[2618]. И.А. Желябужский с официальным предложением о посредничестве отправился к курфюрсту в самом начале 1661 г.[2619].
Еще раньше, чем И.А. Желябужский отправился в путь, появилась возможность участия в мирных переговорах главного посредника при заключении Оливского мира французского посла Антуана де Люмбра. В Париже полагали, что после заключения мира с Россией император не решится силой навязать полякам своего преемника Яну Казимиру[2620]. 15 октября 1660 г. французский дипломат обратился с письмом к А.Л. Ордину-Нащокину. Сообщая наместнику ливонских городов, что он имеет официальные полномочия от Людовика XIV выступить как посредник на будущих русско-польских переговорах, он просил его выяснить, как отнесся бы царь к такому предложению[2621].
18 декабря письмо попало в Посольский приказ[2622], А.Л. Ордину-Нащокину было приказано ответить на него согласием, и 28 декабря тот отправил положительный ответ де Люмбру[2623].
Как он докладывал царю, при составлении «письма» он воспользовался присланной к нему грамотой царя, но дополнил ее, «примеряясь ко многим ведомам ис Полши и из Литвы». Сведения эти были, по его оценке, благоприятными — там желают мира и соглашения о прекращении военных действий («о удержании твоих, великого государя, войск»). Ниже будут высказаны соображения, из какой среды исходили эти сведения. Вместе с письмом А.Л. Ордин-Нащокин отправил де Люмбру опасную грамоту царя[2624]. Очевидно, в Москве рассчитывали на скорый приезд в столицу французского посла.
С приездом французского посла А.Л. Ордин-Нащокин связывал большие надежды. В письме, доставленном в Москву 16 января, он в приподнятом, патетическом тоне писал: «Господь Бог путь показывает мирной не только тебе, великому государю, з государи християнскими к постоянному миру готовица и бусурманы будут перестрашены и утвержены». Он обращал внимание на последние статьи Оливского мира, где содержались призывы, «чтоб вперед меж християнскими государи мир учинился и к тому союзу приставали». Он полагал, что участники Оливского мира, действуя в духе таких деклараций, будут способствовать заключению мира между Россией и Речью Посполитой. Французский посол сможет добиться многого, так как Людовик XIV «в ближнем приятстве» польскому королю. Если де Люмбр добьется заключения перемирия, то на мирные переговоры можно пригласить в качестве посредников послов Дании, Англии, Бранденбурга, Курляндии. Его воображению рисовался целый международный конгресс, где «за такими посредники мир Великои России будет не в убыток и дойдет делом утешным без страхов воинских». Тогда и не нужно будет идти на уступки шведам и искать с ними мира[2625].
Казалось, действительность оправдывала надежды Ордина-Нащокина. 5 февраля 1661 г. он получил сообщение от курляндского герцога Якоба, что к царю едет австрийский посол с предложением посредничества[2626]. Таким образом, глава одного из наиболее могущественных европейских государств — император Леопольд — проявил желание выступить как посредник в русскопольском споре. Одновременно литовский канцлер К. Пац сообщил, что «опасная грамота» царя передана А. де Люмбру[2627].
Далее, однако, начались трудности — они возникли сначала с самой неожиданной стороны — со стороны Курляндии.
18 января И.А. Желябужский приехал к А.Л. Ордину-Нащокину, и тот отправил гонца к курляндскому герцогу с сообщением о посланнике[2628]. Как позднее сообщал Ордин-Нащокин царю, он отправил посланца в Царевичев Дмитриев, а перед этим «к твоему, великого государя, делу писма ему, Ивану, дал и ведом о всем учинил». Делать это пришлось потому, что, по его оценке, Желябужский был совсем не подготовлен к своей миссии, хотя все необходимые для него «писма» имеются в Посольском приказе[2629].
4 февраля в Царевичев Дмитриев приехал Вильгельм Толба и сообщил, что «принять» Желябужского «никакими мерами нельзя»[2630], об этом же Толба сообщил и Ордину-Нащокину[2631].
