[1743], но фактом остается, что гарнизон Ковна находился в осаде около трех месяцев, не получая помощи от своего командования.
Не лучше было положение в юго-западной части Великого княжества, где литовским войскам удалось занять такие центры, как Новогрудок и Минск[1744]. На юго-востоке как главный организатор выступлений против русской власти продолжал выступать казацкий полковник И. Нечай. Поздней осенью 1658 г. в королевской ставке под Торунем на него возлагали большие надежды и просили И.М. Выговского оказать ему помощь[1745]. По сведениям, полученным витебским воеводой от захваченных пленных, 1 октября И. Нечай предлагал оставившим русскую службу полковникам собраться около Белыничей, чтобы «ити обозом промышлять над Могилевым», но лишь некоторые из полковников (в их числе Д. Мурашко) присоединились к Нечаю, другие заявили, что будут ждать, «как полское войско подойдет». Первая попытка занять Могилев окончилась неудачей, и, потеряв в столкновении с русскими войсками «наряд», Нечай возвратился в Быхов[1746].
В конце ноября против Нечая к его ставке — Чаусам был направлен корпус во главе с кн. Г. Козловским. 27 октября под Чаусами развернулось сражение с войском И. Нечая, который собрал здесь все свои силы. Сражение продолжалось «два дни и две ночи», и корпус Г. Козловского отступил к Могилеву. Хотя воеводы сообщали в Москву о взятых в бою знаменах и пищалях, их отписка заканчивалась тревожным сообщением, что «Ивашка Нечай собрался с многими людми… похваляетца, чтоб обойти кругом и побить всех»[1747].
Последующие военные действия принесли казацкому полковнику заметные успехи. 6 ноября н. ст. Я. Меженский сообщал Б. Радзивиллу, что И. Нечай занял Шклов, Головчин, Быхов Новый, Борисов. Войска его осадили русский гарнизон в Могилеве[1748]. Об активности войск Нечая говорит и сообщение оршанского воеводы Ф. Полуехтова о неоднократных попытках отрядов Нечая в первой половине ноября «изгоном» захватить Могилев[1749]. Благодаря действиям этих войск оказался фактически перерезан днепровский путь и русское правительство лишилось возможности направлять водным путем войска для пополнения русского гарнизона в Киеве. В середине ноября к Нечаю подошли подкрепления с Украины. 14 ноября к нему приехал брат Выговского Самуил, который пришел в Чаусы с 2-тысячным отрядом казаков[1750]. Получив «листы» Нечая, восстали мещане и шляхта в Кричеве и перебили русский гарнизон. Войска Нечая, двигаясь на северо-восток, вступили на территорию Смоленщины и заняли Мстиславль[1751]. В Мстиславле обосновался полковник И. Ридель, с которым находилась Мстиславская шляхта и «новоприборные казаки»[1752]. К Риделю присоединилась и группа смоленских шляхтичей[1753]. Отсюда его отряды предпринимали нападения на округу Смоленска. Самуил Выговский обосновался в Рославле[1754]. Среди смоленской шляхты начались волнения[1755].
Неспокойным стало и положение на территории Полоцкого и Витебского воеводств. Правда, здесь не произошло всеобщего перехода шляхты на сторону Речи Посполитой. Так, в отписках витебского воеводы Н. Боборыкина неоднократно упоминаются отряды «присяжной» витебской шляхты, которая ходила в походы против «изменников»[1756]. Позднее витебская шляхта участвовала в осаде русскими войсками Старого Быхова, получив за это после сдачи города благодарность от царя[1757]. Особое беспокойство вызвало то, что непосредственно у границ обоих воеводств стали располагаться отряды полковников армии П. Сапеги, которые не скрывали своих намерений. По сведениям, которыми располагали в начале декабря в Витебске, один из полковников армии П. Сапеги, X. Полубенский, стоял «под Игуменом», другой отряд во главе с Оскеркой — «за Борисовым», третий — отряд полковника В. Воловича — занял Глубокое, лежавшее на западной границе Полоцкого воеводства у дороги, ведущей на Полоцк[1758]. Особое беспокойство вызывал отряд полковника С. Кмитича, разместившийся в Лукомле у стыка южных границ Полоцкого и Витебского воеводств. Именно к нему присоединились такие оставившие русскую службу полковники, как Ф. Слонский, К. Лосовский, С. Лукомский[1759]. В пяти верстах от Лукомли расположился отряд П. Галинского, разославшего приказы витебской, шкловской и оршанской шляхте идти к Обольцам[1760]. Еще ближе к Витебску, в 40 верстах от города, находился отряд местной шляхты во главе с ротмистром А. Юндзилом. В конце ноября от захваченных пленных стало известно, что «по зимнему пути» противник намерен идти к Витебску «с нарядом»[1761]. Обеспокоенный воевода просил подкреплений, так как «послать» ему «на тех воров неково и оборонитца от них неким». Положение усугублялось тем, что «уездные всяких чинов люди» возят всякие запасы в Лукомль, а в Витебск ничего не доставляют.
