[1486]. 4 мая Выговский выступил в поход, приказав задержать Апухтина в Чигирине до своего возвращения[1487]. Задержанный в Чигирине Апухтин не смог сообщить о произошедших переменах своему правительству, но о выступлении в поход Выговского и татар с конца апреля стали постоянно сообщать русским пограничным воеводам Мартын Пушкарь и его сторонники[1488].
Если Выговский принял решение расправиться с противниками, по существу отклоняя посредничество представителей царя, то и эти противники не желали следовать идущим из Москвы предписаниям. Миссия Алфимова, посетившего лагерь Пушкаря в середине мая, закончилась, по существу, неудачей. Хотя в своем обращении к царю восставшие подчеркивали свою покорность царской воле, но одновременно заявляли, что будут «до смерти» воевать с войском Выговского[1489]. Возникла опасность, что события на Украине будут развиваться помимо воли и без участия. русского правительства. Становилось также очевидно, что политика «примирения» враждующих лагерей не привела к успеху и это ставило русские правящие круги перед необходимостью поиска новых решений. К этому следует добавить, что в Москве не могли не быть обеспокоены растущим вмешательством татар в борьбу, развернувшуюся на Украине. 4 июня в Москву попало присланное киевским воеводой А.В. Бутурлиным письмо Ивана Выговского отцу, где говорилось, что хан прислал к гетману подтвержденный «подписом рук власных» текст договора о союзе Войска Запорожского с Крымом, а прибывшие к нему с Караш-беем татары от него «не поидуть хоть целый рок»[1490]. В этих условиях в Москве было принято решение вмешаться в конфликт, уже не ограничиваясь чисто дипломатическим воздействием, чтобы добиться его разрешения в соответствии со своими интересами.
Первым шагом в этом направлении стала посылка на Украину В.Б. Шереметева, как нового киевского воеводы, с крупным военным отрядом. Его скорое выступление в поход было ответом на обращение Г. Лесницкого, который, возвращаясь из Москвы, 16 мая просил царя скорее выслать В.Б. Шереметева, «дав ему власть на тех своевольников великую», а 22 мая в пути на Украину и сам Шереметев получил письмо полковника с настоятельной просьбой поторопиться[1491]. Эти письма давали основания надеяться, что, если русское правительство использует силу для подавления бунтовщиков, ему удастся провести на Украине намеченную в ходе переговоров с посольством Лесницкого программу преобразований, что позволит укрепить связь Войска Запорожского с Русским государством и обеспечит его участие в войне с Речью Посполитой. В начале июня было принято решение предпринять еще один, гораздо более серьезный шаг в этом направлении. 12 июня Г.Г. Ромодановский, уже подготовивший свое войско к походу в район Гродна, получил грамоту из Приказа Тайных дел (т. е. лично от царя) «идти в черкаские городы на помочь к гетману к Ивану Выговскому для успокоенья своевольников». Часть из собранных войск следовало отправить к В.Б. Шереметеву в Киев[1492].
Задачи, решения которых должны добиваться оба военачальника на Украине, были определены в наказах, отправленных им 6 июня[1493]. Первоочередной задачей было добиться разрыва союза между Выговским и татарами. Гетману следовало заявить, что лишь при этом условии присланное на Украину русское войско окажет ему помощь в борьбе с «своевольниками». Если гетман согласится на это и отпустит татар, то в Москве рассчитывали, что в условиях, когда положение сторонников Пушкаря станет безвыходным, они сами без боя выдадут своих предводителей Г.Г. Ромодановскому. Воеводе следовало ходатайствовать о их помиловании, но, если бы их наказания потребовало все войско, следовало отдать их войсковому суду. Если бы гетман расправился с недовольными еще до прихода войска Ромодановского, то нужно было бы добиваться, чтобы гетман отослал татар, а сам с войском направился в район Гродна (очевидно, вместе с корпусом Г.Г. Ромодановского). Тем самым задуманный в Москве план действий был бы все же выполнен, хотя и с некоторым опозданием по времени.
Вместе с тем в наказе получило отражение и сильное беспокойство, которое вызвали в Москве известия о приходе на помощь Выговскому татарских войск. Приверженцы Пушкаря постоянно сообщали в Москву, что гетман вместе с татарами хочет напасть на пограничные русские города. Если до этого дойдет, Г.Г. Ромодановский должен был организовать оборону от татар, призвать казацкие полки к выступлению против гетмана и способствовать созыву рады для выбора нового главы Войска Запорожского. С точки зрения этого, совсем плохого сценария посылка корпуса Г.Г. Ромодановского также была достаточно продуманным актом.
