Выбор управляющих ложами остановился на втором предложении, и они представили на просмотр и разрешение акты.
Интересно, что А. Ф. Лабзин актов своей ложи не представлял, а И. В. Бёбер не представил актов высоких степеней шведского обряда, ограничившись обрядами иоанновских лож. На время просмотра бумаг особо назначенным от правительства комитетом, в который между прочим входил и М. М. Сперанский, повелено было приостановить прием новых членов; однако другие работы в ложах продолжались. Просмотренные комитетом масонские законоположения и обрядники были возвращены И. В. Бёберу, и вместе с тем дано разрешение ложам шведской системы производить работы, но с обязательством ежемесячно представлять правительству через посредство министра полиции[354] краткие отчеты о всем происходящем в ложах.
Выдача разрешения ложам французской системы несколько замедлилась, невзирая на удостоверения А. А. Жеребцова и графа М. Ю. Виельгорского, что все занятия в их ложах ограничиваются выполнением церемониалов и благотворением страждущему человечеству.
Промедление в отношении ложи Соединенных друзей и Палестины тем более вызывает удивление, что А. Д. Балашов принадлежал к составу этих лож и, посвященный в высшие степени, был хорошо осведомлен об их «предмете». Сомнения, следовательно, явились в комитете, который имел большее значение в данном случае, нежели министр полиции.
М. М. Сперанскому и другим неизвестным нам пока членам комитета более по душе пришлась шведская система, нежели французская, в коей усмотрен был дух вольномыслия, а потому рождались опасения за будущее, когда управление ложами могло перейти в руки «нетвердые» или «неверные».
8 октября 1811 года ложа Палестины, все еще не получившая разрешения работать, обратилась с письмом уже к графу А. К. Разумовскому как министру народного просвещения с ходатайством о возвращении актов и о разрешении возобновить приемы новых членов, приостановленные в течение года. Тогда, наконец, воспоследовало давно жданное разрешение, однако оно было такого рода, что в случае каких-либо недоразумений ложи могли быть закрыты, как это выяснялось из проекта постановления о масонских ложах, одновременно сообщенного управляющим мастерам.
Проект был составлен главным образом на основании положений прусского короля Фридриха Вильгельма III от 20 октября 1798 года против тайных обществ – конечно, с изменениями соответственно обстоятельствам, бывшим тогда в России. Предполагалось воспретить: 1) те общества и собратства, коих «главные или побочные занятия состоят в том, чтобы с какою бы то ни было целью рассуждать» о предполагаемых в государственном правлении переменах или о средствах, коими могут быть осуществлены эти перемены, или о мерах, уже предпринятых с этой целью; 2) в коих «безвестным начальникам обещают послушание клятвою, или поднятием руки словесно, письменно или каким бы то ни было образом; 3) в коих известным начальникам обещают неограниченное послушание, не исключая даже всего относящегося к государству и нравственности; 4) кои требуют обета молчания относительно тайн, открываемых сочленам; 5) кои имеют тайную цель или которые для достижения известной цели употребляют тайные средства или сокровенные таинственные иероглифические формы»[355].
В начале проекта помещены постановления полицейского устава, изданного при императрице Екатерине II 8 апреля 1782 года, относительно охраны управой благочиния «законом утвержденных» обществ, товариществ, братств или подобных установлений; не утвержденные законом признаются «за действительные», а если они приносят «вред, ущерб или убыток» всеобщему благу или вовсе лишены какой-либо пользы, то подлежат «уничтожению и запрещению».
Итак, масонское собратство, не принявшее предложенного покровительства, чтобы более или менее быть свободным в своих действиях, этим самым ставило себя вне законной охраны: в каждую данную минуту проект мог получить силу закона, воззрения на масонские работы могли измениться и ложи – быть закрытыми, что и случилось в 1822 году.
В силу указанного проекта терпимой была признана лишь «Великая Директориальная ложа Владимира к Порядку», начальники лож обязывались ежегодно подавать министру полиции списки всех членов союзных лож с обозначением звания, занимаемых должностей, времени рождения, под угрозой штрафа 200 рублей и лишения возможности производить работы. Наименьший возраст для посвящения определялся в 25 лет. О месте работ каждой ложи должно было сообщать министру полиции. Ответственность за весь союз возлагалась на Управляющего Великой ложей. Кроме лож, о коих заявлено было министру полиции, всякие собрания запрещались под страхом предания суду и соответственному наказанию. Грозил суд и наказание и тем, кто будет способствовать учреждению обществ, примет их в своем доме, и, наконец, тем, кто, зная о существовании таковых, не доведет о том до сведения надлежащих властей.
Иллюстрация к диалогу «Картина», приписываемому Кебету из Фив
Невзирая на столь строгий проект, сообщенный для руководительства в дальнейших работах, розенкрейцерские ложи А. Ф. Лабзина, И. А. Поздеева, П. И. Голенищева-Кутузова, а также вольнодумные сборища Всеволожского продолжали свои работы в тиши.
