Игорь Огурцов вновь категорически отказался от предложения КГБ, и андроповцы отправили его на северо-восток страны. Там, в небольшом городке Микунь Коми АССР, ему предстояли пять долгих лет ссылки под надзором спецслужб и изнуряюще тяжёлая работа машиниста-кочегара на паровозных котлах в микуньском локомотивном депо...
Глава XIIКГБ ПРИХОДИТ К ВЛАСТИ: «ПРОЕКТ ПЕРЕСТРОЙКА»
Образующая нация должна быть погашена.
13 мая 1982 года в Москве, прямо на улице, неожиданно арестовали Леонида Ивановича Бородина...
Видимой причины для этого повторного ареста не было. Отсидев по делу ВСХСОН шесть лет и выйдя из Владимирской тюрьмы ещё в 1973-м, Бородин долго скитался по «большой зоне» в поисках работы: за девять лет - шестнадцать переездов! Лишь в конце семидесятых ему удалось перебраться в столицу и устроиться сторожем и дворником Антиохийского подворья: на большее бывший директор школы, судимый по 70-й статье, рассчитывать не мог...
Одно время Л.И. Бородин выпускал самиздатовский журнал «Московский сборник» (в 1975 году вышло три номера) - без выпадов против режима, но на христианской и патриотической позиции. Сборник был объявлен «антисоветским», а сам редактор-издатель вызван в КГБ для «последнего предупреждения»... Дальнейшее издание пришлось прекратить.
«На момент ареста, - вспоминал впоследствии Л.И. Бородин, - за мной не числилось ничего, что могло бы подпадать под действие даже такой безразмерной статьи, как знаменитая 70-я. Ни организаций, ни самиздата, ни «агитации и пропаганды»... Я вовсе не боролся с властью, это она боролась со мной как с безнадёжно инородным существом...»170
Однако в КГБ не могли не видеть, что Бородин не переставал «вращаться в кругах русистов», «высказывать мысли» и, наконец - самое опасное - писать!
Уже много лет Леонид Иванович с увлечением отдавался литературной работе. Он написал несколько повестей. Но, не имея возможности печатать свои произведения на Родине, публиковал их за рубежом. Помимо прозы - были и стихи. Впрочем, сам Бородин всегда очень критически подходил к собственному творчеству и с присущей ему скромностью воздерживался именовать себя титулами писателя и поэта...
Конечно, чистое совпадение, но незадолго до второго ареста Бородина страницы русских эмигрантских изданий облетело анонимное стихотворение, посвящённое героям Белого движения - «Психическая атака». Вместо авторской подписи - пояснение: «написано неизвестным узником Владимирской тюрьмы...» Никто из читателей тогда не знал, что автор этих строк - Леонид Бородин:
...Вопрос решен, итог не важен.
За Русь, за власть, за честь, за веру
идти им полем триста сажен,
не прикасаясь к револьверу.
Красивый жест, игра дурная...
А Русь - на Русь, и брат - на брата.
Добро и зло земля родная
ты перепутала когда-то...
<...>
Что ж каждый должной смерти ищет.
И не закон мы друг для друга.
Но Русь совсем не стала чище -
судьба моя тому порукой.
И я пишу девиз на флаге,
и я иду под новым флагом.
И я в психической атаке
немало лет безумным шагом.
И я иду по вольной воле,
по той земле, где нивы хмуры.
И мне упасть на том же поле,
не дошагав до амбразуры...*35
Следствие по делу Бородина длилось больше года, но реальных результатов не дало. Пунктов обвинения, выдвинутых против писателя, набралось много, а вот их уровень - вплоть до... отправки в 1978 году поздравительной телеграммы А.И. Солженицыну ко дню рождения!
Правда, объявились «свидетели», которые показали, что Бородин давал им читать запрещённые книги и проводил с ними «разлагающие» разговоры... В ходе следствия обвинительные показания против Бородина дали также Анатолий Иванов (Скуратов) и Геннадий Шиманов. Эти, в частности, заявили, что Леонид Бородин не отрёкся от своих убеждений члена ВСХСОН. На суде Шиманов частично откажется от своих слов, однако во внимание это уже не примут171.
Составленное в КГБ обвинительное заключение получилось явно надуманным... Было ясно, что участь подследственного решена заранее - чекисты стремились упрятать его в концлагерь не за конкретное «противоправное» действие, а как потенциально опасного носителя «диверсионной идеологии русизма».
