредничестве Ивана Желябужского[2519].
В указаниях, посланных в ноябре 1660 г. к А.Л. Ордину-Нащокину с подьячим Приказа Тайных дел Кириллом Демидовым, посланцу предписывалось «о посредстве курфюрста бранденбурского и курлянского князя поговорить, чтобы он (т. е. Ордин-Нащокин) наперед послал проведать, на которых статьях хотят посредство чинить и отписать о том к нам, великому государю, тотчас»[2520].
Когда А.Л. Ордин-Нащокин получил информацию от царя и составил представление о событиях, происшедших на Украине, в ответ на указания царя он направил ему обширную отписку, в которой не только затронул вопрос о поиске посредников, но и изложил свои представления о возможных условиях мира с Речью Посполитой[2521].
Саму идею организации мирных переговоров с Речью Посполитой при посредничестве курляндского герцога и курфюрста он поддержал, но считал неуместным на данном этапе запрашивать у них, «на которых статьях хотят мир чинить»: «того, де, проведать преже времени нельзя, как и время будет, и проведать будет трудно»[2522].
Главное место в отписке занял вопрос о мире с Речью Посполитой. Заключение такого мира А.Л. Ордин-Нащокин справедливо считал главной задачей, стоящей перед русской внешней политикой, и выражал готовность посвятить свои силы решению этой задачи: «А чтоб у того полского миру и промыслу быть ему, думному дворянину, на Двине, а от свейского дела быть свободну». В этой связи он просил о личной встрече с царем, «хотя и не на многое время», чтобы определить, «как тот полской мир делать». Однако, не дожидаясь этой встречи, А.Л. Ордин-Нащокин изложил целый ряд соображений о том, каковы должны быть условия этого мира.
Именно в этой отписке под влиянием сообщений, полученных от царя, А.Л. Ордин-Нащокин высказал мнение, что теперь можно уступить «черкас» польскому королю. Царь принял их под свою защиту «для единой православной веры греческого закону» и обязан был их защищать «как они были от великого государя неотступны», но теперь, когда «уж и вдругоряд от подданства отступили и крестное целование порудили, никак за них стоять не надобно». Необходимость такого шага дипломат аргументировал тем, что иначе мирного соглашения с Речью Посполитой заключить не удастся («миру никак не… сыскать»). Если не отказаться от «черкас», «сколько бы их ни держать, быть великим кровям»[2523].
Уже в этом тексте Ордин-Нащокин, выступая за заключение мира с Речью Посполитой, не ограничивался лишь ссылками на то, что будет положен конец долгой и тяжелой войне. Как дополнительный довод в пользу заключения мира он отмечал, что в этом случае «и татаровя отстанут». Попытки привлечь на свою сторону татар с помощью «поминков» ничего не гарантируют. Хан — вассал султана и, если султан прикажет, будет помогать королю несмотря на «поминки». «А миром с поляки турок и хан будут задавлены». Эти последние слова отписки, как представляется, могут указывать на то, что уже в то время, когда А.Л. Ордин-Нащокин только начал размышлять над вопросом о «польском мире», в его сознании зарождалась идея союза двух государств против Турции и Крыма, чем был бы положен конец их вмешательству в восточноевропейские дела.
Отписка содержала также острые выпады против поведения «великих» послов при начале русско-польских мирных переговоров в 1660 г. Если с русской стороны требовали, чтобы «черкасам было место и глас был особной, и тут было как миру быть, что им с своими холопи вместе сидеть». Поляки не согласятся на такое условие, «хотя до одного человека згинуть». По существу это был прямой выпад против царя и его советников, так как послы только следовали полученному в Москве наказу.