Но что еще более обращает внимание, то это восстановление во всем ритуальном блеске по неразрешенным, не просмотренным правительством актам тайного высшего правления шведской системы (для соединенных лож) светлейшего капитула Феникса. Капитул Феникса, учрежденный Великим Шведским Востоком для Петербурга в 1778 году, с тех пор стал верховной масонской властью, имевшей целью охрану обрядности и законов шведской системы Строгого Послушания и право суда над всеми членами союза, высшими и низшими, «дела коих не должны подлежать ведению профанских судей, ибо до них не принадлежит о сем судить». Члены правления должны были оставаться неведомыми братьям союза, власть их была безгранична. Капитул выделял из своего состава директора, орденский совет, который разделялся на две палаты, верхнюю – законодательную и нижнюю – исполнительную.
Во главе капитула стал по единогласному избранию И. В. Бёбер, получивший наименование мудрого из мудрых, викария Соломона. Избранный пожизненным Великим префектом, он был неответствен в своих действиях перед братьями и несменяем.
Всем членам капитула присвоены были тайные имена, под которыми они и вписывались в отчетах о заседаниях и прочее. Для переписки служил шифр, его было несколько образцов. К занятию должностей в капитуле допускались братья, посвященные в семь степеней, причем от них требовалось 16 колен дворянства, и в четырех чистота от примеси крови неверных (турок, сарацин и других) и иудеев.
Каждый вступивший в капитул получал, кроме орденского имени, герб и девиз, которые вписывались в матрикул ордена и сообщались дружественным капитулам других стран, но не братьям нижних степеней. Для директора капитула Феникса существовала особая инструкция, данная из Швеции в 1780 году за подписью герцога Карла Зюдерманландского.
Одновременно с возобновлением деятельности капитула была открыта и ложа Св. Андрея под наименованием Сфинкса для посвящений в 4-ю и 5-ю степени, шотландского ученика, подмастерья и мастера. Позднее, надо полагать около 1812 года, открыта была и вторая шотландская ложа под наименованием Св. Георгия. Посвящения в 6-ю степень совершались в капитуле Феникса.
Ритуалы посвящений сохранялись в капитуле и были очень полны до 7-й степени включительно.
Каково же было ритуальное убранство тайного капитула Феникса? Описание его находим в обряде посвящения в 7-ю степень рыцарей Храма или Запада (чрезвычайно редко встречается в наших хранилищах).
Блистательный капитул Феникса освещен восковыми свечами: их 81. Мягко светят они в высоких семисвечниках и трехсвечниках. Снежно-белый шелк балдахина над троном префекта резко выделяется от пурпурного сукна, которым обиты стены. Вышитый на балдахине ярко-красный иоанновский крест кажется обагренным кровью. Трон, одетый в пурпурный бархат, и жертвенник, покоящийся на четырех львиных золоченых головах и покрытый белым шелком с Андреевским крестом, вышитым зеленым шелком и золотом, стоят с востока на возвышении о семи ступенях. На жертвеннике – Библия и небольшой открытый гроб, высеченный из камня с фигурой последнего гроссмейстера тамплиеров в орденском одеянии, на положенной возле гробовой крышке высечен крест храмовников и буквы I. В. М. В. A. D. 1314 – означающие: Жак Бургундиус Моле, сожженный в лето Господне 1314.
С востока от трона орденское знамя; с запада, в полном вооружении когда-то славного ордена тамплиеров, недвижно, словно на страже, стоит рыцарь с опущенным забралом. Посреди зала водружена мрачная виселица с подвешенным тамплиерским крестом; золоченый гробовой покров, затканный серебром пламени, скрывает бо́льшую часть красного сукна, коим обит пол и все средоточие зеленого Андреевского креста, рассекающего по диагонали весь пол зала.
«Таинство Креста» Эккартсгаузена
С запада и востока, на двух столах, крытых белым шелком, возложены орденский меч, корона, шпоры, лампада, наугольник и ленты со знаками. Рыцари Запада или Храма все в рыцарских доспехах, герольды выделяются белыми шелковыми мантиями и белыми шляпами с белым и красным пером, у обрядоначальников белые жезлы из слоновой кости с черными наконечниками, прелаты в белых далматиках с красными нагрудными крестами, в больших белых шерстяных плащах духовных рыцарей.
Совершенно иное, простое, строгое убранство в ложах теоретической степени, в которых скрывали работы свои розенкрейцеры, братья тайной ложи Лабзина в Петербурге, и друзья московских мартинистов, съезжавшиеся в домике И. А. Поздеева в Москве.
В преддверии, или комнате приуготовления, все ритуальное убранство заключалось в символических коврах предыдущих степеней; ковры эти покрывали пол так, что через них надо было шествовать, направляясь в зал посвящения. Посреди комнаты приуготовления, на столе ставилась «купель очищения» – большая чаша, наполненная водой, а вокруг нее четыре высоких восковых свечи.