В защиту Леонида Бородина выступили писатель Георгий Владимов и член-корреспондент Академии наук СССР Игорь Шафаревич, но их заявления на имя судьи Богданова на «суде» - не огласят172. (Кстати, оба защитника и сами были у КГБ «на очереди»: у Владимова уже проводили обыск, а всемирно известного математика, «русиста» Шафаревича - подумывали арестовывать вслед за Бородиным). Не огласят на «суде» и заявления В.Н. Осипова, опровергающие показания Иванова (Скуратова) будто бы на его, Осипова, квартире и в его присутствии Бородин излагал «террористические» взгляды173.
«Суд» над писателем проходил с 16 по 19 мая 1983 года. Никого из его друзей на слушание дела не допустили: зал судебных заседаний набили курсантами КГБ. Не пустили в зал и свидетелей защиты.
Поэтесса Белла Ахмадулина выразила желание выступить в качестве свидетельницы и охарактеризовать подсудимого как писателя и человека. Из всех собратьев по перу Белла Ахатовна оказалось единственной, кто заявил о готовности пойти на суд, чтобы лично защищать там русского писателя Бородина.
Вся так называемая «патриотическая» писательская братия - предпочла остаться в стороне... То, что в новоэмигрантских бестселлерах именовали «русской партией в КПСС» - никак себя не проявило, хотя Георгий Владимов и его жена, Наталья Кузнецова, обращались с просьбами помочь Бородину - к тем, кому общественное мнение приписывало роль негласных лидеров системных патриотов...174 В ответ отмахивались и отмалчивались, что ясно подчёркивало всю эфемерность утверждений о наличии каких-то «русских» сил в коммунистической верхушке и её окружении...
Ахмадулиной выступить на суде не дали. Сначала поэтессу, действительно, включили в список свидетелей, но когда она собиралась ехать на «суд», оказалось, что в списке её нет...175
Вынесенный Леониду Бородину приговор мог потрясти даже видавших виды людей: по откровенно натянутому обвинению в «антисоветской пропаганде» писателя приговорили к десяти годам заключения в колонии особого режима и пяти годам ссылки. К такому наказанию в СССР в то время приговаривали убийц, совершивших преступление при отягчающих обстоятельствах.
После объявления приговора - по сути «смертного» для больного сорокапятилетнего писателя - Леонид Иванович найдёт в себе мужество крикнуть плачущей дочери: «Не сметь плакать, смотри, он (прокурор) жиреет от твоих слёз!»176
«Приговор Бородину, - писала редакция эмигрантского журнала “Посев”, - вынесенный 19-го мая в Москве, потрясает своей жестокостью. Особенно, когда понимаешь - за что. За “Повесть странного времени”, проникнутую поисками национального примирения, ощущением общенациональной вины за происшедшую с Россией трагедию. За “Год чуда и печали” - книгу, светящуюся нравственной красотой. За “Третью правду”, где поиски, начатые автором в первой книге, подняты на такой зрелый уровень художественного творчества, что невольно чувствуешь гордость за раскрывшийся новый талант в русской литературе»177.
Арест Леонида Бородина и жестокая расправа над ним как бы ознаменовали новый этап в истории страны: 10 ноября 1982 года умер Брежнев, во главе партии и Советского Союза встал давно рвавшийся на вершину власти Андропов, вынашивающий планы реформ, направленных на предотвращение краха коммунистической системы.
Организованная в 1980-1983 годах всесоюзная «зачистка» политической оппозиции являлась одним из условий проведения грядущих преобразований - к 1984 году в СССР на свободе почти не осталось открыто действующих оппозиционеров. А те известные КГБ инакомыслящие, кого к этому времени не отправили в тюрьмы и лагеря, фактически находились под домашним арестом или круглосуточным наблюдением178. В то время, когда следователи ГБ занимались фальсификацией «дела» писателя Бородина, в самый день празднования 63-летия «Великого Октября», 7 ноября 1982 года, их коллеги в белых халатах добили в новошахтинской психушке пламенного русского поэта Валентина Соколова...
Готовясь к реформам, правящая элита избавлялась от политических конкурентов, которые при благоприятных обстоятельствах могли встать во главе массовых оппозиционных движений. И борьбу с потенциальными лидерами «русизма», их изоляцию чекисты считали одной из важнейших задач. «Образующая нация должна быть погашена», - именно так, по свидетельству бывшего помощника Андропова по экономике, члена ЦК КПСС А.И. Вольского, новый генсек формулировал одно из условий задуманных им реформ179.
Через семь дней после расправы над Леонидом Бородиным из Советского Союза в Германию был выдворен, вместе с семьёй, один из его друзей и собратьев по литературному творчеству - писатель Георгий Николаевич Владимов, чьи «антисоветские» произведения - роман «Три минуты молчания» (1969) и повесть «Верный Руслан» (1975) - пользовались огромным успехом у читателей по обе стороны «железного занавеса».