Один из документов содержит нормы питания арестованных: 150 граммов хлеба и 1 литр воды в день для содержащихся под строгим арестом; 300 граммов хлеба, суп раз в день и неограниченное количество воды для содержащихся под обычным арестом.
Иногда провинившихся бойцов просто «увольняли» из бригады. Так, приказ от 11 июня 1943 года гласит: «В наказание, Иванова С.А. и Крюкова П.М. исключить из списков личного состава, отобрать оружие, снять со всех видов довольствия и направить по месту жительства»2. Правда, не указывается, за какую именно провинность.
Иногда, с целью упрочения дисциплины, Каминскому приходилось принимать к виновным более радикальные меры. Так, в марте 1943 года при штурме деревни Ольговка четверо бойцов РОНА бежали с поля боя. Когда об этом доложили Каминскому, он после короткого «следствия» распорядился их расстрелять, при этом сам командовал расстрелом перед строем бойцов РОНА. Сам комбриг нередко находился на передовой, а в бою за Алтухово и Кокоревку даже был ранен.
Второй, не менее серьезной проблемой РОНА стал недостаток офицерских кадров, в связи с чем Каминский был вынужден обратиться к немцам с просьбой предоставить в его распоряжение 30 военнопленных командиров Красной армии, что и было сделано. Так, начальником штаба бригады был назначен капитан РККА И.П. Шавыкин, получивший вскоре звание подполковника РОНА, начальником оперативного отдела штаба — капитан И. Фролов, начальником разведки и контрразведки — майор Костенко, начальником мобилизационного отдела — майор Никитинский, после назначения которого Т.Н. Балашов, ранее занимавший эту должность, стал заместителем Каминского, как командира бригады.
Однако, несмотря на это, кадровых военных в бригаде по-прежнему не хватало, и Каминский был вынужден ставить на высокие офицерские должности вчерашних сержантов, старшин и даже рядовых красноармейцев. Так, командир 3-го полка бригады Турлаков получил звание майора, хотя в Красной армии был старшиной, назначенный командиром бронедивизиона капитан Самсонов — старшим сержантом, а вступивший в командование 1-м батальоном старший лейтенант Сорокин — рядовым шофером.
Для поддержки морально-политического состояния личного состава весной 1943 года в каждой роте была введена должность шефа-агитатора (то есть политработника), проводившего пропагандистскую и воспитательную работу. В распоряжение агитаторов была предоставлена обширная литература, включавшая прессу, издававшуюся на оккупированных территориях (газеты «Речь», «Голос народа») и в Германии («Доброволец»), а также воззвание власовского Русского комитета, приказы и распоряжения германских властей.
В конце июля 1943 года штабом бригады был издан дисциплинарный устав, который заключал в себе перечень наказаний за различные проступки и предусматривал расстрел за содействие или связь с партизанами и неподчинение немецким оккупационным властям. Мерами поощрения служили краткосрочные отпуска домой, разрешение на встречу с родственниками, выдача нового обмундирования, дополнительного пайка или денежной премии. Особо отличившиеся бойцы и командиры награждались введенными в вермахте знаками отличия для «восточных народов».
По своему внешнему виду бойцы РОНА первоначально мало чем отличались от партизан. Бойцы носили как гражданскую, так и красноармейскую одежду, были обуты как в сапоги, так и в лапти, а некоторые летом даже ходили босиком. Эта пестрая, вооруженная винтовками масса называла себя «дикой дивизией». В конце 1942 года немцы передали бригаде комплекты списанного обмундирования, которых хватило лишь на четыре батальона.
В мае 1943 года в РОНА была введена особая нарукавная эмблема, внешне сходная с эмблемой РОА: прямоугольный вверху и закругленный внизу щиток с желтыми буквами «РОНА» в верхней части, с черным Георгиевским крестом на белом поле с красной окантовкой. Погоны и петлицы представляли собой образцы, введенные в это время для всех русских, украинских и казачьих формирований в составе вермахта. Погоны были темно-зеленого цвета с красной выпушкой, у офицеров — с красными просветами и соответствующим званию количеством звездочек квадратной формы; у младшего командного состава — с серыми лычками. Петлицы имели темно-зеленое поле, продольную белую полоску (у офицеров — серебряный галун) и гладкую пуговицу белого металла. Офицерские петлицы были окантованы по краям кроме переднего серебряной канителью. Поскольку пошивочные мастерские не могли изготовить достаточного количества знаков различия, погоны, петлицы и нарукавную эмблему РОНА летом 1943 года носили преимущественно офицеры.
Несмотря на множество недостатков, недисциплинированность каминцев, следует признать, что на территории Локотского округа усилиями Каминского было создано довольно многочисленное и мощное воинское соединение. Практически без участия военных специалистов инженеру спиртозавода удалось сформировать воинские части, способные достаточно успешно охранять территорию округа от партизан и даже наносить им чувствительные удары. По своей численности, организации РОНА хотя и не являлась армией, однако ее оснащенность, выучка личного состава были на уровне полнокровной дивизии. Поэтому в условиях масштабной партизанской борьбы, развернувшейся в немецком тылу, германские войска вряд ли могли заполучить лучших помощников, нежели каминцев.
