Забак, Нагорный, Шувалов и Баранов, согласно правилам конспирации, не знали руководителей ВСХСОН и не имели выходов на другие группы. Теоретически очень многое зависело теперь от того, как стойко и как долго будет держаться на допросах командир группы - Коносов... Но нужно было учитывать и то, что с момента доноса до первого ареста прошло несколько дней, за это время чекисты могли успеть проследить, с кем Коносов встречается, с кем разговаривает по телефону. Если так, то это ещё больше осложняло и положение арестованного, и положение всей организации...
* * *
Через несколько дней, работая над переводом в зале иностранной литературы ленинградской Публичной библиотеки, глава ВСХСОН Игорь Огурцов заподозрил за собой слежку. Чтобы проверить свои подозрения, руководитель подпольщиков вышел из библиотеки и направился к реке Фонтанке. Дойдя до набережной, он двинулся по ней в сторону Летнего сада: в феврале продуваемая ветрами набережная Фонтанки совершенно пустынна, и филёрам укрыться практически негде. Идущие по пятам сотрудники ГБ, были вынуждены себя обнаружить. Войдя в пустующий зимой Летний сад, Огурцов со всей очевидностью убедился в безошибочности своих подозрений - сзади увязался «хвост» (ещё раз к вопросу о профессионализме гэбистов).
Понимая, что организация находится под угрозой провала и в ближайшие дни можно ожидать повальных обысков, лидер подпольщиков принимает решение ехать к хранителю документов, Борису Аверичкину, чтобы отдать ему приказ об уничтожении материалов и - что, конечно, самое важное - анкет.
И.В. Огурцов почти не сомневался, раз КГБ установил за ним наружное наблюдение, то уже отследил круг ближайших контактов и имя Бориса Аверичкина чекистам известно. Значит, вопрос теперь только в том, кто окажется раньше в квартире у хранителя документов - глава подпольщиков или чекисты.
14 февраля Игорь Огурцов едет к Аверичкину (телефона у Аверичкиных, как и во многих ленинградских квартирах того времени, не было, а если бы он и был, то наверняка бы уже прослушивался). По дороге лидер социал-христиан ещё раз убеждается, что слежка за ним ведётся неотступно. Но его это не останавливает, ибо самые худшие опасения оправдались: к моменту прибытия Огурцова дом Аверичкина уже обложен КГБ - у подъезда дежурила милицейская машина и прогуливался постовой в форме офицера милиции... Осознавая, что в этой ситуации терять уже нечего и нужно во что бы то ни стало попытаться опередить КГБ, Игорь Огурцов под взглядами чекистов направляется в квартиру хранителя документов...
Но чекисты не пытаются его задержать или ворваться в квартиру, они лишь ведут наблюдение: команда хватать главу подпольной организации ещё не поступила. Эта команда будет дана только на следующий день. Поэтому предупредив своего соратника об опасности и приказав ему сжечь анкеты, Игорь Огурцов в тот вечер благополучно вернулся домой...
А рано утром, 15 февраля, в квартире Огурцовых на Двинской улице раздался звонок. Дверь открыл ничего не подозревающий глава семьи - Вячеслав Васильевич Огурцов.
- Вам кого?
- Из Комитета.
Махнув удостоверением КГБ, в квартиру ввалились четверо чекистов во главе с капитаном Капустиным. За спинами у них переминались с ноги на ногу понятые... Объявив о цели своего раннего визита и предъявив Игорю Огурцову ордер на обыск, гэбисты бросились тщательно осматривать квартиру. Обыск непрерывно продолжался около двенадцати часов, но в доме Огурцовых не оказалось ничего, что могло бы особенно заинтересовать КГБ - ни оружия, ни списков членов организации, ни иных существенных находок...
Глава ВСХСОН на протяжении всего этого времени оставался совершенно спокоен. Когда подручные капитана Капустина, просмотрев каждую бумажку, заканчивали потрошить книжные и платяные шкафы, Игорь Огурцов невозмутимо заявил, что с утра он не успел привести себя в порядок и хотел бы побриться, ибо не считает возможным ехать в тюрьму в таком виде. Гэбисты, привыкшие к иной реакции со стороны арестуемых, оторопели от такого самообладания.
На вопрос, что он вчера делал у Аверичкина, Огурцов ответил, что отвозил кое-какие книги (он был уверен, что самые важные улики хранитель документов уже успел уничтожить).
Вечером глава Союза Освобождения Народа Игорь Вячеславович Огурцов был доставлен в одиночную камеру спецблока внутренней тюрьмы УКГБ по Ленинградской области.
В тот же день 15 февраля в Ленинграде арестовали Михаила Садо, Евгения Вагина, Бориса Аверичкина, Александра Миклашевича.
Во второй половине февраля - ноябре 1967 года в разных городах были схвачены и большинство других членов ВСХСОН. По стране прокатилась настоящая волна обысков: впоследствии сами гэбисты признавались, что в связи с делом ВСХСОН обыскам подверглись несколько сотен (!) квартир - «зачисток» такого масштаба Советский Союз не помнил со времён сталинских репрессий...