Желябужскому Толба объяснял, что герцог не может гарантировать его безопасность, так как «польские люди везде по рубежу лежат», Курляндия не граничит с Восточной Пруссией[2632]. В действительности дело было не в этом. С лета 1660 г., когда герцог выступил с предложением посредничества, многое изменилось и теперь старания герцога были направлены на то, чтобы своим содействием русской стороне не навлечь на себя неудовольствие Речи Посполитой. В. Толба откровенно сказал А.Л. Ордину-Нащокину, что герцог отказывается от своих предложений о посредничестве, так как в этом случае король Ян Казимир «учнет на него налягать». Правда, герцог выражал согласие встретиться с Желябужским, «утаясь поляков», чтобы передать русские предложения курфюрсту, но это согласие не имело никакой цены, так как одновременно Толба заявил А.Л. Ордину-Нащокину, что курфюрст находится на Рейне и вряд ли возложит на себя роль посредника, так как в этом случае у Яна Казимира в отношении курфюрста «к великому зломнению причина будет»[2633]. Так миссия Желябужского окончилась не начавшись.
Не приходил и ответ от де Люмбра. С помощью герцога Ордин-Нащокин отправил де Люмбру новое письмо, торопя его с ответом[2634]. 20 марта Толба прислал А.Л. Ордину-Нащокину ответ французского посла[2635]. Однако этот ответ не мог удовлетворить ни Ордина-Нащокина, ни царя. Де Люмбр сообщал своему русскому коллеге, что он предлагал Яну Казимиру организовать встречу представителей сторон в Вильне в июне 1661 г. и заключить на время переговоров перемирие, но король на его предложения не ответил. В письме, правда, сообщалось, что вскоре он пришлет официальное предложение Людовика XIV о посредничестве. Текст соответствующего документа[2636] вместе с новым письмом де Люмбра был прислан в пограничную ливонскую крепость Новгородок-Нейгаузен 10 апреля 1661 г.[2637]. Де Люмбр просил Ордина-Нащокина узнать, как отнесся царь к его предложениям относительно мирных переговоров, но не скрывал, что эти его предложения не одобрены польско-литовской стороной: в Варшаве не принято никаких решений, так как сенаторы разъехались на сеймики.
Курляндский герцог опасался оказывать открытые услуги царю, но готов был доверительно сообщать полезные сведения. На встрече с А.Л. Ординым-Нащокиным Толба сообщил важные сведения о направлявшемся в Россию австрийском посольстве. Он сообщил, что по сведениям, которыми располагает герцог, император заинтересован в том, чтобы Речь Посполитая оказала ему поддержку в войне с османами, и поэтому отправленный им посол будет добиваться, «чтоб посольство было вскоре и зачат мир с польским королем, не допуская лета»[2638]. Посредничество австрийского посла, — подчеркивал он далее, — будет для царя полезнее и он быстрее добьется нужных результатов[2639]. Неудивительно, что в разговоре с Толбой А.Л. Ордин-Нащокин поспешил заверить его, что царь примет австрийского посла «честно» и «отпущен будет в посредство без задержанья»[2640].
Одновременно с ответом де Люмбра 20 марта А.Л. Ордин-Нащокин получил от герцога Якоба документ, подтверждавший правильность его сообщений об австрийском посольстве — грамоту императора герцогу, в которой сообщалось, что император Леопольд посылает своего посла Августина Мейерберга, чтобы тот выступил посредником при заключении мира между Россией и Речью Посполитой[2641].
После получения таких известий могло показаться, что действительно при содействии Австрии может быть быстро заключен приемлемый мир с Речью Посполитой. Возможно, именно с этим был связан поспешный вызов А.Л. Ордина-Нащокина в Москву в марте 1661 г.[2642]. Можно предполагать, что в связи с ожидавшимся приездом австрийского посредника царь хотел обсудить с н, им возможные условия «польского мира» (по приезде Ордин-Нащокин должен был явиться в Посольский приказ). В конце марта, получив «указ» царя, А.Л.Ордин-Нащокин отправился в дорогу[2643], но вызов скоро был отменен. К нему был послан подьячий Приказа Тайных дел Юрий Никифоров с приказом «побыть до травы в Царевичеве Дмитрееве» и стараться заключить перемирие с литовским войском в Жемайтии[2644]. Ю. Никифоров встретил Ордина-Нащокина 4 апреля в 50 верстах от Пскова[2645], и воевода должен был вернуться в свою резиденцию. По-видимому, в Москве уже не ждали от австрийского посредничества каких-либо быстрых конкретных результатов, и эти предположения оказались правильными. Каких-либо полномочий для ведения переговоров от правительства Речи Посполитой австрийский посол не имел