Обращает на себя внимание одна важная особенность этого документа. На десятки упоминаний о татарах приходится лишь два упоминания поляков в тех разделах наказа, где говорится, что Г.Г. Ромодановский послан в Малую Россию для ее защиты от польских и татарских войск. Очевидно, что царя и его советников беспокоил только союз Выговского с татарами. Его отношения с Речью Посполитой явно не вызывали в Москве серьезных опасений. Поэтому здесь имели основания рассчитывать, что, подавив с помощью татар восстание, Выговский останется лояльным к русскому правительству и примет участие в его войне с Речью Посполитой.
Попытка царской власти выступить в роли вооруженного арбитра на заключительном этапе внутриполитического кризиса на Украине запоздала. В.Б. Шереметев со своим отрядом пришел на реку Сейм 8 июня[1494], Г.Г. Ромодановский обещал царю выступить в поход 14 июня[1495], а уже 30 мая в столкновении с войском Выговского войско Пушкаря потерпело поражение, а сам он погиб. В Полтаве Выговским был поставлен новый полковник. Уцелевшие участники восстания бежали в пограничные русские уезды[1496].
Поражение Пушкаря укрепило позиции украинской верхушки в обществе и позволило ей занять гораздо более твердую позицию по отношению к России. Если в разгар восстания послы Выговского не только соглашались на приход в украинские города воевод, но даже и приветствовали их присылку, то теперь, узнав о приезде в Киев воеводы, присланного царем в Белую Церковь, гетман в самой резкой форме заявил посланцу царя стольнику П.Д. Скуратову, что, «как, де, воевода приехал, так и поедет». Дав волю своим чувствам, он говорил: «вам, де, надобен таков гетман, чтоб, взяв за хохол, водить»[1497].
Однако, несмотря на подавление восстания Пушкаря, гетман был в достаточно сложном положении. Переговоры с Речью Посполитой, которые должны были обеспечить защиту казацкой верхушки от попыток ограничить ее власть над населением гетманства, не были завершены, крупных польских военных соединений на Украине не было. Кроме того, должен был собраться сейм, а Выговский не мог не знать о стараниях литовцев добиться избрания царя преемником Яна Казимира. Крымский же хан, как уже было отмечено в иной связи, должен был идти по приказу султана в поход на Трансильванию и сам просил помощи у Выговского. 25 июня молдавский господарь сообщал ему из Ясс, что хан с ордой переходит Днепр. Он намерен праздновать байрам в Очакове, а затем отправится в поход «противко Венкгром»[1498].
В таких условиях гетман не мог вступать в открытый конфликт с царем. Поэтому, отказываясь принять воевод, он поспешил заверить И. Апухтина, с которым встретился 20 июня, что Войско Запорожское готово принять участие в войне с Речью Посполитой, что он предпримет усилия, чтобы склонить Карла Густава к миру с Россией, что послами Войска Запорожского на съезд под Вильно поедут Павел Тетеря и бывший киевский полковник Антон Жданович[1499].
Той же линии гетман придерживался в своей грамоте царю, доставленной в Москву 7 июля. Жалуясь на якобы самовольные действия В.Б. Шереметева, который «воевод без совету с нами городам насылает», он одновременно сообщал, что посылает послов на съезд под Вильно, а решение вопроса о границах передает на усмотрение царя. Что касается татар, то Выговский заверял царя: «А мы орду тотчас отпустим». Он благодарил царя за присылку Г.Г. Ромодановского с войском, но теперь «своей воли нигде не слыхать и всюду смирно, и те войска не надобно утруждать»[1500].
Отказ И. Выговского принять воевод, конечно, никак не мог обрадовать царя и его советников, но в данной ситуации было важно, что гетман готов был выполнить свои обязательства по отношению к Речи Посполитой, поэтому в Москве не стали настаивать на своем.
О новых решениях, принятых в Москве, дает понятие царская грамота Г.Г. Ромодановскому, подготовленная 11, но отправленная 13 июля. Г.Г. Ромодановскому предписывалось, чтобы он «ис черкасских городов отступил в Белгород». Одновременно он должен был направить в район Гродно часть своих войск во главе с кн. Андреем Дашковым — полк солдат, два полка драгун, пять рот рейтар. Они должны были идти к Гродно «з большим поспешеньем, безо всякого могчанья»[1501]. Эти указания показывают, что в середине июля в Москве еще считали возможным осуществить задуманный ранее план действий и, следовательно, рассчитывали на участие Войска Запорожского в войне с Речью Посполитой. Вместе с тем обращает на себя внимание, что большая часть корпуса во главе с Г.Г. Ромодановским должна была остаться в Белгороде. В условиях, когда сам хан во главе всей орды отправился походом в Трансильванию, такое решение явно диктовалось не опа