. Однако Выговский не дал на грамоту ответа и задержал гонцов. Одновременно выяснилось, что он покинул Левобережную Украину и, поставив в городах польские гарнизоны, ушел в Чигирин[1910]. Судя по грамотам, посылавшимся из Москвы А.Н. Трубецкому, царь и его советники в течение некоторого времени рассчитывали, что «съезд» все же состоится[1911].
Тем временем армия А.Н. Трубецкого к 29 марта пришла к Константинову и вступила на территорию «черкасских городов». Тогда же стало известно, что у границы в Конотопе стоит наказной гетман Г. Гуляницкий с Нежинским, Прилуцким, Черниговским и Подольским («Гоголевским») полками[1912]. Таким образом, отказываясь от переговоров, Выговский одновременно организовал у границы военную группировку, которая задержала бы возможное наступление русской армии до того времени, когда гетман сможет получить помощь от своих союзников.
Дело все более определенно склонялось к войне. Открытию военных действий предшествовали шаги, направленные на то, чтобы убедить казачество отказаться от поддержки Выговского. 30 марта в Константинове состоялась встреча А.Н. Трубецкого с И. Беспалым и полковниками его войска. Боярин просил их писать в «черкасские города и места», которые «ныне в измене», чтобы они «от неправд своих отстали». В этом случае им обещалась полная безопасность со стороны русских войск и казаков Беспалого[1913]. С этой же целью из Москвы были отпущены все еще находившиеся там послы Войска Запорожского во главе с И. Кровченко. Они также должны были предлагать жителям «черкасских городов», чтобы они «от неправд своих отстали», но к этому уже добавлялась угроза, что, если они «в сознанье не придут», то «что над ними учинитца, и то им будет самим от себя»[1914]. Одновременно шла подготовка к началу военных действий. На встрече в Константинове казаки Беспалого получили приказ, «чтоб они на… великого государя службу были готовы»[1915]. 5 апреля в Константинов была доставлена отписка от В.Б. Шереметева. Он сообщал о том. что вокруг Киева стоят Уманский, Паволоцкий, Браславский, Корсунский, Переяславский полки, и о столкновениях казаков с выходящими на вылазки русскими ратными людьми. В этом районе, таким образом, война шла полным ходом. Воевода сообщал о планах Выговского «приходить под Киев, покамест воды большие будут». Важное значение имело и его сообщение, что «ныне в великий пост» к Яну Казимиру отправились послы «просить людей на помочь»[1916]. По-видимому, именно под впечатлением от этой отписки, и не получая известий от гетмана, А.Н. Трубецкой и другие воеводы пришли к заключению, что «съезду у нас с ним, Ивашком, не чаять»[1917].
Военные действия обе стороны начали почти одновременно в начале апреля. 5 апреля в Серебряное «со многими черкасы» пришел прилуцкий полковник Петр Дорошенко. По сведениям, полученным от пленных, он должен был «приходить наездом» на русские войска, стоявшие у Лохвицы. В сражении под Серебряным 13 апреля отряд П. Дорошенко был разбит. Победители взяли 15 знамен, бунчук, пушки[1918]. Одновременно военные действия начали казаки И. Беспалого, которые 7 апреля отправили в Москву вместе с посланцами Полтавского полка взятые знамена[1919]. 10 апреля двинулась к Конотопу армия А.Н. Трубецкого[1920]. Толкая царя и его советников к военному вмешательству на Украине, Максим Филимонович убеждал, что власть гетмана держится только на силе и с приходом русских войск казаки и мещане оставят Выговского. Ход событий, однако, этого не подтверждал. Правда, уже в начале апреля в Москву направились посланцы Полтавского полка во главе с Марком, сыном Мартына Пушкаря, которые просили прислать в Полтаву пушки, ядра и порох, помочь укрепить полтавскую крепость, а также дать средства на содержание разместившегося в городе драгунского полка[1921], однако Полтавский полк и ранее не подчинялся власти Выговского. Совсем иначе пошли дела под Конотопом. На предложение сдаться защитники города не реагировали. Под городом развернулись бои, «черкас» оттеснили в город, но предпринятый 28 апреля штурм крепости закончился неудачей. Пришлось перейти к длительной осаде. А неподалеку от Конотопа в Борзне собрались казацкие войска во главе с В.Н. Золотаренко, которые нападали на русский лагерь и мешали вести осаду[1922].