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ С НЕМЦАМИ
К концу 1942 года в тыловом районе 2-й германской танковой армии сложилось своеобразное административное государственное образование. Преобразованные на началах частного предпринимательства сельское хозяйство и торговля испытывали небывалый для того времени подъем. Чтобы оценить должным образом значение этого, достаточно вспомнить, что во всех остальных областях СССР, оккупированных гитлеровскими армиями, жизнь застыла с того момента, как по ним прокатился с запада на восток фронт. В городах и селах не было построено ни одного дома, не поправлено ни одного моста, ненужного для обслуживания германской армии, ни из одной фабричной трубы не появился дым, если эта фабрика не работала на нужды все той же армии... В городах люди жили не только без уверенности в завтрашнем дне, но и в ближайших минутах. Два, а в некоторых местах и три года нормальная жизнь была скована полярным льдом нищеты и бесправия. В Локотском же округе были приведены в порядок и запущены не только все виды промышленности, существовавшие там до войны, но и система школьного образования и медицинского обслуживания, а местное население жило под охраной твердых законов без страха за завтрашний день.
Русские едва ли могли ожидать подобного от немецкой оккупации. Тем более что существовавший на территории округа режим никоим образом не вписывался в рамки обычной оккупационной политики. В ведении самоуправления находились абсолютно все вопросы внутренней жизни округа — от хозяйственных до военных.Немецкие органы, находившиеся в Локте, не имели в отношении РОНА никаких командных полномочий. Так, в Локте работали представители тыловой службы 2-й танковой немецкой армии (майор фон Вельтгейм), СД и СС (оберштурмфюрер СС Г. Леляйт), тайная полевая полиция — ГФП (капитан Йохум), «Зондерштаб-Р» (доктор Шульц), отделение абвергруппы-107 «Виддер» (майор Гринбаум). В то же время, в отличие от других оккупированных территорий, в округе не было уполномоченного восточного министерства Германии по четырехлетнему плану.
Что касается военных комендатур, большинство современных исследователей утверждают, что после предоставления территории округа автономии немецкие комендатуры были выведены за его пределы. Однако из обнаруженных недавно документов следует, что немецкие комендатуры в некоторых районах округа все-таки действовали. Так, в пояснительной записке бургомистрам о порядке предоставления бойцам отпусков обер-бургомистр Каминский разъясняет: «Старшина обязан сообщить местной комендатуре в том случае, если отпускник без разрешения немецкой коменд. отлучился из данного поселка /селения/ сроком более чем на 24-е часа»1. Представляет интерес в этом отношении протокол допроса командира отделения 8-го батальона 5-го полка РОНА В.Т. Васюнина, допрошенного в Локте 10 августа 1943 года:
«С февраля 1942 г. я добровольно служу в 8-м б-не 5-го полка РОНА. В мае месяце я был по моей просьбе отпущен командованием, нач. штаба Романовым в отпуск домой в Дмитровский р-н, т.к. получил сведения что мои родители при приходе красных были убиты. В Дмитровске я побыл положенное время и когда хотел вернуться в свою часть, мне Дмитровская комендатура не дала пропуска т. к. заявила что Дмитровск не имеет отношения к Локтю. И так меня из Дмитровска не выпустили. Я был вынужден устроиться там на работу. Приехавший 3-го августа в Дмитровск майор Турлаков увидел меня и арестовал как дезертира. С 4-го августа я нахожусь в Окр. тюрьме».
Не отрицает существования на территории округа немецких комендатур И.В. Грибков, согласно которому проворовавшихся немецких военнослужащих раздевали догола, обмазывали дегтем и, обваляв в пуху, в таком виде доставляли в немецкую комендатуру.
Из вышесказанного можно сделать однозначный вывод: немецкие комендатуры на территории Локотского автономного округа были. Однако их функциональные обязанности пока неясны. Пока можно определенно утверждать лишь об отсутствии немецкой комендатуры в Локотском уезде, но не в других районах округа.
Рассматривая Каминского и локотян как полноправных союзников, германское командование было вполне удовлетворено их деятельностью. Ведь именно благодаря им немецкие войска могли не беспокоиться за свой тыл. 20 ноября 1942 года командующий 2-й танковой армией генерал-полковник Р. Шмидт принял в своем штабе обер-бургомистра и выразил ему благодарность за достижения в борьбе против «банд» и участие «в остальной созидательной работе».
Подчиненность Каминского немецкому командованию в лице генерала Шмидта была чисто номинальной. Причину последнего следует усматривать в том, что не Каминский был зависим от Шмидта, а скорее наоборот, Шмидт был зависим от Каминского, поскольку в сложившейся обстановке его бригада стала единственной силой, способной обеспечить тыловые коммуникации германской армии на данном участке. Чтобы оценить значение этого, достаточно вспомнить, что в тех местах, где не было достаточного количества антипартизанских формирований из советских граждан, партизанам удавалось фактически парализовать тыловые коммуникации довольно сильных германских частей и даже соединений