.
В связи с созывом сейма важное значение приобретал вопрос о созыве сеймиков, которые должны были выбрать послов на сейм. Для правомочности решений сейма был необходим созыв сеймиков и на тех землях Великого княжества Литовского, которые находились под русской властью. Вопрос о том, как будет организована работа этих сеймиков, был поднят уже в конце ноября посланцем гетмана В. Госевского Я. Лосоцким. Он передал просьбу, чтобы, когда на этих землях будут созваны сеймики, гетманы Павел Сапега и Винцент Госевский, а также ошмянский староста Адам Сакович получили возможность приехать и принять участие в их работе[652]. Затем в более общем плане об этом стал говорить гонец комиссаров Ян Корсак, посетивший походную ставку Алексея Михайловича в начале декабря 1656 г. Корсак передал просьбу комиссаров разрешить в связи с подготовкой сейма созвать в поветах сеймики «под урядом его королевской милости». Одновременно он просил разрешить шляхтичам, которые не принесли присяги царю, приехать на эти земли, чтобы принять участие в работе сеймиков[653]. Таким образом, по представлениям польско-литовской стороны на землях, занятых русскими войсками, сеймики, следуя традиционной практике, должен быть созвать король, а для участия в их работе не присягнувшие царю шляхтичи должны были получить возможность вернуться в свои владения, т. е. и созыв сеймиков, и состав их участников должны были оставаться традиционными.
В царской ставке при обсуждении этого вопроса пришли к иному решению. В резолюциях думного дьяка Лариона Лопухина на поданные Яном Корсаком «статьи» было отмечено, что «до совершения доброго дела» (т. е. до избрания Алексея Михайловича польским королем. — Б.Ф.) царь не может разрешить не присягнувшим ему шляхтичам приезжать на земли, находящиеся под его властью, а что касается созыва сеймиков, то Корсаку было сообщено, что «государь указал послать свои государевы грамоты в поветы»[654].
Таким образом, сеймики созывались по распоряжению царя, а в их работе могли участвовать только те шляхтичи, которые ранее принесли присягу царю. 12 декабря в Вязьме в походной ставке были подготовлены тексты соответствующих грамот. Информируя шляхту о результатах переговоров под Вильно, царь предписывал «учинить сеймики и выбрать поветовых послов дву человек», которые должны будут направиться на сейм, когда получат соответствующие указания от «великих» послов. Выбранным послам царь предписывал «наказать накрепко, чтоб будучи… на сойме, о нашем великого государя о начальном деле о обраний… радели». Королевским посланцам, которые приедут с предложением о созыве сеймика, следует сообщить, что «по царского величества указу поветовые послы… готовы». Грамоты заканчивались предписанием сообщить царю имена послов и «что им в ынструкцыю напишите»[655].
Все это означало резкий разрыв с традиционными нормами политической жизни Речи Посполитой. Сеймики созывались по указу царя (а не короля — главы Польско-Литовского государства), в их работе могли участвовать только шляхтичи, присягнувшие царю, и им предписывалось, какие они должны принять решения. Не имело прецедентов в практике политической жизни Польско-Литовского государства и предписание сообщить царю содержание «инструкций», которые шляхта выдаст своим послам на сейм. По расчетам царя и его советников, избранные таким способом послы на сейме должны были стать на нем своеобразной «группой натиска» при решении вопроса об избрании царя на польский трон.
К 21 декабря царские грамоты в поветы были присланы в Витебск с предписанием разослать их в соответствующие места[656]. В соответствии с этим в Витебске и Орше соответствующие сеймики были созваны и приняли свои решения уже 27 января 1657 г., другие сеймики собрались 2 февраля[657]. Как показывает знакомство с материалами, отложившимися в архиве Посольского приказа[658], большая часть собранных таким способом сеймиков выбрала послов и приняла угодные царю решения, предписав послам добиваться избрания Алексея Михайловича на польский трон. От этого правила отклонилась только инструкция шляхты Гродненского повета, в которой предписывалось добиваться изгнания из Речи Посполитой «иноверцев» и оплаты содержания войску из доходов от имений тех, которые были «виною пагубы отчины»[659]. Некоторые сеймики ходатайствовали о выплате для избранных послов содержания из царской казны[660]. Однако в некоторых поветах отказались следовать полученным предписаниям. Более дипломатичную форму избрал сеймик Слонимского повета. Шляхтичи просили у царя дополнительных указаний, как им следует выбирать послов на сейм[661]. Более решительную позицию занял сеймик Волковыского повета, участники которого заявили, что «сейм… за грамотою короля его милости имеет быть»[662]. Однако возражения участников сеймика были связаны не только с этим. В своей грамоте, адресованной царю, они напоминали Алексею Михайловичу, что уже присылали своих послов в Вильно, и тогда они «к до[го] вору, ни к думе припущены не были» и так «стало великое безчестие супротив славы народу нашего». Участники сеймика выражали опасения, что их послы могут встретиться на сейме с таким же приемом[663]. В этих опасениях они не были одиноки. Новогрудский воевода Петр Вяжевич, один из немногих присягнувших царю литовских сенаторов, в своем письме к послам Новогрудского воеводства к царю просил передать Алексею Михайловичу свой совет, чтоб царь не посылал их на сейм, также напоминая о том, что «на прошлом Виленском съезде послов наших комиссары Речи Посполитой не приняли»[664].