Имеющиеся материалы не позволяют установить, как и когда было принято окончательное решение о войне. Правда, в нашем распоряжении нет полного текста наказа А.Н. Трубецкому, поэтому нельзя исключить, что он получил соответствующие полномочия, но гораздо более вероятным представляется, что решение о войне было все же принято в Москве.
Основанием для этого решения послужили, конечно, сведения, которые приходили в Москву от Г. Старкова; А.Н. Трубецкого, В.Б. Шереметева. Дело, однако, этим не ограничилось. Следует отметить еще одно важное обстоятельство, которое могло способствовать принятию такого решения. В распоряжении русских властей оказались важные сведения о деятельности казацких дипломатов, исходившие от находившегося в русском плену польного гетмана литовского В. Госевского. В своих записках, адресованных царю и его советникам, гетман доказывал, что интересам России соответствует заключение мира с Речью Посполитой (на условиях, для нее приемлемых) и заключение союза, направленного против Швеции, в противном случае Русское государство может столкнуться с враждебной коалицией Речи Посполитой, Швеции и Украины. В этой связи Госевский писал, что, когда начались переговоры о возвращении Войска Запорожского под верховную власть Речи Посполитой, казацкие послы добивались, чтобы «прежде сего король его милость помирился со шведами и перенес войну до Москвы», тогда шведский король вернет себе Ливонию, Речь Посполитая — Литву, «Украина — казаком, от рук московских освободитца». Под Торунью в конце 1658 г. послы Запорожского Войска, которые прибыли туда вместе с послами хана, совместно с крымскими дипломатами просили, «чтоб с шведами, а не Москвой утвердили покой»[1923]. В свете этих данных враждебность политики Выговского по отношению к России становилась очевидной.
Военная кампания на Украине, требовавшая все больше войск, не могла не отразиться на положении в Великом княжестве Литовском, где первоначально положение складывалось благоприятно для русских воевод. За достигнутыми военными успехами здесь последовали новые. Заключение мира со Швецией позволило направить в Белоруссию войска Новгородского разряда во главе с кн. И.А. Хованским. 6 февраля н. ст. в сражении на льду озера Нароч им были разбиты соединившиеся к этому времени отряды В. Воловича и М. Юдицкого. Войска И.А. Хованского заняли Браслав и Икажнь. Русская власть была установлена в Браславском и Ошмянском поветах. В том же феврале войска во главе с А.Л. Ординым-Нащокиным заняли Чадосы — важный пункт, лежавший на дороге, ведущей через Вилькомир в Жемайтию[1924]. Виленский воевода кн. М. Шаховской не только принимал меры для восстановления русской власти в Виленском, Ошмянском и Троцком поветах, где шляхта оказалась вынужденной повторно приносить присягу на верность царю[1925]. В начале февраля, узнав, что «из-под Ковны Глебович и полковники отошли по розным местам на хлеб для кормленья», он выслал отряд в 1.000 чел. во главе с полковником Яковом Урвиным. Он освободил город от осады[1926] и А.И. Нестеров мог приступить к выполнению своего поручения. Пытаясь воспрепятствовать наступлению, Ян Казимир и Павел Сапега в феврале 1659 г. стали рассылать универсалы о созыве посполитого рушения[1927], но мер этих было явно недостаточно, тем более, что сам гетман вскоре отправился на сейм в Варшаву. Наступили перемены и в настроениях шляхты. Уже в начале февраля большая группа местных шляхтичей во главе с полковником Яном Лазовским прибыла в Полоцк «в винах своих добити челом»[1928].
Вместе с тем обращает на себя внимание ограниченный характер этих успехов, за которыми не последовало значительного продолжения. Осада Ковно через некоторое время возобновилась[1929]. Гродненская шляхта во главе с С. Масальским продолжала осаждать Гродно. Приступы были успешно отбиты, но в крепости стало «водою и хлебом гораздо нужно» и 9 марта гарнизон капитулировал[1930]. Такие центры, как Минск и Новогрудок, продолжали оставаться под литовской властью[1931]. Показательны в этом плане события, происходившие в конце зимы-весной 1659 г. в районе Чадос. 23 февраля русский гарнизон в этом городе во главе с сыном А.Л. Ордина-Нащокина — Воином оказался осажден литовским войском в Курляндии во главе с С. Комаровским[1932]. Осада крепости продолжалась около 2 месяцев. Лишь 7 апреля к А.Л. Ордину-Нащокину прибыл посланец С. Комаровского войсковой судья М. Руцкий с предложением начать переговоры о перемирии[1933]