В своих «статьях» воевода доказывал необходимость изменить политику по отношению к населению Ливонии. Он оценил как неверный, ошибочный шаг посылку в июне в Царевичев Дмитриев и Псков царских грамот с приказом «без остатку разорить» те земли в Ливонии, которые не подчинятся добровольно власти царя. Этим приказом, — доказывал он, — служилые люди воспользуются для того, чтобы и «не противных пленить без остатку». Такие действия сведут на нет все усилия воеводы Царевичева Дмитриева по привлечению местного населения на сторону русской власти. Это приведет к бегству населения в земли, занятые шведами, и к пополнению за счет местных крестьян шведской армии, «а пехота лутчая у свеян лифлянские люди». В крепостях, округа которых опустеет, будет «держатца нечем», «а в городех Лифлянских немецкие люди, видя разоренье над уездными людми, к подданству будут непокорны»[1112].
К сожалению, не сохранился какой-либо ответ царя на предложение и соображения его советника. Имеется, однако, черновик царской грамоты, по которой воевода Царевичева Дмитриева получил полномочия вести переговоры с горожанами Риги и обещать им сохранение всех их «прав» и такое «жалованье» от царя «чево у них и на уме нет»[1113]. Важно было, чтобы соответствующие шаги были подкреплены «грозой». И эти соображения были приняты во внимание. 6 августа в Царевичев Дмитриев пришел из Полоцка отряд во главе с кн. О. Щербатым. Однако отряд пробыл здесь всего несколько дней, и 13 августа, ссылаясь на будто бы начавшееся в уезде «моровое поветрие», ратные люди «своим самовольством» оставили город и вернулись в Полоцк[1114]. По-видимому, вернуть эти войска обратно в дальнейшем не удалось.
В конце июля А.Л. Ордин-Нащокин снова обратился к царю, анализируя положение, сложившееся с началом войны между Данией и Швецией. Он отметил такой важный факт, как появление на Балтийском море (в частности, у острова Эзель/Сааремаа) враждебного шведам датского флота. Это затруднило положение Риги, но вместе с тем открывало для датчан возможности овладеть городом. Датские войска уже появились «близко Риги». Заключение мира между Яном Казимиром и курфюрстом также открывало возможности для активизации действий литовских войск в Ливонии. «Так у обоих королей, у польскаго и датскаго, ныне об Риге, как было у свейского короля о Вильне». Царь сумел занять Вильно раньше шведов, поэтому его власти подчинилось Великое княжество Литовское», как и Рига — ключ к господству над Ливонией[1115].
А.Л. Ордин-Нащокин направил затем в Москву еще одно письмо, призывая к развертыванию широких военных операций по направлению к Риге. Письмо содержало острые выпады против воевод Полоцка и Пскова, которые словно прилагают все усилия к тому, «чтоб нынешнее лето докончалось без службы». Такая пассивность, — доказывал он, — приведет к самым нежелательным последствиям. Ведь и рижан, и гетмана В. Госевского, и курляндского герцога он убеждал в том, что русские войска вскоре появятся в Ливонии. Об этом же были осведомлены датский и польский короли. Если русские войска так и не появятся, то датский король станет искать мира с Карлом Густавом. К действиям против Риги должно было побуждать и его сообщение, что в укреплении, расположенном в устье Западной Двины, «свейские люди вымерли». Что касается английского посла, который хочет выступить посредником при заключении мира и за это будет добиваться «беспошлинного торгу» в России для английских купцов, то А.Л. Ордин-Нащокин советовал задержать его в Курляндии, «покаместа твои, великого государя, рати изо Пскова и с Полоцка придут в Лифлянты». Тогда этот посол может даже оказаться полезным. Рижане, «не ожидая от короля обороны, за посла аглинского возмутца» и при его участии будет заключено соглашение о переходе Риги под власть царя[1116].
Правда, в последующее время активность русских воевод возросла и под Гдовом шведская армия понесла серьезное поражение, но И.А. Хованский с победившей армией направился не к Риге, а на Нарову. Все это никак не могло удовлетворить А.Л. Ордина-Нащокина. Его внимание все более привлекала возрастающая активность литовской армии на сопредельных с его наместничеством территориях.
Связано это было с обозначившейся летом 1657 г. сменой внешнеполитической ориентации Бранденбурга. 11 августа н. ст. было подписано соглашение о выводе бранденбургских войск из Познани 28 августа н. ст. В. Госевский подписал с представителем курфюрста соглашение о перемирии. 19 сентября н. ст. он же подписал в Велаве соглашение о заключении мира и военного союза против шведов[1117].