Всех арестованных подпольщиков свозили в Управление КГБ по Ленинградской области - мрачное бежево-серое строение на Литейном проспекте, известное среди ленинградцев под названием «Большого дома». Специально построенный в 1930-е годы для НКВД «Большой дом» являлся не только зданием местного управления госбезопасности, но и огромной тюрьмой, в которой во время Большого террора были замучены многие тысячи людей. Но и в шестидесятые годы двадцатого века, и во все последующие годы внутренняя тюрьма УКГБ Ленинграда не пустовала... В камерах «Большого дома» арестованных социал-христиан держали всё время, пока длилось следствие.
Только теперь гэбисты, к своему ужасу, поняли, со сколь многочисленной, хорошо структурированной и широко разветвлённой организацией они столкнулись... Это неожиданное открытие выявило очевидные крупные упущения в работе органов госбезопасности: в течение трёх лет в Советском Союзе активно работала и развивалась подпольная структура, готовившая смену общественного строя, а «вездесущий» КГБ пребывал в полном неведении! По сути, чекисты раскрыли организацию лишь случайно: не поступи злополучный донос Петрова, ВСХСОН продолжал бы действовать далее. И это во время подготовки празднования в Ленинграде 30-летия Октября...
* * *
Для расследования дела ВСХСОН были привлечены наиболее опытные и «результативные» сотрудники следственных органов КГБ. В помощь ленинградским чекистам направили две большие группы следователей госбезопасности - из Прибалтики и с Урала. Более года, применяя изощренные методы допросов, они будут пытаться «ломать» захваченных подпольщиков... Всего в расследовании примут участие около ста следователей КГБ, проведших в общей сложности порядка тысячи допросов.
С самого начала Игорь Огурцов, Михаил Садо и Евгений Вагин отрицали наличие организации и своё участие в ней. М.Ю. Садо по поводу найденной у него Программы ВСХСОН заявил, что написал её сам с намерением в будущем опубликовать и продолжал отрицать наличие организации. Когда ему предъявили признательные показания других арестованных членов ВСХСОН, он отрицал их подлинность53. Но, в конце концов, блокированные многочисленными уликами, все подпольщики вынуждены были признать факты существования подпольной организации и своего участия в ней. Нужно признать, что далеко не все проявляли на допросах такую стойкость и самообладание, какие выказал сам глава организации - И.В. Огурцов: многие были подавлены фактом раскрытия организации и ареста.
Конечно, любой человек, вступающий в ряды подпольной организации, должен был предвидеть возможность ареста. И на этот случай каждый из подпольщиков, где-то в глубине сознания заранее выработал для себя линию поведения. «Ничего не признавать, никого не называть» - именно так и пытались вести себя большинство арестованных социал-христиан, когда они оказывались перед лицом следователей. Но тут-то многих из них и поджидала ошеломляющая неожиданность: гэбисты не выбивали из подследственных имена их соратников - они... сами называли эти имена!
- Запираться бесполезно: мы про вас и так всё знаем, - предупреждали следователи и начинали сыпать фамилиями руководителей ВСХСОН, поимённо перечислять членов группы, в которую входил подпольщик, называть адреса и подпольные псевдонимы...
Большинство социал-христиан только теперь, из уст чекистов, впервые слышали имя главы своей организации - Игоря Вячеславовича Огурцова... И понимали, что если КГБ известно так много, значит провал произошёл где-то «наверху» и теперь факты очевидные отрицать бессмысленно...
«Первые пять допросов я выдержал без особых сомнений, - вспоминает член ВСХСОН Владимир Ивойлов. - Я не признавался ни в чём, только сомневался - будут бить или не будут. Если будут, надо готовиться к смерти серьёзно и вообще перестать разговаривать. На шестой или седьмой допрос пришёл полковник Сыщиков, вошёл в раж, начал бегать по кабинету и реветь, как раненый зверь: «Советская власть стояла и стоять будет, вам её не сломать». Он был белый от ярости, затем вышел, и я понял, что можно «ломаться». Мне было названо много такого, чего я не знал: и фамилия «Огурцов», показана Программа, назвали мою подпольную фамилию - Сабуров»54.
Столь поразительная осведомлённость КГБ объяснялась просто. Во время обыска у Бориса Аверичкина чекистам удалось захватить зашифрованные анкеты членов ВСХСОН: увы, хранитель документов не успел выполнить полученный накануне приказ И.В. Огурцова об их уничтожении. Но, что ещё хуже, в руках гэбистов оказался и ключ к шифру: его, для удобства работы, в нарушение правил конспирации, Борис Аверичкин изготовил и держал в ящике своего письменного стола вместе с анкетами...
Захват хранившегося в квартире Аверичкина секретного архива стал невероятной удачей для КГБ и самым большим промахом для подпольщиков. Впрочем, похваляясь своей осведомлённостью, гэбисты лукавили: им было известно далеко не всё. И далеко не все члены и кандидаты Социал-Христианского Союза попали в их поле зрения.