На каких условиях Алексей Михайлович займет польский трон, будут ли и когда возвращены литовским магнатам и шляхте их владения — вот главные вопросы, волновавшие обе стороны в последние месяцы 1656 г. и в начале 1657 г. По сравнению с этим вопросы о характере отношений России и Речи Посполитой с другими государствами находились на втором плане, но все же они имели, особенно для польско-литовской стороны, существенное значение.
Для Речи Посполитой, коль скоро она решилась на поиски соглашения с Россией, важно было обеспечить военную помощь русской стороны в продолжавшейся войне со Швецией. Особенную активность проявил в этом плане гетман В. Госевский. Он полагал, что война в Ливонии должна привести к потере шведским королевством его прибалтийских владений. В письме к «великим» послам, написанном около 29 октября н. ст. он выражал убеждение, что война с Карлом Густавом не может закончиться тем, что у него «Инфлянские замки побраны». Война будет продолжаться, пока «пристаничные к морю места у шведов еще в руках»[772].
Поскольку он полагал, что война закончится полным поражением Швеции, представляется вполне логичным, что на переговорах с А.С. Матвеевым гетман убеждал посланца, что царь должен выступить инициатором создания антишведской коалиции. Об австрийских политиках гетман отзывался с явным неодобрением, как о людях, которые только обещают помощь, ожидая исхода переговоров между Россией и Речью Посполитой. Но все же он выражал надежду, что царь сумеет добиться, чтобы император «наступил на свейского короля». Гетман советовал также побуждать к выступлению против шведов датского короля и голландцев. Им следовало объяснить, что Карл Густав намерен овладеть Зундом, и тогда он «положит на окреты (т. е. корабли. — Б.Ф.) великую дань»[773]. Выдвижение таких широких планов совсем не исключало попыток скорее получить от русской стороны конкретную военную помощь.
Виленский договор предусматривал совместные действия русских и польско-литовских войск против шведов, и комиссары Речи Посполитой сразу после заключения договора стали добиваться выполнения достигнутой договоренности. О результатах своих усилий они сообщали королю из Слонима в письме от 13 ноября н. ст. 1656 г. Им удалось добиться того, чтобы в поветы, находящиеся под русской властью, и лично к воеводичу
С. Масальскому, собравшему целый «полк» под Своим командованием, были посланы «универсалы», чтобы они шли под «регимент» гетмана В. Госевского. Его слугам в самом Вильно было передано несколько бочек пороха. Кроме того, комиссары обещали, что на помощь к гетману будут посланы три полка пехоты, идущие в Вильно, и артиллерия[774]. О том, чтобы договоренность скорее могла осуществиться, хлопотали и приезжавшие в ставку возвращавшегося из похода царя посланцы литовских гетманов.
11 ноября возвратился ездивший от «великих» послов к В. Госевскому гонец Алфим Сытин и передал просьбы гетмана дать в помощь его войску «пехоты, и рейтар (т. е. конница. — Б.Ф.), и пушек»[775]. 22 ноября в Вильно к воеводе приехал новый гонец гетмана Ян Ласоцкий[776]. В грамоте, привезенной им, содержались просьбы гетмана прислать ему свинца и оказать ему помощь[777]. На словах гонец говорил, что гетману угрожает объединенная шведско-бранденбургская армия, и просил прислать пехоты, а также «чтоб поветная шляхта готовы были и шли к нему, гетману»[778]. Очевидно, речь шла о выполнении договоренностей, достигнутых комиссарами Речи Посполитой. Приехавший к царю от комиссаров гонец Ян Корсак (царь принимал его 21 ноября) в поданных «статьях» также просил оказать помощь
В. Госевскому войсками и прислать ему пороху. Царь приказал выслать гетману из Вильно «10 бочек пороху безденежно», а в резолюции на «статьи» отмечено, что «государь указал своим государевым ратным людем на шведа помогать»[779].