При этом вставал вопрос о взаимоотношениях с Россией, войска которой также действовали на территории шведской Ливонии. 1 августа н. ст. гетман В. Госевский составил инструкции для своего посланца в Россию, Стефана Медекши. Гетман напоминал царю, что он предостерегал его о существовании союза Карла Густава, казаков и Ракоци, а А.С. Матвеев не хотел ему верить. Сообщая о вступлении в войну Дании и Австрии, о намерениях короля перенести войну на территорию Королевской Пруссии, он призывал царя также выслать войска против шведов. В части инструкции отмечен личный мотив: о гетмане у короля и Речи Посполитой сложилось дурное мнение, так как Польско-Литовское государство так и не получило помощи, которую, как уверял гетман, пришлет Алексей Михайлович.
Вместе с тем, сообщая о разрыве курфюрста со шведами, он заверял, что хотел бы задержать переговоры до приезда представителя от царя, и очень советовал не принимать английского посла. Гетман жаловался на Виленского воеводу кн. М. Шаховского и других воевод, которые в отличие от А.Л. Ордина-Нащокина не хотят поддерживать с ним переписку, особенно он подчеркивал свое желание поддерживать переписку с В.Б. Шереметевым[1118]. С. Медекша был задержан в Борисове и лишь в феврале 1658 г. смог попасть в Москву[1119]. Попытка вступить в сношения с В.Б. Шереметевым успеха не имела. В разговоре с С. Медекшей воевода сказал, что гетман «изменил, ничего для государя не учинивши», отправил Лопухина. «Государя, — говорил разгневанный воевода, — не устрашит ни зима, ни груда (куски замерзшей земли. — Б.Ф.) — пойдет зараз сам головою своею против всякого неприятеля»[1120]. Иначе складывались контакты гетмана с А.Л. Ординым-Нащокиным. Уже 25 сентября н. ст. 1657 г. он сообщил воеводе Царевичева Дмитриева, что возвратился в свой лагерь после заключения мира с курфюрстом и теперь направляется с войском против шведов. Он выражал надежду, что общими силами «обчии нам неприятель звоеван будет»[1121]. Через несколько дней, не получив ответа на свое послание, 1 октября н. ст. он сообщил А.Л. Ордину-Нащокину о том, что идет «для обереженья рубежов жмудийских», намерен перейти Двину и начать военные действия против шведов[1122]. 15 октября недалеко от Царевичева Дмитриева состоялась встреча гетмана и воеводы, о которой А.Л. Ордин-Нащокин подробно сообщал царю.
В. Госевский сообщил воеводе о заключении договора с курфюрстом и ознакомил его с текстом этого документа. Он заверил, что войска курфюрста будут действовать против шведов. Он сообщил, что развертывает военные действия против шведов, «исполняя Виленский договор», и сетовал на пассивность воевод Полоцка и Пскова[1123]. 8 октября В. Госевский обратился с письмом и к полоцкому воеводе И.П. Пронскому, сообщая, что он перешел Западную Двину, чтобы вести военные действия против шведов, и выражал надежду на сотрудничество с русскими войсками, «чтоб неприятель за наступлением нашим истеснен был»[1124]. В. Госевский, как представляется, хорошо понимал, какая благоприятная ситуация сложилась для действий его войск в условиях, когда главная военная сила в шведской Ливонии — армия Магнуса Делагарди — потерпела поражение и отступила к Таллину. Как показал дальнейший ход событий, расчеты эти оказались правильными. 24 октября войска В. Госевского осадили Вальмиеру (Вольмар), и через два дня город капитулировал. Были заняты и другие крепости[1125]. Приходили сведения к русским властям и о блокаде литовскими войсками Риги[1126]. За первыми успехами последовали и другие. К февралю 1658 г., когда литовское войско ушло из Ливонии, литовские гарнизоны появились в Цесисе (Венден) и Вильянди (Феллин)[1127]. В декабре 1657 г. войско В. Госевского осадило Пярну[1128] и ожидали скорого падения города[1129].
Успехи В. Госевского убеждали А.Л. Ордина-Нащокина в слабости шведской власти в Ливонии и реальности выдвигавшихся им планов. Вместе с тем усиление литовского присутствия в регионе вызывало его беспокойство. Он предупреждал царя, что отправившийся к королю гетман В. Госевский по возвращении к своей армии «пеших людей для промыслу над городами прибавит»[1130]. В этих условиях А.Л. Ордин-Нащокин предпринял еще одну попытку убедить царя организовать большой поход на Ригу.
Он убеждал царя, что в сложившихся условиях «поход твои, великого государя, под Ригу» будет «лутче летнево». Рижане не могут рассчитывать на помощь из Таллина, так как на сухопутном пути от Таллина к Риге стоит «обоз литовской… а водяным путем зимою суды не пройдут». Нужно только, чтобы в войске, посланном под Ригу для «приступного промыслу», было «пеших людей десять тысяч». А «вся земля, государь, Лифлянская, — обращ