Основания для опасений были вполне реальными. Устраняя от участия в работе сеймиков «неприсягнувшую» шляхту, царь и его советники обеспечивали принятие нужных им решений, но это же обстоятельство в глазах участников сейма лишало эти решения законной силы. На это недвусмысленно указали власти Речи Посполитой, когда им стало известно о сеймиках, созванных царем. В инструкции, врученной королевскому посланнику Игнатию Банковскому в январе 1657 г., указывалось, что те, кто «chrest teraz całują, wotować na electa nie mogą» (кто целует крест (царю. — Б.Ф.) голосовать о выборе не могут), так как они уже являются подданными царя. Соответственно у них нет и права выбирать послов на сейм. Польско-литовская сторона настаивала на праве короля созывать сеймики в соответствии с нормами, принятыми в Польско-Литовском государстве[665]. Назревавший конфликт между русской и польско-литовской сторонами не получил развития только потому, что до созыва сейма ни в начале 1657 г., ни позднее дело не дошло.
Вместе с тем мобилизацией «присяжной шляхты» для участия в работе сейма шаги, предпринятые русским правительством, не ограничивались. Важное место в его планах отводилось также магнатам и шляхте тех земель Великого княжества Литовского, которые оставались за рамками прямого воздействия русских властей.
В планах, касавшихся этой части дворянства Речи Посполитой, важное место отводилось гетману польному и подскарбию Великого княжества Литовского Винценту Госевскому. Его настойчивые обращения к «великим» послам не могли не привлечь к нему внимания царя и его советников. Сразу, как только закончились торжества по поводу «избрания», было принято решение направить к гетману В. Госевскому А.С. Матвеева[666]. Выбор для этой миссии человека, имеющего, правда, невысокий чин «стрелецкого головы», но пользовавшегося особым доверием царя, указывает на важное значение, какое этой миссии придавали. Ссылаясь на то, что еще во время «Потопа» В. Госевский «государские милости к себе искал», и на его обращения к «великим» послам А.С. Матвеев должен был поблагодарить за это гетмана от имени царя и предложить ему «служить» Алексею Михайловичу. А «о чем служить, — указывалось в одном из подготовленных материалов к его миссии, — и то ему, Артемону, в статьях написать»[667].
«Статьи» эти сохранились и проливают свет на характер его миссии. Он должен был приводить войско во главе с гетманами «под его царского величества высокую руку и обнадеживать их ево царским жалованьем». Предполагалось, что с этой целью в Полоцк будет прислано «сто тысяч золотых червонных и ефимков», деньги и «государевы жалованные грамоты» (вероятно, грамоты на владения) следовало раздать гетманам, «чиновным людям» и «шляхте» после принесения присяги[668]. Образец текста присяги, данный А.С. Матвееву, показывает, какие обязательства должны были взять на себя гетман и войско.
Принесшие присягу обязывались «служить» Алексею Михайловичу и его сыну Алексею «верою и правдою безо всякого лицемерства», особенно они должны были добиваться избрания царя преемником Яна Казимира и «всю Речь Посполитую и рыцерство на то ж приводить с великим усердием»[669]. Таким образом, эта группировка господствующего класса Речи Посполитой, принеся присягу царю, должна была стать еще одной «группой натиска» на сейме при обсуждении вопроса об избрании царя.
Вместе с тем, как видно из содержания заключительной части «образца», присяга должна была обеспечить царю повиновение литовского войска и литовской шляхты и в иных ситуациях. Текст «присяги» предусматривал, что, если Ян Казимир будет отстранен от власти «бунтовством и заговором воровских людей» и согласится уступить царю свой трон, то принесшие присягу обязывались «с войском всю Речь Посполитую утвержать великого государя его царского величества под высокую руку», а какому-либо другому претенденту «вход загражать всеми силами»