В конце ноября — начале декабря в Москве был предпринят ряд мер, чтобы исправить положение. Ю.А. Долгорукому, еще находившемуся в Смоленске, было приказано 30 ноября направить отряд во главе с О. Сукиным, чтобы очистить от «воров» Полоцкий и Витебский уезды, а отряд во главе с В. Волынским, направленный в Брянск для пополнения армии Г.Г. Ромодановского, должен был по дороге выгнать изменников из Мстиславля, Кричева и Рославля[1762]. Одновременно И.И. Лобанов-Ростовский должен был собрать войска для похода против Нечая к Быхову. Перед выступлением в поход он должен был писать к «черкасам» в Быхов и другие города, чтобы добили «челом»[1763]. В дальнейшем, однако, более важным, первоочередным делом было признано предотвращение опасности, грозящей Полоцку и Витебску. В начале декабря И.И. Лобанову-Ростовскому были посланы приказы направить корпус Г. Козловского против литовских войск, стоявших в Лукомле и Глубокой[1764].
Первые предпринятые меры не дали результатов, на которые рассчитывали. «Нечай повиновения своего не принес», но разделивший свои войска по указу царя И.И. Лобанов-Ростовский не решился предпринять против него решительные действия, ограничившись разорением округи Быхова[1765]. В. Волынский, выступивший в поход 10 декабря, «за малолюдством» не решился атаковать Мстиславль и Кричев и повел свой отряд прямо в Брянск[1766]. О. Сукин, также выступивший в поход 10 декабря с двумя полками рейтар[1767], успел вовремя, когда высланный против изменивщей витебской шляхты отряд головы московских стрельцов В. Пушечникова 17 декабря под Бешенковичами столкнулся с отрядом С. Кмитича и попал в окружение. Кмитич отступил, когда на выручку осажденным пришел отряд во главе с О. Сукиным. Русские военачальники сообщали, что успешно дали отпор Кмитичу, но стоит отметить, что С. Кмитич отступил от Бешенковичей всего на 10 верст, а В. Пушечников и О. Сукин поспешили отвести свои отряды в Смоленск[1768].
Очень сложным было и положение на Украине. Казалось бы, в отношениях между Россией и Запорожским Войском к осени 1658 г. наступил открытый разрыв, перешедший в войну. Секретарь королевы Людовики Марии П. де Нуайе, сообщая в письме от 8 октября н. ст. о заключении соглашения с казаками, писал, что они «выгнали Московитов из всей своей страны» и желают вести с ними войну[1769]. 5 ноября он сообщал, что Нечай, «один из казацких генералов, снова отобрал у московитов Могилев и все города Белой России»[1770], а 12 ноября писал о том, что Выговский «с большой армией казаков вступил на русскую территорию»[1771]. Эти письма, несомненно, отражали настроения при королевском дворе, где рассчитывали, что Войско Запорожское станет главной силой при возобновлении войны с Россией[1772], но содержавшиеся в них сведения далеко не во всем соответствовали действительности. Если по отношению к Нечаю они были верными (хотя достигнутые им успехи сильно преувеличивались), то по отношению к Выговскому они совсем не соответствовали реальным фактам. Правда, И. Выговский со своим войском и отрядами татарских мурз в сентябре-октябре 1658 г. действительно вышел к русской границе и целый ряд пунктов, лежавших на границе (Каменное, Олешня и др.), и окружавшие их территории подверглись нападениям «черкас» и татар[1773]. 26 октября гетман просил Б. Радзивилла прислать к нему из Слуцка немецкие войска против communes hostes (общих врагов)[1774]. Но эти столкновения не переросли в масштабную войну. В относящихся к этому времени грамотах И. Выговского путивльскому воеводе кн. Г.Д. Долгорукому и самому царю И. Выговский, называя себя «гетманом с Войском его царского величества Запорожским», старательно подчеркивал, что его поход направлен только против «самовольников» — противников гетмана в среде казачества Левобережно