Посланцы следовали один за другим. 25 ноября в царскую ставку прибыл посланец гетмана П. Сапеги А. Млоцкий. В поданных им «речах» содержалась просьба, чтобы царь назначил человека, с которым гетман мог бы «иметь советы воинские» и договориться о «случении» войск против шведов[780]. 6 декабря в Вязьме царь принял посланника гетмана В. Госевского, полковника Казимира Жеромского. Жеромский привез два документа. Один — грамота Яна Казимира, в которой говорилось, что он дает гетману полномочия вести переговоры о совместных действиях против шведов, и грамоту гетмана, удостоверявшую полномочия его посланца[781]. На переговорах, однако, речь зашла вовсе не о выработке оперативных планов. К. Жеромский ходатайствовал о выплате литовскому войску жалования, снабжении его хлебом и оружием. На все это последовал ответ, что все это будет сделано, когда войско принесет присягу царю[782]. Эти документы дают ясные свидетельства польской стороны получить от русского правительства разнообразную помощь для продолжения войны со шведами. Каков же был результат этих усилий? Что касается просьб о посылке В. Госевскому пороха и свинца, то они, судя по всему, были выполнены, так как позднее русская сторона ставила это себе в заслугу. Гораздо сложнее обстоит дело с вопросом об оказании военной помощи. Содержание просьб гетмана Госевского не оставляет сомнений, что в гетманской ставке были расчеты на усиление своей армии русской пехотой и артиллерией. Вместе с тем польско-литовские политики, видимо, отдавали себе отчет, что в условиях, когда русские войска по окончании трудной военной кампании уходили из-под стен Риги, трудно рассчитывать в ближайшее время на крупные совместные военные акции против шведов[783]. В этих условиях, очевидно, и появилась идея мобилизовать в литовскую армию шляхту из тех земель Великого княжества, которые оказались под русской властью. Сообщения комиссаров королю о том, что русские власти объявили такую мобилизацию, находят свое подтверждение в инструкциях литовских сеймиков начала 1657 г., где постоянно упоминаются царские грамоты о созыве «посполитого рушенья (дворянского ополчения. — Б.Ф.)»[784]. Собранные ополчения должны были идти «на помочь против шведов за грамотою» гетмана В. Госевского[785]. Комиссары возлагали особые надежды на «полк», собранный С. Масальским на территории Гродненского воеводства, и они не ошиблись в своих расчетах. С. Масальский с военным отрядом присоединился к армии своего родственника гетмана П. Сапеги, осаждавшей Тикоцин в январе 1657 г. Послы гродненской шляхты должны были ходатайствовать на будущем сейме о наградах С. Масальскому за участие в освобождении этого города[786]. Одновременно гродненская шляхта, не дожидаясь присылки соответствующих грамот, снарядила поветовую хоругвь во главе с Кр. Буховецким, которая, начиная со 2 октября, в течение четверти года несла службу в войске В. Госевского[787].
Такое поведение, однако, оказалось исключением. Повсеместно, получив царские грамоты, шляхта ходатайствовала об освобождении от посполитого рушения, ссылаясь на разорение[788], и царь был вынужден пойти навстречу ее требованиям[789]. Таким образом, задуманный план не был выполнен из-за сопротивления литовской шляхты.
Когда определился поворот русской внешней политики на путь конфликта со Швецией, одной из задач польско-литовских политиков стало вовлечь Россию в войну с союзником Швеции — Бранденбургом. Этой цели должны были служить сведения, переданные гонцом Яна Казимира Александром Чарнецким в царскую ставку в августе 1656 г. От имени короля он передал «письмо», присланное Яну Казимиру литовским хорунжим К. Пацем. В этом письме сообщалось, что 11 июля был заключен договор о союзе между Карлом Густавом и курфюрстом, по которому Фридрйх Вильгельм не только обязался принять участие в борьбе за «завоеванные в Литве земли», но и «пустошить» собственные владения Алексея Михайловича[790]. Сведения эти не соответствовали действительности[791], готовность прибегать к подобным шагам (хотя, очевидно, из осторожности эти сведения не исходили прямо от короля) показывает, как сильно Польско-Литовская сторона стремилась добиться поставленной цели. Не довольствуясь передачей «письма», гонец уже после своего отъезда, узнав, что Фридрих Вильгельм направляет послов к царю, послал собственное письмо думному дьяку Лариону Лопухину, призывая царя и его советников действовать, «не доверяя речам и умыслом» «злых слуг» курфюрста[792].
На переговорах под Вильно был поднят вопрос о совместных действиях России и Речи Посполитой не только против шведов, но и против их союзника — «прусского князя»[793]. Усилия, направленные на то, чтобы побудить Россию к войне с Бранденбургом, предпринимались и за рамками этих переговоров. Так, в письме, отправленном в конце октября н. ст. «великим» послам, гетман В. Госевский призывал развернуть масштабные военные действия на территории Восточной Пруссии, чтобы «или выдрати из рук Прусы или до повинного привести послушанья». Гетман отмечал, что он может одерживать победы, но не может нанести окончательного поражения противнику, так как «в лесах и водах без огненного люду для воевание ненадежно». Поэтому он просил царя скорее прислать ему «рейтаров и пехоту с нарядом (т. е. артиллерией. —